Очерки российского
сектоведения
Сборник
Издание 2-е, дополненное
Санкт-Петербург
2006
Очерки российского сектоведения: Сборник / Сост.
Г.П. Климов. – Издание 2-е, дополненное. – Санкт-Петербург: Ревнители Православия, 2006.
Действительно ли сектоведение в Русской Православной Церкви должно строиться по американским лекалам, или сектоведение должно опираться на многовековой опыт Церкви? Что есть сектоведение, и кто есть сектовед? Может ли борьба с ересями быть прикрытием для пестования собственной ереси? Во всем ли прав «ведущий сектовед» А. Л. Дворкин? Как будет развиваться российское сектоведение в дальнейшем и может ли оно превратиться в «дубину» для расправы в первую очередь с православными?
Издание православного братства «Ревнители Православия», 2006
Оглавление
Рецензия директора Департамента геополитических исследований Института гуманитарного образования, кандидата философских наук С.А.Шатохина от 14.01.2001 на книгу А.Л.Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования»………….…………………………………………….……. 4
Исатов Ю.С. Мюнхенское сальто-мортале мудреца А.Л.Дворкина или несколько слов о родственниках слона ………. 56
Отзыв председателя Президиума Русского Геополитического Общества, кандидата философских наук С.А. Шатохина от 19.03.2003 о выступлениях А.Л.Дворкина ………………………….. 83
Рецензия профессора, доктора юридических наук М.Н.Кузнецова от 09.01.2001 на книгу А.Л.Дворкина «Сектоведение. тоталитарные секты. опыт систематического исследования» .….… 126
Рецензия кандидата философских наук Кольченко И. А. от 18.06.2003 на книгу А.Л.Дворкина “Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования” ………….……. 145
Отзыв кандидата философских наук, члена Президиума фи-лософского общества России И.А. Кольченко от 15.06.2005 на книгу А. Дворкина «Очерки по истории Вселенской Православной Церкви» …………………………………………………….…………… 175
Рецензия директора Департамента геополитических исследований Института гуманитарного образования, кандидата философских наук С.А.Шатохина от 14.01.2001 на книгу
А.Л.Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» (изд. Братства во имя св. князя Александра Невского, Нижний Новгород, 2000)
Наше общество, Россия ныне переживает трудные времена. Духовно-нравственный кризис, вызвавший крах коммунистического режима, бросил народ в уже более чем десятилетний период смуты. Страна оказалась расколота на обломки, ставшие условно суверенными друг от друга, но попавшие в тяжелую зависимость от иностранных государств. На фоне экономических трудностей для большинства трудящихся широко распространились всевозможные социальные пороки. Понижение уровня общественной нравственности и культуры стало целенаправленной политикой основных средств массовой информации. В этих условиях надежду на возрождение русского народа питает только Православие, Церковь. Это понимают враги нашего народа и государства. Известно, что маниакальный русофоб З.Бжезинский публично называл Русскую Православную церковь главным препятствием в реализации планов установления полного и долгосрочного господства над Россией.
Переживаемый русским народом период духовной «мутации» проходит не в вакууме. Никто не позволит нам спокойно изживать коммунистические утопии. Ныне в стране действуют тысячи религиозных и околорелигиозных сект, предлагающих свои рецепты «спасения» на любой вкус. Воинствующие атеисты, наследники и проводники преступной идеологии, стоившей жизни миллионам наших соотечественников, громко требуют от власти вновь «обуздать» Церковь. Формально находясь и действуя в церковной ограде, постоянно возникают разные неообновленцы, всегда готовые внести смущение в церковную жизнь, на чем угодно разделить православных. Легион хорошо оплачиваемых «левозащитников» всячески поддерживает и тех и других, и третьих, обеспечивая неограниченную свободу религий в нашей стране, вплоть до свободы вероисповедания самого изуверного сатанизма. Понимание, толкование и защита этой неограниченной свободы религий напрямую увязывается с каким-то «интересами» на нашей территории иностранных государств1. При всем этом не так важно, по каким духовно-религиозным сектам «разведут» русский народ. Будут ли это сотни маргинальных сект или группа западных «христианских» конфессий (римо-католичество и ряд протестантских деноминаций), которые в планах устроителей «нового мирового порядка» должны стать интегрирующим ядром новой «мировой религии». Скорее всего, будет использоваться и то, и другое – и деструктивное сектантство, и католическо-протестантский прозелитизм. Главное – Христианская Церковь в лице организации Русской Православной поместной церкви в России будет оттеснена на обочину общественной жизни в качестве «одной из равных конфессий», внутренне разделена на враждующие станы и разложена новыми обновленцами. Тем самым, парализована как единственная духовная основа возрождения нашего народа и восстановления могущества Российского государства.
Такое краткое введение мы посчитали необходимым предпослать отзыву на книгу А. Л. Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» (Изд. Братства во имя св. князя Александра Невского, Нижний Новгород, 2000) потому, что несомненная актуальность темы современного религиозного сектантства в России не должна заслонять рационального анализа существа и особенностей ее раскрытия в данной книге или препятствовать всесторонним оценкам воздействия этого издания на читателя в общем контексте духовно-мировоззренческой и социально-политической ситуации в нашем обществе.
Богословско-теоретический аспект.
В предисловии к книге автор пишет, что «Эта книга появилась на свет в результате работы над лекционным курсом «Сектоведение», который автор читает в Православном Свято-Тихоновском Богословском институте начиная с 1995 г.» (с. 7). Таким образом, книгу можно рассматривать в качестве учебного пособия, предполагая, что именно так – как учебное пособие - эта книга используется автором в его преподавательской деятельности в Православном Свято-Тихоновском Богословском институте. С другой стороны, данная книга, попавшая в руки нецерковного читателя, будет рассматриваться им как отражающая понимание сектантской проблемы в Православной Церкви – ведь это, фактически, учебник Православного Свято-Тихоновского Богословского института. Это также надо иметь в виду при дальнейшем рассмотрении книги, особенно ее богословско-теоретической части.
Там же, в предисловии, автор делает оговорку, что «Лекции по сектоведению читались для студентов 4 курса Богословского института, уже прошедших полный курс догматических дисциплин и апологетики. Поэтому я стремился сделать курс наиболее информативным за счет сокращения антисектантской богословской полемики, рассчитывая на то, что студенты уже обладают достаточным богословским инструментарием для опровержения сектантских лжеучений. Я попытался лишь обозначить направления их аргументации» (с. 8).
Из приведенной цитаты понятно, что А. Л. Дворкин «сужает» теоретико-богословский аппарат книги, рассчитывая на богословские знания студентов 4 курса. Однако из нее не ясно, почему канонический церковный взгляд на религиозное сектантство он ассоциирует исключительно с антисектантской богословской полемикой. Также не ясно, к чему относится его выражение «Я попытался лишь обозначить направления их аргументации» - к антисектантской или к сектантской аргументации? К аргументации «сектантских лжеучений» или «опровержения сектантских лжеучений».
Студенты Православного Свято-Тихоновского Богословского института действительно изучают догматику, апологетику, историю Церкви. Усваивая к 4 курсу основы догматического Богословия и истории Церкви, они, действительно, при изучении сектоведения могут на эти знания опираться. Весь вопрос в том, чтобы содержание этих основных образовательных курсов в Православном Свято-Тихоновском Богословском институте находилось в согласии с тем, что они услышат в дальнейшем на других кафедрах. В частности, на кафедре сектоведения А. Л. Дворкина.
Богословско-теоретический материал (сокращенный), который должен напомнить учащимся об отношении Церкви к религиозному сектантству в связи с дальнейшим информированием о его основных современных разновидностях в России, логично помещен автором в самом начале книги. В первой части книги под названием «Введение в религиоведение» после ее первой вводной главы «Религия, которая убивает», играющей роль литературно-эмоционального вступления, помещены главы 2 и 3 под единым названием «Тоталитарные секты: общие понятия» – Часть 1 и Часть 2.
Прежде всего, обратим внимание на замысловатое деление:
«Глава 2. «Тоталитарные секты: общие понятия». Часть 1.
«Глава 3. «Тоталитарные секты: общие понятия». Часть 2».
Из этого деления совершенно не ясно, в чем особенности «Части 1» и «Части 2». По какой причине вводный богословско-теоретический раздел надо было делить на две части (части в частях – поскольку основное деление книги идет по частям), а не на три или более. В чем особенности Части 1 и Части 2 этого богословско-теоретического введения? Но главное, что никакого собственного богословского теоретического введения эти главы уже по своему названию «Тоталитарные секты: общие понятия» не демонстрируют. Общие понятия о «тоталитарных сектах» не сводятся к общим положениям вероучения Церкви о религиозном сектантстве. Второе гораздо шире и содержательнее первого. И само религиозное сектантство вовсе не все и сплошь «тоталитарное».
Так уже простое исследование оглавления книги ставит читателя в тупик в отношении важнейшей ее части (как учебного пособия по сектоведению для православных учебных заведений) – а где, собственно, изложено отношение Христианской Церкви к феномену религиозного сектантства? Пусть хотя бы конспективно, на нескольких страницах из почти 700 в книге, учитывая знания студентов четвертого курса Православного Свято-Тихоновского Богословского института.
Рассмотрим теперь конкретнее содержание этого теоретико-богословского введения в книге А. Л. Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» (Изд. Братства во имя св. князя Александра Невского, Нижний Новгород, 2000).
Во-первых, выясняется, что деление богословско-теоретического раздела книги на 2 главы совершенно необоснованно. Материал в этих главах расположен хаотично, в существенной части «перекрывает» друг друга. Например, во 2 главе подразделы с 4-7 и 9-10 (всего их 10) раскрывают особенности тоталитарных сект. А в 3 главе разделы со 2 по 10 (всего их 11) также посвящены, по сути, этому же вопросу. Складывается впечатление, что автор изначально имел два разных текста по одной теме и решил поместить их оба, что называется, «до кучи». В главе 2 по вопросу «что такое тоталитарная секта» он пространно цитирует материалы канадской организации «Инфо-Калт» (с. 41-44). А в главе 3 подобную роль ответа на тот же самый, по сути, вопрос о «признаках и характерных чертах тоталитарных сект» играет цитата из книги диакона А.Кураева «Сатанизм для интеллигенции» и перепечатка антисектантской листовки для школьников из ФРГ (с. 60-62).
Таким образом, получается, что собственно богословско-теоретическим обоснованиям сущности, происхождения и классификации религиозного сектантства в книге посвящены всего несколько страниц. Это подразделы 1-2 в главе 2 (подраздел 3 этой главы содержит оценки имеющейся литературы о сектах, а подраздел 8 – понимание автором истоков происхождения новых религиозных сект) и частично подразделы 1 и 11 в главе 3. Последний подраздел 11 во 2 главе посвящен, в основном, проблеме классификации религиозных сект. Путем исследования содержания текста первых двух глав книги можно выделить 5 основных логических позиций богословско-теоретического раскрытия автором феномена религиозного сектантства:
1) подразделы 1-2 главы 2 (с. 32-36) и одну страницу в подразделе 1 главы 3 (с. 58) условно можно отнести к собственно богословско-теоретическому обоснованию феномена религиозного сектантства;
2) подраздел 3 главы 2 содержит авторский оценочный перечень публикаций о религиозном сектантстве, изданных на русском языке;
3) подраздел 8 главы 2 содержит авторское понимание происхождения современных тоталитарных сект;
4) подраздел 11 главы 3 посвящен проблеме классификации религиозных сект и формулировке авторской модели классификации, предпосылаемой всему остальному информационному материалу книги;
5) все остальные подразделы 2 и 3 глав содержат описание характерных черт, признаков и особенностей тоталитарных сект, т.е. посвящены вопросу, который прямо не касается богословско-теоретического обоснования феномена религиозного сектантства и вполне мог быть выделен в отдельную главу перед описанием конкретных сектантских организаций и культов.
Очевидно, что подходы автора к проблемам и вопросам п.2-4 определяются его пониманием сущности религиозного сектантства и вытекают из его, авторского, изложения богословско-теоретического обоснования феномена религиозного сектантства (подразделы 1-2 главы 2 и стр. 58 в подразделе 1 главы 3). Поэтому мы рассмотрим вначале именно эту часть книги, а затем последовательно охарактеризуем содержание и особенности авторского подхода к проблемам и вопросам п.2-4.
А. Л. Дворкин начинает с утверждения о том, что святоотеческая, т.е. традиционная церковная аргументация «против древних сект, ересей и лжеучений» ныне не может обеспечить адекватное понимание феномена религиозного сектантства. Современные религиозные секты, как считает А. Л. Дворкин, приобрели некие совершенно новые черты, неизвестные Святым отцам Церкви. Причем эти черты - «главные».
«Но главные черты этих сект (новоявленных тоталитарных сект – прим. авт. отзыва) – вполне новы. Новое – это структура, организация, методы пропаганды и вербовки, а также способы контролирования сектами сознания своих адептов. Новы невиданные ранее синкретизм и эклектизм их доктрин… Новы приспособленность тоталитарных сект к массовой популярной культуре, агрессивное их распространение через профессионально отточенные методы маркетинга и рекламы, а также мастерское использование ими слабостей демократических систем современных государств. И, наконец, новым является тоталитаризм современных сект, их сращенность с международным бизнесом, СМИ, а зачастую с организованной преступностью, терроризмом и даже спецслужбами. … И значительная сложность заключается в том, что по этому поводу мы почти ничего не можем найти у Святых Отцов, так как с этими проблемами им практически не приходилось сталкиваться» (с. 32-33).
Характерно, что спецслужбы ставятся А. Л. Дворкиным на последнее место в ряду организованной преступности и терроризма – «…и даже спецслужбами». Если учесть, что А. Л. Дворкин является гражданином США и его трудовая деятельность в течение определенного периода времени была косвенно связана с американскими спецслужбами (принимая во внимание, согласно многим научным исследованиям, связь радиостанции «Свобода», где работал А. Л. Дворкин, с американскими спецслужбами; см. ниже), то это указание автора приобретает особую ценность. И если он говорит, что современные секты «зачастую» связаны со спецслужбами, т.е., фактически, с государственной властью ряда государств, то как это согласуется с тем, что они «используют слабости демократических систем» этих государств? По логике, получается совсем наоборот. Секты используют не «слабости», а «силу» этих государств (спецслужбы). Фактически же, современные деструктивные секты в отношении «демократических систем современных государств» являются, во многом, порождением самих этих «систем», результатом социального развития либерально-демократических обществ. И потому часто выступают «оружием» системы либерально-демократических государств как целого в отношении государств с другими общественными системами. Это подтверждает мало скрываемый факт сотрудничества наиболее одиозных деструктивных сект с правительствами наиболее одиозных же «демократий». Автору даже из сообщений СМИ наверняка известно о взаимоотношениях правительства США с сайентологами, о покровительстве интересам и других сект в нашей стране и в других странах, об использовании сектантских организаций в России и других странах в качестве инструмента разведывательных структур для сбора информации о событиях, людях и проч. Правительство США быстро и решительно расправляется с вышедшими из-под контроля сектами, о чем есть достаточно информации и в данной книге. А в нашей стране, которая расположена «на задворках» мировой демократии, они действуют совершенно свободно. О каком же «использовании слабостей демократических систем современных государств» здесь может идти речь?
По существу же, все перечисленные А. Л. Дворкиным «новшества» современных сект не являются никакими новшествами по существу. Жесткая структура, агрессивное распространение и даже связи со спецслужбами всегда (и ныне) характерны, например, для Ватикана. «Невиданные» синкретизм и эклектизм, стремление жестко контролировать сознание адептов – «родовые» черты протестантизма еще от Лютера и Кальвина. Изменилась только технологическая оснащенность в соответствии с развитием технической стороны цивилизации. И Святые Отцы писали не о маркетинге и рекламе, а о духовной сущности еретичества и сектантства, которая никак не меняется со временем.
И каких Святых имеет в виду А. Л. Дворкин, говоря о «древних сектах»? Что, разве Святые остались только в глубокой древности? Похоже, автор «Сектоведения» «не признает» Святых последних времен, у которых есть множество высказываний на тему религиозного сектантства. Разве не высказывались о ересях и сектах, как древних, так и вполне современных (в том числе тех, о которых идет речь в данной книге) Святые в XIX и уже в XX веке? Да и вообще, отношение Церкви к ересям и сектам может ли как-то принципиально меняться от того, когда это отношение высказывается и кем? Риторический вопрос, на который любой православный человек определенно ответит, – нет, не может. Но для сектоведа А. Л. Дворкина этот ответ не очевиден.
«В семинарских курсах сектоведения совсем еще недавно говорилось главным образом о протестантских сектах, а заканчивались эти курсы разговором о мормонах и иеговистах (которые протестантами не являются); таким образом все современные секты оставались для семинаристов практически неведомыми. Предлагаемое же изложение как раз начинается с мормонов и «Свидетелей Иеговы» (с. 33).
Если А. Л. Дворкин признает, что протестантские деноминации являются сектами (на самом деле – не признает, как это будет показано ниже), тогда сектоведение (любое) логически надо начинать с разговора, по крайней мере, о них. Еще лучше и правильнее – с отпадения в раскол Римской поместной церкви, которая превратилась из поместной церкви в секту-государство. И, наконец, для максимальной полноты изложения сектоведения в Новой эре – с первых веков Христианской Церкви, самых ранних ересей, монофизитских расколов и т.п. Ведь как справедливо указывает в другом месте сам автор: «Сектантское искушение постоянно присутствовало в истории Церкви» (с. 48).
Так и делается в «нормальных» курсах сектоведения, которые лишь завершаются разговором о современном религиозном сектантстве в заключительном разделе. Конечно, с выделением особенностей этого современного религиозного сектантства, поскольку каждая эпоха имеет свои особенности в этом отношении. «Плод греха» растет. И если 200-300 лет назад еще трудно было представить себе римского начальника, обнимающегося с колдунами, то ныне это стало обыденностью. Так же как женщины-священники или противоестественные браки у некоторых течений протестантов.
Но дело в том, что А. Л. Дворкин в принципе не согласен с этой традиционной схемой, и именно потому свою книгу о религиозных новообразованиях конца XIX – начала XX веков он назвал «Сектоведением», а не точнее и скромнее. Например, «Современные секты» или «Сектантство XIX – начала XX веков». Казалось бы, очень нужное и полезное дело – просто добавить в уже разработанный и традиционно ведущийся сектоведческий материал актуальный современный раздел, действительно очень имеющий свои особенности. Но особенности в рамках целостного православного богословского рассмотрения происхождения, развития и современного состояния религиозного сектантства.
Но дело тут не только в нескромности А. Л. Дворкина. Оказывается, цель автора книги «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» (Изд. Братства во имя св. князя Александра Невского, Нижний Новгород, 2000) совершенно иная.
Им ставится задача на материале раскрытия особенностей новейшего религиозного сектантства принципиально изменить принятые в Церкви представления на религиозное сектантство как таковое, вообще, в целом. Сформировать новый взгляд на этот предмет. Убедить православное общество в неправомерности традиционно принятого в Церкви понимания природы еретичества и сектантства. На каком основании? На традиционном основании всех обновленцев – мол, сейчас, в современных условиях, сложились какие-то принципиально новые реалии (маркетинг, реклама, тоталитаризм и проч. и проч.), которые обязывают нас изменить канонические взгляды на тот или иной аспект учения или Предания Церкви, отказаться от Святоотеческого понимания того или иного вопроса.
Надо сказать, что делает это А. Л. Дворкин не только не убедительно, но и этически некорректно, пытаясь по ходу дела унизить брата по вере, трудящегося для Церкви на той же ниве – священника О.Стеняева, руководителя Центра реабилитации жертв нетрадиционных религий в Москве.
«В Москве есть известный священник-миссионер, занимающихся реабилитацией сектантов. Как публично, так и в частных разговорах он много раз заявлял, что между такими понятиями, как «инославный», «еретик» или «сектант» никакой разницы нет: католик, протестант, буддист, сайентолог, мунит, кришнаит – все они в равной степени вне Православной Церкви и все пребывают в глубоком заблуждении. Однако между всеми этими группами разница есть, и большая, более того – принципиальная. Как бы глубоко не заблуждались, скажем, протестанты, они по происхождению христиане. Конечно, они суть ветви, отпавшие от единого древа Вселенской Православной Церкви, но даже отпавшие ветви сохраняют подобие древа. И доколе сохраняется подобие, сохраняется и возможность вновь приживиться к этому древу. Свидетельство тому – частые переходы в Православие западных христианских общин, как протестантских, так и католических…» (с. 33).
Теоретико-богословская аргументация» А. Л. Дворкина здесь просто изумительна. Что лишний раз убеждает – любой человек, покушающихся разрушить каноническое церковное миропонимание, вынужден говорить просто глупости. Признавая, что все протестанты «суть ветви, отпавшие от единого древа Вселенской Православной Церкви» А. Л. Дворкин (преподаватель истории Церкви в православном вузе) демонстрирует вопиющее невежество. Протестанты отпали не от Вселенской Православной Церкви, а от папской организации, сформированной на основе отпавшей от Вселенской Православной Церкви Римской поместной церкви спустя века после ее (Римской церкви) отпадения. «Отпавшие ветви», выросшие от «отпавшей ветви» - вот такой абсурд. Лежит себе отпавшая ветвь, а на ней вырастают новые ветви. Вырастают и тоже отпадают… Такое перекати-поле.
Сложно представить, чтобы преподаватель истории Церкви в православном вузе не знал азов этой истории, и объяснить эту фразу невежеством. Просто А. Л. Дворкин считает Римско-католическую организацию принадлежащей Вселенской Православной Церкви.
Но в таком случае это - ересь, и преподаватель истории Церкви в нашем православном вузе – еретик.
Замечательное выражение А. Л. Дворкина о том, что «…отпавшие ветви сохраняют подобие древа. И доколе сохраняется подобие, сохраняется и возможность вновь приживиться к этому древу» это просто новое открытие в биологии. Что касается теологии, то тут на ум приходит скорее другое: «всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь» (Матф. 3.10).
Что касается указания А. Л. Дворкина на факты присоединения к Церкви римо-католиков и протестантов, то присоединяются люди (далеко не «часто», как говорит об этом А. Л. Дворкин), которые сумели встать над заблуждением той ереси, в которой воспитаны и выросли и войти в общение с Православием, с Церковью. Здесь традиционная культура человека, во многом, выступает скорее препятствием обращению в Церковь. Тем более, если римо-католик или «традиционный» протестант начитаются таких «православных богословов» как А. Л. Дворкин и скажут себе: «если я уже «сознательный христианин» (см. ниже), то к чему мне еще куда-то обращаться».
«Кроме того, наша Церковь поддерживает официальный диалог с традиционными протестантскими деноминациями и католиками. Мы можем предпринимать с ними совместные действия (разумеется, не в богослужебном смысле), иметь какие-то общие программы, как-то сотрудничать – хотя бы по линии гуманитарной помощи обездоленным, да и по линии противостояния различным сектам» (с. 33-34).
Очевидное лукавство. Поправка в скобках о невозможности совместных богослужений явно недостаточна. А молиться вместе можно? Получается, для А. Л. Дворкина, можно. Об этом ничего не говорится. Лукавство А. Л. Дворкина в том, что он постоянно не договаривает, выкручивается, юлит. От этого весь теоретико-богословский раздел книги представляет какую-то неудобоваримую кашу, логически не связанную и внутренне противоречивую.
«Противостояние это проходит не на церковной почве, потому что сознательные христиане никогда ни в какую тоталитарную секту не попадут, а попадут туда люди, которые либо не имеют к Церкви никакого отношения, либо имеют отношение сугубо номинальное – крещены, но ничего о Церкви не знают. … Именно здесь сотрудничество с инославными деноминациями бывает очень полезным, как для разговора с журналистами или с представителями власти… важно показать, что не только православные, но и представители других традиционных (если хотите, культурообразующих) конфессий также выступают против деструктивных сект» (с. 34).
Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь здесь подменяется некоей «церковной почвой» (характерна смена измерений с вертикального на горизонтальное – не Столп, а почва) – это и есть Церковь в понимании А. Л. Дворкина. «Сознательные христиане», которые не пойдут в секты потому, что, как следует из контекста, они уже имеют «отношение» к Церкви и «крещены» - здесь кто? Православные христиане или католики и протестанты тоже? Из контекста цитаты можно вывести, что и католики, и протестанты тоже. Здесь «сознательными христианами» А. Л. Дворкин называет псевдоэкуменическую массу всех «христиан» по имени – от собственно церковных людей Вселенской Православной Церкви (15 поместных церквей) – до папы римского и множества других «культурообразующих» протестантов.
Чуть далее, на с. 40, содержится такое замечание: «Во многих храмах вернулись к каноническому древнему правилу и проводят специальные занятия с оглашенными, готовя их к таинству крещения и к СОЗНАТЕЛЬНОМУ вхождению в Православную Церковь». Слово «СОЗНАТЕЛЬНОМУ» выделено в тексте книги заглавными буквами. Акцентируется, что именно там СОЗНАТЕЛЬНО входят в Церковь, а в других храмах, значит – не сознательно. Это А. Л. Дворкин рекламирует неообновленческие общины, руководимые возгордившимися клириками, которые испытывают терпение церковного священноначалия и простого церковного народа. Которые возомнили себя, в духе «харизматиков» радикальных протестантских общин, некими «первохристианами». Не потому, что им очень хочется быть поближе к апостольским временам, а потому, что им очень хочется быть подальше от канонической иерархии Церкви.
Среди этих современных обновленцев и раскольников, спекулирующих на действительных проблемах нашей Церкви и творящих в нашей среде всякие бесчинства, также распространены убеждения о том, что они члены некоей «неразделенной Церкви», в которой нам брат и сват и папа римский, и лютеранин, и баптист. Что, мол, конфессиональные перегородки «не достают до Неба» и т.п. Это сектантские «перегородки», действительно, никуда «не достают», все ограничивается непонятной «церковной почвой». А Церковь Христова – Столп и Утверждение Истины – и есть Сама преграда всякой земной ереси и плотскому человеческому лукавству.
Далее приведем обширную цитату из книги (с. 34-35), содержащую «ядро» ее богословско-теоретического обоснования. Положениями, содержащимися в этой цитате, оно, собственно, и исчерпывается.
«Нужно помнить, что мы не можем (и не должны) всегда по всем вопросам противостоять всему миру… И еще будем помнить, что «инославные» «еретики» и «сектанты» – это не синонимы, этими словами обозначаются разные понятия».
Опять виляние – «не можем» или «не должны». Если не должны, то кому не должны? С Господом Иисусом Христом мы не только должны, но и можем духовно противопоставлять себя «миру сему» в любых его (мира) суевериях и заблуждениях – как прошлых, так и настоящих. И это вовсе не отменяет и не препятствует любви к людям и гражданского благочестия православных христиан.
«Инославными называются христианские, как правило, культурообразующие церкви или конфессии, которые при всех своих отклонениях от Истины Православия все же имеют веру в Святую Троицу, в Иисуса Христа, Сына Божия, и сохраняют хоть какую-то генеалогическую преемственность с ранней, неразделенной Церковью.
Опять ложь и ересь о том, что протестанты и католики сохраняют преемственность с «ранней, неразделенной Церковью». С протестантами и так все ясно. Но и римо-католики не имеют преемственности с «ранней, неразделенной Церковью». Если считать преемственностью живое и деятельное развитие Церкви в пространстве исторического времени как единого и целостного Богочеловеческого Организма, а не деградацию его отпавшей и разлагающейся части. Хотя бы и ставшей больше самого Организма, от которого эта часть отвалилась (процессы разложения живого ведь часто вызывают разбухание). И не прививается отпавшее к живому, а вначале лечится.
… Слово еретик (от греческого hairesis – «выбор») означает человека, делающего произвольный выбор под руководством собственных идей и желаний. Но все же термин этот – христианский: для того чтобы стать еретиком, человек изначально должен был пребывать в истине».
Потрясающую логику демонстрирует А. Л. Дворкин. Из посылки, что термин «ересь» возник в Церкви, делается вывод, что еретиком может быть только человек, отпавший от Церкви. Никак иначе еретики, по А. Л. Дворкину, не фабрикуются. Совершенно не верно – человек, переходящий из папской организации в какую-либо протестантскую или из одной протестантской в другую просто меняет одну ересь на другую (даже в узком смысле слова ересь – об этом см. ниже).
«То же самое относится к еретическому учению: скажем, если прп. (так в тексте – прим. авт. отзыва) Иоанн Дамаскин мог называть ересью ислам, так как (небезосновательно) считал, что он произошел от искаженного христианского учения, то зародившийся безотносительно к христианству буддизм ересью мы назвать никак не можем.
Неужели А. Л. Дворкину недоступно понимание того, что совершенно «безотносительно» к Церкви Божией и Ее Главе Господу Иисусу Христу не «зарождается» ничего в мире? Не только в человечестве, но даже и в природе (см. ниже о широком понимании слова ересь).
И, наконец, слово секта, обозначающее организацию, в отличие о ереси, как правило, обозначающей учение, имеет две возможные этимологии. Либо оно происходит от латинского secare – «отсекать» (часть от целого), либо от латинского же sequi - «следовать» (за лидером, задающим самопроизвольное направление). Каждая из этих этимологий по-своему раскрывает смысл понятия сектантства, но, как мне кажется, если первая из них более подходит к сектам историческим (таким, скажем, как меннониты, баптисты, молокане), то вторая – к сектам новоявленным, тоталитарным, о которых пойдет речь в этой книге» (с. 35).
Опять путаница и виляние. Значит, баптисты все-таки сектанты, путь и «исторические». Надо думать, не только баптисты, но и другие «культурообразующие» протестанты. Зачем тогда было морочить голову про «церковную почву» и какую-то «генеалогическую преемственность»?
Далее А. Л. Дворкин напоминает о своем авторстве термина «тоталитарная секта» и дает такое определение этого понятия: «…применяется по отношению к религиозным организациям с жесткой структурой, имеющим обожествленного лидера или верхушку, применяющим методы по контролированию сознания своих членов и удерживанию их, жестко регламентирующим все аспекты их жизни. использующим обманные методы при вербовке и имеющим целый ряд других характеристик, о которых будет говориться в этой книге» (с. 35).
«Конечно, иной раз сложно провести границу между двумя типами сект – «историческими» и «тоталитарными». Секты могут изменяться…
Но к какому типу следует отнести секту «Бахаи», «Христианскую науку», «Адвентистов седьмого дня» ли кружки толстовцев? Даже мормоны, с которых начинается наш рассказ о тоталитарных сектах… все же нельзя назвать тоталитарной сектой… Но если, скажем, Римо-католическую церковь или протестантские деноминации можно обличить в целом ряде еретических заблуждений, то никак нельзя сказать, что, скажем, англикане или лютеране – члены тоталитарных сект…» (с. 35-36).
В сноске к этому тексту здесь содержится важное уточнение: «Остается под вопросом, можно ли обвинять в ереси людей, по рождению принадлежащих, скажем, к культурообразующей традиционной церкви Ирландии (Римо-католической) или к традиционной церкви Дании (Лютеранской), не знающих ничего другого и стремящихся с тем что им дано, быть добрыми христианами. Ведь еретик – это человек, пребывавший в истине и тем не менее сознательно делающий ложный выбор…»
Опять ересь про «еретика в истине», «сознательно» делающего ложный выбор. Слово «СОЗНАТЕЛЬНО» заглавными буквами в книге А. Л. Дворкина относится, как мы выяснили выше, к обновленцам, которые так, большими буквами выделяются А. Л. Дворкиным в Церкви. Это одно «сознательно». А просто «сознательно», малыми буквами – у А. Л. Дворкина - делается ложный выбор. Очень «логичное» разделение и использование понятий. А что же остается делать нормальным христианам, которые не хотят «СОЗНАТЕЛЬНО» заниматься неообновленчеством и не желают «сознательно» отпадать от Христианской Церкви? Для них не остается никакого «сознательного» - полные и бессознательные рабы своего догматизма и своей злой церковной иерархии.
И опять то же виляние, которое просто «выкручивает мозги» любому внимательному читателю. Если «сложно провести границу между двумя типами сект – «историческими» и «тоталитарными», тогда, может быть, стоит задуматься о наличии такой границы? Может быть, идет поиск черной кошки в черной комнате, поскольку сопоставляются две разнокачественные характеристики одного и того же, которые просто нельзя сопоставлять по законом логического мышления? Поэтому и границы между ними нельзя никакой провести. Где граница между возрастом и упитанностью человека? «Конечно, иной раз сложно провести границу…».
Адвентисты и мормоны, – тоталитарные или нет? Адвентист на экуменической конференции и улыбчивые, в белых рубашечках мормоны в метро – не тоталитарные и даже, может быть, не сектанты. Но в своей вполне тоталитарной организации или семье мормон - сектант и даже масон (см. соответствующий раздел книги о мормонах). Основатель адвентизма и сама эта секта на странице 57 книги используется как яркий пример некритического лидерства, характерного признака деструктивных сект. Но это на 57 странице. А на странице 35 адвентистов и мормонов пока еще «нельзя назвать тоталитарной сектой». На 35 странице нельзя, а на 57 уже можно.
Еще несколько слов по поводу «еретика в истине». По А. Л. Дворкину получается, что, если, например, отец семейства принадлежал Церкви, а потом, тем не менее, сознательно (малыми буквами) сделал ложный выбор и отпал от Церкви, например, в баптизм, а его сын в баптизме был воспитан и вырос, то несчастный сознательный малыми буквами отец – еретик, а его сын, в отношении Церкви - уже не еретик, а «добрый христианин». И вот, представим, сидят отец и сын за столом и рассуждают. Сын говорит отцу, – хотя мы, папа, с тобой и оба баптисты, но ты, папа – в отношении Христианской Церкви еретик, а я – не еретик. Не обижайся. Вот, почитай православного богослова А. Л. Дворкина.
Итак, в приведенной выше сноске (не в тексте книги, а в сноске - опять лукавство) А. Л. Дворкин, наконец, более-менее прямо признает, что для него папство («латинская ересь» по учению Христианской Церкви и Святых Отцов) никакая не ересь, как и большинство протестантских учений и объединений. А если их вероучения не ересь, то все их объединения и организации и есть Церковь, в понимании православного богослова А. Л. Дворкина. Вот такое «доброе христианство» - уже изрядно поднадоевший всем христианам псевдоэкуменизм.
Что же касается культурообразующего признака, как критерия отнесения или не отнесения к ереси, это вообще что-то невиданное в богословии. Культурообразующий в Центральной Африке шаманизм, традиционный культ вуду и т.п. тоже будем ставить на «церковную почву»? Ведь и там сейчас Иисусу Христу тоже поклоняются. И еще одну проблему упустил А. Л. Дворкин. Как быть с историческим фактом, что одна религия является культурообразующей в отношении одного, скажем, германского народа, а в отношении другого, например, русского народа, эта же религия («добрая христианская»!) постоянно является культуроразрушающей. Т.е., воспитанные на своей культурообразующей религии, культурные немцы многократно ходили громить Россию. При этом шли целенаправленно и уверенно, всем скопом, что римо-католики, что лютеране. Является ли это доказательством «доброго христианства» этих религий, стремящегося покрыть весь мир своей «добротой» и для этого снести с лица земли упрямых (варварских, не культурных, с рабской психологией, с тиранической властью и проч., – т.е. полностью тоталитарных по А. Л. Дворкину) православных «схизматиков» (русских, сербов и др.). Это говорит о глупости немцев? О глупости их религий? Или о глупости «богословия по А. Л. Дворкину»? Или, может быть, «проклятые русские» опять во всем виноваты? Мол, не то христианство усвоили, не поддаются «окультуриванию» и не хотят освобождаться от «православного тоталитаризма»?
А не задумывался ли А. Л. Дворкин о духовной первопричине постоянной, патологической, иррациональной агрессивности Запада по отношению к Православной Церкви и России? Именно и особо к Православию и только потому к России. Причем агрессивности не условной, теоретической, а реальной, выражающейся в миллионах и десятках миллионов жертв католическо-протестантского тоталитаризма: от стародавнего погрома Константинополя и до Наполеона, Гитлера и современной трагедии Югославии? Широко известны слова русского Царя о том, что у России нет союзников, кроме ее армии и флота. Ведь это трагическая, «сквозь слезы», ирония. Россия, вроде бы, жила тогда и сейчас живет в окружении христианских стран, в христианской цивилизации. Но нет, без армии и флота с этой христианской цивилизацией рядом жить никак не получается, опасно для жизни. А католически-протестантский Запад, со своей стороны, в своем маниакальном стремлении уничтожить Православие, Церковь всегда прекрасно ладил с другими «культурообразующими» религиями и сектами, с Турцией, псевдоисламским экстремизмом. Ладил в прошлом, ладит и сейчас со всем сонмом религий и сект, подтверждая делом, что все ереси сходятся в одном – ненависти к Истине.
Вернемся к делению сект на «исторические» и «тоталитарные». Здесь опять осуществляется подтасовка понятий. Что такое «тоталитарная секта»? Либо это секта в обычном православном понимании, к которой определение «тоталитарная» прилагается для обозначения ее особого качества в том случае, если это качество (тоталитарность) обнаруживается в данной конкретной секте. Либо это нечто особое, существительное из двух слов – «тоталитарная секта», которым А. Л. Дворкин обозначает ряд современных религиозных новообразований, отделяя их по этому признаку от вполне «хороших», «нормальных» (в отношении Церкви!) – римо-католиков, протестантов, а также иных культурообразующих мусульман, буддистов и т.д. Но в чем они хороши? Хороши своими культурообразующими функциями в отношении того или иного общества - да, во многих обществах это культурообразующие религии, и с этим никто не спорит. Или в совершенно ином их отношении – к Церкви Христовой – тогда все это ереси и заблуждения, религиозные секты с той или иной степенью тоталитарной агрессивности в отношении Церкви. Но в любом случае все эти ереси и секты, фактически, культуроразрушающие в отношении культуры Церкви, православной культуры и связанной с ней национальной культуры народов, исповедующих Православное Христианство. Что мы и видели в прошлом, видим и сейчас в Западной Украине, Югославии, на Северном Кавказе и т.д.
При чтении других подразделов 2 главы формируется устойчивое впечатление, что основной причиной попадания человека в религиозную секту, по А. Л. Дворкину, являются изощренные психологические методики лидеров и технологии организации, а не само духовное состояние личности в отрыве от Бога и Церкви. И если человек попадет не в секту мормонов или кришнаитов, а в добропорядочную, культурообразующую организацию протестантов или католиков – то все в порядке. Они ведь не «тоталитарны», в его понимании, а это самое главное. Но и театр не тоталитарен, и публичный дом не тоталитарен – даже в гораздо большей степени, чем религиозная община. Это секулярный подход, вполне возможный в учебниках атеистических кафедр религиоведения, но абсолютно неприемлемый в православном учебном заведении или в книгах, претендующих говорить о религиозном сектантстве с позиций Православия.
«Люди сейчас или не понимают таких простых слов как, например, покаяние, грех, ересь, ответственность, благодать, догмат… или вкладывают в них совершенно иной смысл» (с. 47). Что тут сказать… Именно это и делает сам А. Л. Дворкин, вкладывая совершенно иной, нежели принят в каноническом богословии, смысл в слово «ересь», и, тем самым, разрушает православное сознание учащихся в Православном Свято-Тихоновском Богословском институте. Конечно, если оно было уже сформировано. А если на занятиях по догматике и истории Церкви они слышат то же самое про «разделение Церквей» и преемственности современных протестантов от «неразделенной Церкви» (значит сейчас Церковь «разделена»), т.е., по сути, то же, что и у А. Л. Дворкина, - тогда совсем беда… Бедным ребятам остается только посоветовать твердить и твердить каждодневно из Символа Веры: «Верую во едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь». Благо, что Символ Веры наши обновленцы пока еще не отменили. Но твердить тихо, а то преподаватель А. Л. Дворкин в тоталитаризме мышления обвинит.
Через почти 30 страниц текста, уже в 3 главе, А. Л. Дворкин снова возвращается к вопросу о том, что же такое тоталитарная секта. И тут следует высказывание, которое красноречиво подтверждает наши предыдущие оценки. Он пишет:
«Итак, мы вновь возвращаемся к вопросу: что такое тоталитарная секта? Заметим, что тоталитаризм религиозный является одной из составляющих тоталитаризма политического».
Здесь выясняется, что основными тоталитарными сектами для А. Л. Дворкина являются нацисты и коммунисты:
«Эти две тоталитарные секты – нацистская и ленинистская (Откуда такая дикая терминология? – прим. авт. отзыва) – добились власти. Подавляющее большинство тоталитарных сект, действующих в нашей стране, не менее активно, чем нацисты и коммунисты, стремятся к тоталитарному контролю над миром, к мировому господству. Практически у каждой в той или иной степени есть планы захвата власти над миром, как это невероятно не звучит, есть и некоторая схема идеального порядка, который они намерены установить в случае прихода к власти» (с. 58).
Правильно указано, что все тоталитарные секты рвутся к власти. Причина этого в том, что только Истина дает человеку удовлетворение его духовной жажды. Любая ложь требует для своего распространения внешнего насилия в той или иной форме. Поэтому же только Церковь может существовать в обществе Сама по Себе, а все остальные религиозные организации и объединения либо патронируются государственной властью и составляют, по сути, ее часть, либо сами представляют собой государства, как, например, Римско-католическая церковь, либо борются за власть в обществе.
В связи с этим, закономерно возникает вопрос о том, какой тоталитарной религии и секты нам, православным и русским у себя дома, здесь в России, следует опасаться больше (и говорить о ней больше): какой-нибудь псевдоиндуистской группы типа Ананда Марг, которая, конечно, тоже опасна или, все же, религии американского (точнее протестантско-талмудического) мессианизма, которая использует все ресурсы государственной организации стран НАТО для захвата власти над миром и уничтожает несогласных тысячами и тысячами – в Югославии, Ираке, на Ближнем Востоке и т.д., фактически проводит политику геноцида русского народа (как человеческой основы Русской Православной Церкви) в нашей стране? Это напоминает то, как заключенным в концлагере предлагают «бояться» каких-нибудь лагерных «паханов», вокруг которых сбились группки «адептов» и не обращать внимания на «культурообразующую» их социальное пространство администрацию самого лагеря.
Вернемся в теоретико-богословский раздел книги. Следующим абзацем идет еще одно категорическое утверждение. Одно из тех, которыми А. Л. Дворкин заменяет логику и догматическую чистоту текста.
«Общепринятый в мировой практике критерий для классификации той или иной группы в качестве секты или так называемого культа – это традиционность каждой данной религии. Как правило, все новейшие религиозные движения, начиная с мормонов и иеговистов, рассматриваются специалистами как культы, либо как организации со многими характеристиками таковых» (с. 58).
Культ это секта, секта это культ... Полная путаница в терминологии. «Культы», пусть и «так называемые» – синоним слова «секта»? Зачем еще морочить голову русскому читателю англоязычной терминологией (cult), которая переводится и используется А. Л. Дворкин «в лоб», без всякой связи и соотнесения с контекстом традиционного сознания и мышления русского православного человека?
И в какой это «мировой практике» выработаны критерии для классификации той или иной группы в качестве секты? Разве эти критерии могут быть независимы от конфессиональной принадлежности и мировоззрения «специалиста», от той культуры, в которой он воспитан и сформирован как «специалист»? Вероятно, имеются в виду критерии, что выработаны в практике третьесортных провинциальных американских университетов. Их уровень понимания религиозного сектантства предлагается принять нам здесь - в Православной России? Их куцые знания о религии и полное непонимание того, что есть Христианская Церковь и кто есть они сами. Информация о новых сектах за рубежом – возможно, но богословско-точной классификации и глубокого понимания религиозного сектантства мы там не найдем. Можно выучить сотни названий новых религий, фактов биографий их лидеров, стать на этом и бакалавром, и магистром, и доктором, и профессором и при этом не понимать главного – того, что понятно любой малограмотной, но православной старушке. Продолжим последнюю цитату со с. 58:
«Естественно, существует и пограничная зона. Спорной (в отношении отнесения к сектам или «так называемым» культам – прим. авт. отзыва) остается принадлежность таких организаций, как «адвентисты седьмого дня», «Христианская наука», и некоторых других.
Что же касается тоталитарной секты, или деструктивного культа, то критериями тут, как уже говорилось выше, может быть наличие контроля над сознанием, подавление личности адепта организацией, разрыв родственных и дружественных связей, обман или сокрытие части важной информации при вербовке, наличие секретных вероучений и тайных уровней посвящения и т.д.» (там же).
Для А. Л. Дворкина остается «спорной» принадлежность к сектам адвентистов седьмого дня, Христианской науки и «некоторых других» организаций. Но в каком отношении спорной является их характеристика как сект? В отношении к Христианской Церкви или к американскому обществу? Наверно, скорее, к американскому обществу. Тогда какое все это к нам в России имеет отношение? А если для А. Л. Дворкина спорным является вопрос о том, являются ли адвентисты сектантами в отношении Церкви Христовой, то это просто следствие его собственного, А. Л. Дворкина, отношения к Христианской Церкви. Это его еретическое заблуждение. И это его еретическое заблуждение также не нужно православным читателям в России.
Вначале говорилось, что секта и культ – это одно и тоже, слова употребляются как синонимы («так называемого культа»). Но затем оказывается, что просто секта и просто культ – это одно, а тоталитарная секта или деструктивный культ – другое. При этом имеются в виду одни и те же организации. Кроме того, словосочетание «может быть» совершенно не уместно в определении. Может быть, а может и не быть.
Итак, для отнесения секты к тоталитарным недостаточно одной нетрадиционности, а есть и иные критерии. Этими критериями могут быть контроль над сознанием, подавление личности адепта организацией информационная блокада и т.д., но: «Но, наверное, - подчеркнем вновь – главный из этих критериев – это «гуруизм» (с. 59). Так «наверное», или уже окончательно – главный? Заметим, что и после всех этих критериев А. Л. Дворкин далее по тексту постоянно употребляет слова «секта» и «тоталитарная секта» как синонимы. Буквально вдалбливая в сознание читателя, что только вот эти самые тоталитарные секты и есть все секты, о которых надо говорить.
«Если религия (в ее подлинном смысле) характеризуется стремлением к связи с Богом, то в сектантском сознании все зацикливается либо на связи с обожествленным лидером, либо с также обожествленной всеведущей и всемогущей организацией» (с. 35).
Православные христиане считают единственной в подлинном смысле слова обожествленной организацией именно Христианскую Церковь. И в этом смысле также всеведущей – полнота церковного сознания и есть максимальное всеведение, возможное в нашем мире, и всемогущей – что может быть могущественнее Богочеловеческого Организма во главе с Иисусом Христом, Царем царей и Господом господствующих. Поэтому само собой возникает сомнение, а не стремится ли А. Л. Дворкин внушить православным читателям протестантскую идею о том, что Церкви, собственно – нет. Что это некое собирательное абстрактное понятие. Есть только «жизнь в Боге», «жизнь во Христе» каждого из нас. Никаких четких границ того, что принадлежит Церкви Христовой, а что за ее пределами – нет и быть не может. А кто думает иначе – ретроград, фундаменталист, мракобес и, если хотите – тот же тоталитарный сектант. Своя рука владыка, как «ведущий эксперт» А. Л. Дворкин всех расставит по местам. Это сомнение и подозрение подтверждается сразу же, на той же и следующей странице:
«… необходимо подчеркнуть, что сектантские настроения совсем необязательно присущи только лишь членам сектантских организаций: с ними можно вполне столкнуться… в православном приходе». Далее «в тему» идет цитата из трудов диакона А.Кураева: «… четких границ Церкви не может провести, пожалуй, ни один богослов или иерарх. Церковь есть жизнь в Боге, жизнь во Христе» (с.59-60).
В оправдание диакона А.Кураева следует сказать, что его определение понятия «секта», которое А. Л. Дворкин здесь же приводит, ничуть не смущаясь тем, что для читателя это уже, наверно, десятое определение секты, гораздо ближе к истине.
«Сектантской… является любая религиозная деятельность, осуществляемая вне Церкви и в противостоянии ей».
В религиозном отношении для православного христианина все, что не согласуется с учением Христианской Церкви, есть ересь в собственном смысле этого греческого слова (не Божественное Откровение, а человеческое мнение). Если вспомнить о Вселенскости земной Христианской Церкви (как единства канонических поместных церквей) и о преемственности Христианской Церкви от Древнего Израиля и раннее от сообщества людей, верно исповедующих Бога в архаическое время от допотопной эпохи до устроения Богом Древнего Израиля (которое иногда называют Первоначальной Церковью) то, очевидно, что любое, основанное не на Божественном Откровении, а на человеческом мнении учение – и есть ересь в широком смысле этого слова. В частности иноверие – верование вообще не в Бога, а во что-то иное. Иноверием можно расширительно назвать и все философские учения, также основанные на вере во что-то или в кого-то.
В узком смысле, в отношении к учению Христианской Церкви ересь - это любое искажение Церковного учения. Граница между широким и узким пониманием ереси обозначена общепринятым вероучительным «минимумом» протестантизма: верой в Бога-Троицу, Божество Иисуса Христа и Его Воскресение, о чем уже говорилось. Причем совершенно не важно – добавлена ли хотя бы одна «йота» в догматическое учение Церкви (как это сделано в латинской ереси) или выброшена (как у протестантов). Любое изменение хотя бы одного догматического определения рушит всю догматику.
Аналогично секта в широком понимании – всякая религиозная, только надо добавить – организованная деятельность (собраны двое или трое…), осуществляемая вне Церкви и в противостоянии ей. Формулировка диакона А.Кураева здесь совершенно справедлива. Только с важным дополнением: в период до Боговоплощения языческие религиозные объединения у разных народов были попущены существовать Богом и потому не находились в намеренном противостоянии Слову Божию, а с началом Новой, Христианской эры и Вселенской проповеди Евангелия любое язычество противостоит Слову Божию, которое обращено ко всем людям и народам без исключения. Сейчас нет больше «черного» и «белого» язычества дохристианской эпохи, «незаконного» и «законного». Это выражено словами Евангелия: «Но Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел его в светлую одежду и отослал обратно к Пилату. И сделались Пилат и Ирод в тот день друзьями между собою, ибо прежде были во вражде друг с другом» (Лк.23.). Сатанизм и язычество для православного сознания ныне неразделимы, о чем ярко свидетельствуют многие разделы и данной книги. Любое язычество есть бесовщина, деятельно противостоящая Церкви в духовном и культурном пространстве единой мировой цивилизации. Даже и то язычество, которое до поры не обращено к агрессивному прозелитизму. В прошлую эпоху оно отступало, а в современную наступает. И будет наступать на Христианскую Церковь и дальше.
В узком значении, в отношении к Христианской Церкви секта – любые религиозные объединения, отколовшиеся от Христианской Церкви на протяжении ее истории и любые объединения, отколовшиеся от этих, ранее отколовшихся объединений. Это ранние секты, монофизитские церкви, затем Римская поместная церковь, ушедшая в раскол и все сотни протестантских объединений в их уже третьей или четвертой генерации расколов и отколов друг от друга. Условно всех их можно называть сектами христианского происхождения – вплоть до того самого вероучительного «минимума», о котором сказано чуть выше. Учения таких сект – инославие. И они также духовно противостоят Христианской Церкви, а значит и Ее Главе – Иисусу Христу. Ибо и бесы, как известно, веруют и исповедуют Христа Сыном Божьим, – но трепещут. И от этой своей веры ангелами не становятся, продолжая творить свои дела, по которым и судятся. Так что эти бесы полностью попадают в приведенное выше А. Л. Дворкиным известное определение инославных: «имеют веру в Святую Троицу, в Иисуса Христа, Сына Божия». Поэтому инославие – также губительная ересь.
Среди православных христиан, в самой Христианской Церкви понятия ереси и секты закономерно чаще используются в их узком понимании – имея в виду отклонения от учения Церкви и отпадения от общения в Церкви. С инославными христиане просто чаще общались, жили рядом – вплоть до самых последних времен начала процесса мировой глобализации.
Вот, собственно, и все богословие религиозного сектантства, логически и исторически доступное первокурснику не только Православного Свято-Тихоновского Богословского института, но и любого другого института. Почему же А. Л. Дворкин блуждает в этих «трех соснах» (да и не он один среди формально православных «ведущих экспертов»), да еще и заблуждает учащихся всех наиболее известных и авторитетных на сегодня православных вузов (готовящих кадры для организаций Русской Православной Церкви, катехизаторов, возможных преподавателей Православия в светских образовательных учреждениях!) – об этом в «дополнении».
Итак, элементарные вещи оказываются недоступны преподавателю двух основных православных вузов России. Что делать с этим? Вывез человек из США некоторое количество конспектов и не может теперь без них. Усвоил «птичий язык» протестантского суесловия о Боге и уже не расстанется с ним. Прошел обучение у прот. Мейнедорфа, известного таким же «размытым» отношением к Церкви, и будет верен до конца своему духовному наставнику в ереси. Что делать с этим неизвестно. Об этом еще несколько слов скажем в «дополнении», а в самом отзыве будем говорить о книге.
Рассмотрим теперь раздел книги, в котором А. Л. Дворкин оценивает имеющиеся пособия и книги по проблеме религиозного сектантства. Убедившись на материале предыдущего раздела в том, что религиозные взгляды преподавателя основных православных вузов России отнюдь не православные, можно заранее предвидеть его оценки «конкурирующих» на почве исследования религиозного сектантства изданий.
Первая же упоминаемая книга с ходу отметается А. Л. Дворкиным: «Есть книга, изданная в Санкт-Петербурге: «Православие. Католичество, протестантизм и секты» - пиратское издание, в котором используются, в частности, материалы Центра сщмч. Иринея Лионского, но без соответствующих ссылок. Книга лишена какой-либо системы и изобилует неточностями и недостатками» (с. 36).
Главный же недостаток этой книги для А. Л. Дворкина, на самом деле, в другом – четком выделении в ней основных исторических ересей, римского католичества, протестантизма и современных сект, что не соответствует «широкому взгляду» на Церковь, псевдоэкуменизму самого А. Л. Дворкина. С точки зрения этого псевдоэкуменизма эта книга действительно, «лишена какой-либо системы». Имея традиционную православную систему рассмотрения религиозного сектантства, она лишена системы А. Л. Дворкина, системы обновленцев и псевдоэкуменистов. Но об этой своей основной претензии к данной книге А. Л. Дворкин четко не говорит, он указывает на «неточности» и «недостоверные факты». Но если это так, надо привести хотя бы несколько таких неточностей и недостоверных фактов. Хотя бы для пользы авторов книги и ее православных читателей, чтобы знать, где были допущены ошибки и неточности. Это элементарная культура грамотного библиографического обзора. Тем более, что и книг по этой теме еще не так уж много. Ничего этого не приводится.
Следующим номером А. Л. Дворкин громит Справочник о деструктивных религиозных организациях, выпущенный Миссионерским отделом РПЦ в 1997 г.
Этот Справочник, как считает А. Л. Дворкин, «… был, очевидно, составлен малоцерковным человеком. Составитель справочника собрал и механически соединил множество газетных публикаций (по большей части из бульварных изданий) и другую отрывочную информацию и опубликовал весь этот компот в виде единого текста… в справочнике много ошибок, непроверенных и недостоверных данных и совершенно фантастической статистики…». И так далее в том же духе.
Бульварными изданиями А. Л. Дворкин называет сообщения информационных агентств, которые составляют большую часть источников в этом известном издании. Вторую основную часть источников составляют материалы православной печати – центральной и региональной. Что касается церковности автора справочника, это вопрос неразрешимый. Если только А. Л. Дворкин с ним лично и хорошо не знаком. Но даже если и знаком, вряд ли сам А. Л. Дворкин может быть судьей в этом вопросе. Насколько сам А. Л. Дворкин «многоцерковый» человек, мы уже видели. Своим широким сердцем он готов принять в лоно Христианской Церкви и папу римского, и всех протестантских ересиархов - от Лютера и Кальвина до современных «культурообразующих» общин всех протестантских деноминаций с «Христианской наукой» в придачу. Но справочник это не учебник, он и не претендует на богословскую глубину. Его задача – дать максимум информации на минимуме площади. Какие-то мелкие ошибки в столь огромном объеме разнообразных данных почти неизбежны. Но А. Л. Дворкин зло громит это полезное издание (которое, кстати, разумно цитирует его соавтор А.Михайлов в своих разделах книги), увлекаясь так, что прямо забывается.
В частности, обвинение в адрес составителя Справочника в «фантастической статистике» А. Л. Дворкин подкрепляет таким рассуждением в сноске: «Например, согласно справочнику, число адептов тоталитарных сект в России составляет от 3-х до 5-ти миллионов. Если отнестись к этой цифре серьезно, это значило бы, что каждый тридцатый человек в нашей стране (включая новорожденных младенцев) – сектант». Это на странице 37. А на странице 44 он сам проводит оценку количества сектантов в России, выделяя «три уровня членства в сектах»: руководство; люди, полностью посвятившие себя сектам; люди, отчасти затронутые сектой. Оценку численности руководителей и управляющего звена сект в России в 500 тыс. чел А. Л. Дворкин называет близким к достоверности. Ну, так что – в средней секте не наберется 6-10 человек? Тогда за что же злится А. Л. Дворкин на составителя Справочника? Но и этого мало. Если составитель Справочника «Новые религиозные организации России деструктивного и оккультного характера» оценил численность адептов сект в России в 3-5 млн. чел., и это вызвало злую иронию А. Л. Дворкина, то какие же эмоции должна вызвать его собственная оценка численности сектантов в России: «Самый широкий круг членов секты – третий: люди, отчасти затронутые сектой. В нашей стране к нему, наверное, принадлежит большинство населения. Это те солдаты, которые при необходимости восполнят сектантские офицерские полки» (с. 45). Большинство населения! Жуть какая-то. Может быть, А. Л. Дворкин просто перепутал: хотел поругать составителя Справочника за преуменьшение численности сектантов, а поругал его за преувеличение.
Среди других перечисленных А. Л. Дворкиным русскоязычных изданий и книг большинство – переводные работы западных авторов и издания протестантов в России. Некоторые из них удостоены сдержанного одобрения, но в целом, как считает А. Л. Дворкин, они дают лишь «какую-то базовую ознакомительную информацию о сектах» (с. 38). Значит, этой своей книгой сам А. Л. Дворкин претендует на нечто большее, чем дать о сектах «базовую ознакомительную информацию». А что может быть больше? Глубокое и систематическое изложение темы религиозного сектантства (да еще и в жанре учебника). Вопрос об «открытиях» А. Л. Дворкина в части классификации сект рассмотрим ниже, а что касается богословско-теоретической глубины и ясности понимания этой темы – об этом уже сказано достаточно.
Наиболее авторитетными и достоверными изданиями о сектах называются издания Центра сщмч. Иринея, еп. Лионского, т.е. организации, возглавляемой самим А. Л. Дворкиным и его книги. Итак, единственным источником для понимания и знания религиозного сектантства в Русской Православной Церкви остается сам А. Л. Дворкин с его публикациями. За ним – могучее религиоведение провинциальных американских университетов. Вокруг – духовная пустыня. Но здесь явно выпирает простая человеческая гордыня. Та самая гордыня, которая, как справедливо заметил сам А. Л. Дворкин, является главной причиной всех ересей и расколов. В том числе ереси обновленчества и панэкуменизма, в которых, судя по тексту данной книги, «по уши» погружен ее основной автор.
На с. 48-50 А. Л. Дворкин рассуждает о происхождении и особенностях современных тоталитарных сект. Как уже ясно, к сектам или тоталитарным сектам (для автора это все едино) он относит только и исключительно новые религиозные объединения и направления, возникшие в XX веке (насчет второй половины XIX века он временами сомневается). Однако и здесь А. Л. Дворкин не выдерживает никакой последовательности и логики (пусть даже в своем заблуждении). Они пишет: «Сектантское искушение постоянно присутствовало в истории Церкви. В XX веке произошло некое качественное изменение, так как появилось такое не существовавшее ранее понятие, как тоталитаризм» (с. 48).
Понятие, может быть, и появилось в XX веке (возникло в Италии, в связи с развитием фашизма и его оценкой либеральной интеллигенцией), но, по сути, тоталитаризм по всем его признакам явление отнюдь не новое в истории. И в истории мировой цивилизации в целом, и в истории религиозной жизни, в частности. Но А. Л. Дворкин этого не знает. В американских университетах учили иначе.
«Первоначально он явил себя в политической ипостаси, а затем возникли и религиозные секты, которые мы сейчас называем тоталитарными».
Опять логический сбой. Ведь в другом месте (с. 58) сам А. Л. Дворкин соглашается с известным фактом, что оккультизм (который возник отнюдь не в XX веке) является одним из основных религиозных источников, «корней» фашизма. «Корней»! Так зачем ставить телегу впереди лошади? Дальнейшие рассуждения А. Л. Дворкина в этом разделе проясняют вопрос, почему он ставит телегу впереди лошади. Читаем дальше.
«Важной вехой в возникновении современного популярного религиозного мышления (какой-то непонятный термин, вероятно, заимствованный А. Л. Дворкиным из переводной американской литературы – прим. авт. отзыва) можно считать Всемирный Парламент Религий в Чикаго… Идеологи Общества утверждали, что оно объединяет в себе все религии… Оккультная теософская идеология и есть тот синтез, который западные интеллектуалы попытались создать между религиями Востока и Запада… Как можно говорить (хотя бы в культурологическом смысле) о христианском мире, христианской культуре, христианской цивилизации, так же можно говорить и об оккультном мире, оккультной религии… к которой принадлежат все современные тоталитарные секты» (с. 49).
Здесь А. Л. Дворкин сводит все религиозное сектантство к его оккультной разновидности. Очевидная подмена понятий. Из раздела «сект» настойчиво выводится основной массив религиозного сектантства, существенно более значимый для христиан – сектантство христианского происхождения от римо-католичества до бесчисленного сонма протестантско-харизматических конгрегаций и групп. Здесь можно порекомендовать А. Л. Дворкину ознакомиться со списком официально зарегистрированных в РФ религиозных объединений. Оккультно-религиозных и неоязыческих сект там явное меньшинство. На первом месте именно протестантские и околопротестантские объединения и миссии, и именно они ведут наиболее настойчивую прозелитическую деятельность в нашей стране. Именно они «уводят» людей, тянущихся к Библии, к христианству. Те, кто «летают на летающих тарелках» и ворожат на капищах, в ближайшее время в Церковь не придут. Пришли бы как раз те, кто бродит по бесчисленным «евангелическим» миссиям. Даже среди непротестантских сект наиболее успешны именно «Свидетели Иеговы». И именно потому, что «рядятся» под протестантов. Но эту, главную прозелитическую угрозу А. Л. Дворкин старательно не замечает. Опять «слепота по паспорту». Ведь именно эти группы, которые А. Л. Дворкин выводит из перечня сект, являются ударным отрядом США в религиозной войне против России и Православия. Вот поэтому и вынужден А. Л. Дворкин придумывать какай-то оккультный мир и загонять туда все секты. Предлагать упорно бороться с нашими «рерихнутыми» соотечественниками, но не с сотнями прекрасно финансируемых американских протестантских миссий и центров. И говорить о том, что тоталитарные секты возникли только в XX веке – ставить телегу впереди лошади. Читатель, который пропустит все «богословие» и всю «теорию» А. Л. Дворкина мимо ума и начнет просто читать информационные разделы книги, познакомится в первом же после «теории» разделе с мормонами и не будет сомневаться в том, что дичайший тоталитаризм цвел буйным цветом в сектах Америки XIX века. Автор это прекрасно описывает.
Вообще, по стилю и форме изложения информационных разделов книги, А. Л. Дворкин - журналист популярного издания. Если бы А. Л. Дворкин отказался от претензии быть преподавателем и ученым (тем более «ведущим экспертом») в этой области, что требует твердой православной веры и нормального, не американского богословского образования и занялся лишь информационной стороной дела – это было бы самое лучшее. И для него самого и для читателей его книг. А из последних, в особенности для тех молодых людей, которые могут по ним учиться.
Последним теоретико-богословским подразделом можно выделить подраздел 11 главы 3, где А. Л. Дворкин рассуждает о проблеме классификации тоталитарных сект. И здесь в понятиях опять полная путаница или намеренное смешение. Должное убедить читателя, что есть только «тоталитарные секты» А. Л. Дворкина, а все другое – «исторические секты» и проч. - и не секты вовсе. Для этого понятия «секта» и «тоталитарная секта» употребляются как синонимы. И этот раздел в книге наполнен путаницей и логическими противоречиями. Вначале автор приводит используемые в литературе классификации новых религиозных объединений и культов. Справедливо указывая на их недостаточную точность и полноту, поскольку эти классификации носят описательный характер, А. Л. Дворкин правильно называет принципиальный недостаток всех таких классификаций – отсутствие общего критерия. Для церковного человека таким критерием является учение и история Церкви. Для философов-религиоведов таких критериев может быть множество – регион происхождения, генетическая связь с той или иной конфессией, особенности мировоззрения и практики секты и т.д. И все эти классификации закономерно будут в чем-то не полны, не точны.
А. Л. Дворкин говорит о том, что «при подготовке этого курса была сделана попытка разработать богословски ориентированную классификацию, в которой все секты белились бы на две группы, условно названные «гностической» и «катарской». Первая ориентирует адептов на приобретение некоего спасительного знания, а вторая уповает на приносящую спасение активную деятельность» (с. 85).
Но поскольку у самого А. Л. Дворкина, как мы видели, неправильная богословская ориентация (ориентация на «церковную почву» вместо Вселенской Христианской Церкви), его классификация на секты «знания» и секты «деятельности» тоже «зависает в воздухе». Действительно, знания без деятельности, практики не бывает. Даже для «внешней» деятельности надо что-то знать, знать, что делать. Церковь тоже ориентирует на определенное знание и определенную, соответствующую этому знанию, деятельность. Так что и эта надуманная классификация у А. Л. Дворкина «не складывается». Без краеугольного камня дом не строится. Поэтому чуть ниже по тексту А. Л. Дворкин вынужденно признает:
«Однако весьма трудно найти секту, на 100% принадлежащую к одной из категорий… Поэтому классифицировать пришлось бы по преобладанию того или иного признака, а определить их точное соотношение оказалось весьма затруднительным. Следовательно, и эта классификация также оказалась неработающей» (с. 86).
Спрашивается, зачем тогда вообще было заикаться об этой своей «попытке»? Только запутывать читателя еще больше.
Далее А. Л. Дворкин витиевато ставит точку в любых попытках классифицировать «тоталитарные секты».
«Сложность любой классификации в том, что по существу все современные тоталитарные секты суть ветви единого оккультного древа, или точнее – ложноножки одной гигантской ядовитой амебы. При их текучести и эклектизме в принципе невозможно создать однозначную классификацию» (с. 86).
Это закономерный итог, потому что придуманный А. Л. Дворкиным некий объект с расплывающимися границами, которым он подменяет традиционное в Церкви понимание религиозного сектантства, действительно невозможно классифицировать. Как не только «богослов», но и «философ», он должен знать, что отсутствие логики в выводах свидетельствует от ложности исходных посылок. Вот в результате и получилась… «ложноножка».
Поэтому в заключение раздела о классификации (с. 86-87) А. Л. Дворкин «в рабочем порядке для удобства изучения» группирует секты (здесь уже опять не тоталитарные секты, а просто секты) по некоторым общим для них признакам, т.е. использует «рабочую» классификацию, которая (с незначительными отличиями) обычно используется во всех светских и церковных публикациях – псевдовосточные секты, псевдохристианские (иностранные и местного происхождения), оккультно-религиозные и т.д. Опять же, не уточняя, что речь идет исключительно о новейших религиозных сектах, главным образом, последнего века, а не о сектах, как таковых, в полном смысле этого слова.
Завершим обзор теоретической части книги А. Л. Дворкина еще одной иллюстрацией ее внутренней противоречивости, эклектичности, запутанности. Интересно, что автор умудряется иногда «глаголить истину» в отдельных абзацах. Но это никак не связывается с тем, что написано в других местах книги, буквально на соседней странице. Объяснение этому можно найти в предположении, что главы 2 и 3 писались в разное время, и, может быть, разными людьми. При их включении в книгу что-то было убрано, а что-то сохранилось. Так в книге оказались несколько абзацев, которые вполне правильно отражают церковный взгляд на проблему происхождения и сущности религиозного сектантства. Но они полностью выбиваются из основного контекста, противоречат аргументации самого А. Л. Дворкина и выглядят в книге «белой вороной».
Например, в подразделе о классификации сект идет такой текст:
«Конечно, следует помнить, что обе группы («гностическая» и «катарская» группы сект по А. Л. Дворкину – прим. авт. отзыва) восходят к сатане, и, следовательно, любая секта, вне зависимости от того, практикует она открытый сатанизм или нет, по существу является сатанинской – не в том смысле, что ее члены открыто поклоняются злу (хотя часто бывает и такое), а в том что от врага рода человеческого, который ненавидел Церковь и до начала времен, исходят всякая гордыня, лукавство, ложи и разделение» (с. 86).
Этот абзац следовало бы выбить золотыми буквами на обложке и напечатать его сотню раз на первых 87 страницах книги вместо всего того, что на этих страницах напечатано. И этого было бы достаточно. Это единственный фрагмент богословско-теоретических «упражнений» А. Л. Дворкина, который можно называть православным и христианским. Здесь указана основная причина и источник происхождения религиозного сектантства – духовная гордыня, внушаемая людям врагом рода человеческого. Гордыня, которая затем закономерно порождает лукавство, ложь, разделение. Можно добавить и насилие – все, что в той или иной мере свойственно любой ереси и секте.
Чуть ранее А. Л. Дворкин правильно указывает на «первого сектанта»:
«Первым сектантом-гностиком был сам сатана, использовавший при разговоре с Евой типичные приемы сектантской вербовки. Мы видим обман при вербовке… Первая в истории «катарская секта» – секта монтанистов во II веке… И в этой категории первым был Люцифер, в гордыне своей посчитавший, что, обладая громадной силой, он вполне может обойтись без Бога» (с. 85-86).
Значит, религиозные секты, как объединения вне Истины и тем противопоставляющие себя Истине, существуют «от начала». Еретики II века – сектанты. Тогда и все другие – до папы римского и протестантов в отношении к Истине тоже еретики и сектанты. А в отношении того или иного общества, в философско-культурологическом отношении – по-разному. Тоталитарные или нарушающие закон в той или иной стране – секты, а другие, культурообразующие в отношении данного общества или не нарушающие законы – никакие не тоталитарные секты. Но зачем все это месить в одну окрошку?
А еще чуть ранее А. Л. Дворкин помещает текст, который подтверждает то, что и папу римского и протестантов и других инославных и иноверцев правильно относить к сектам, чьи лидеры самостоятельно выдумывают свое учение и являются для последователей непререкаемым, вне критики и морали, авторитетом. Правда, этот текст, в отличие от предыдущей цитаты, уже насыщен «богословием по А. Л. Дворкину», поэтому потребовались вставки-комментарии.
«Личность создателя религиозной организации является ключевой для дальнейшего существования организации…
Мало кто будет спорить, что сегодняшнее католичество несет на себе весьма заметные отпечатки многочисленных его реформаторов (прежде всего – отпечаток гордыни римских предстоятелей, отколовших от Вселенского Православия целую поместную церковь – прим. авт. отзыва), от папы Николая I, клюнийских монахов и папы Гильдебранда (Григория VII) до созвавшего II Ватиканский собор папы Иоанна XXIII и нынешнего папы Иоанна Павла II (Войтылы). Мало кто будет спорить, что Лютер и Кальвин стали во многом вторыми основателями своих церквей (А первым основателем лютеранства и кальвинизма является, по А. Л. Дворкину, Иисус Христос? – прим. авт. отзыва)...
Только лишь в Православии нет такой единой личности, кроме Самого Христа и Его апостолов…отсутствие во главе нашей Церкви единой личности (А. Л. Дворкин не верует в личного Бога – в Господа Иисуса Христа? Здесь следовало бы сказать - личности человека, грешного и смертного, подобно любому папе римскому, Гаутаме Будде или любому протестантскому реформатору – прим. авт. отзыва), которая могла бы навязать свои идеи всей церковной полноте, является главной гарантией того, что Церковь по-прежнему есть тот же самый организм, который был создан ее Основателем» (с. 83).
Еще поправка к последнему предложению: не «главной гарантией», а одним из внешних свидетельств. «Главной гарантией» в этом смысле является Богообщение, реальная жизнь церковного народа в Боге и с Богом. Она выражается, в частности, в Богослужении, Таинствах, в Святых, в разных чудесных явлениях, творимых для назидания, вразумления людей и Славы Божьей, в преемственности священства и каноничности иерархии в Христианской Церкви. Священство, священники в подлинном смысле понятия священного как не трансцендентного вообще, которое может быть и инфернальным, а именно священного, т.е. действующего по Благодати Святого Духа – такие священники и такое священство также есть только в Христианской Церкви.
Но, к сожалению, все эти фрагменты книги свидетельствуют, скорее, о желании А. Л. Дворкина запутать православного читателя. Он сам использует типичный прием деструктивных сект – приготовить окрошку из правильных цитат и своих вставок, правильных высказываний и ложных внушений. Нельзя же, в самом деле, думать, что человек с несколькими высшими гуманитарными образованиями не понимает, что пишет на соседних страницах взаимоисключающие вещи.
Можно рассмотреть еще некоторые места в книге, которые свидетельствуют о широте «церковного общения», принятого в современном «добром христианстве». Они красноречиво свидетельствует о духовном единстве всего религиозного сектантства в широком понимании этого понятия. Тем самым А. Л. Дворкин вынужден в других разделах опровергать самого себя как «богослова». Он действительно просто вынужден писать об этом, иначе сведения о тех или иных сектах в его информационных разделах будут не полными. Но даже и в этих фрагментах он постоянно выкручивается и лукавит.
«Весьма многие видные политические и религиозные деятели завязали (думаю, не совсем бескорыстно) контакты с движением Муна. Об известных католиках и протестантах я говорить не буду (Почему это? Разве это не важно для читателя? – прим. авт. отзыва), но вспомним уже упоминавшегося выше индийского монофизитского митрополита Мар Павла Григория – одного из председателей Всемирного совета Церквей («Церквей» – с заглавной буквы! – логический, богословский и языковый абсурд – только к одной и единственной Христианской Церкви можно применять такое обозначение – прим. авт. отзыва), который по совместительству стал председателем «Международного религиозного фонда» (одной из организаций секты Муна – прим. авт. отзыва). Можно еще называть имя весьма известного в Греции профессора Нового Завета Аристотеля Агуридеса, ставшего поклонником Муна. Увы, есть и другие православные… (Не ясно – монофизита из Индии А. Л. Дворкин тоже считает православным? Греческий профессор Аристотель, который вступил в организацию Муна, остался православным? – прим. авт. отзыва). Естественно, у Православной Церкви не может с ним быть ничего общего. Мы не можем поддерживать с мунитскими организациями никаких отношений» (с. 240).
Итак, у Православной Церкви, все же, не может с Муном ничего общего. Тогда причем тут авторское «увы» и указание на каких-то «других православных». Никакие они не православные. А «об известных католиках и протестантах», общающихся с тоталитарными сектантами А. Л. Дворкин вообще говорить «не будет». Отказывается, и все тут. Но ведь католики и протестанты с нами, православными, на единой «церковной почве»? Где же логика? Друг моего друга – мой друг. Если наши церковные (по «почве») собратья, да не простые из них, а «известные», общаются с тоталитарными сектантами, значит, и нам с ними можно общаться. Почему мы не можем поддерживать с ними никаких отношений?
А. Л. Дворкин забывает или старается, чтобы читатели его книги забыли о католических или протестантских корнях того же Муна и многих других подобных сектантов. Просто анекдотом выглядит раздел книги (с. 214-215), где А. Л. Дворкин долго и глубокомысленно рассуждает, был ли Мун, выходец из пресвитерианской секты, «крещен» или нет, «обращен в христианство» или нет. А. Л. Дворкин предполагает, что обращение родительской семьи Муна в эту секту – он говорит «обращение в христианство», было не вполне «серьезным». В конце концов, он приходит к выводу, что «его христианские корни весьма сомнительны» (с. 215). Имеется ввиду Мун, а не его папа. Здесь можно порекомендовать А. Л. Дворкину вспомнить промыслительные слова Господа: «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас» (Матф. 23.15). Вот кто уж действительно обходил море и сушу, так это римо-католики и протестантские секты. Наобращали столько народу! Только не в христианство в подлинном смысле слова, а в свои культы и секты, произошедшие из геены гордыни и лукавства. Потом полезли от их миссионерства сыны геенны вдвое худшие их. Вот и кричит теперь Мун – долой всех, и папу римского тоже! В этой же евангельской цитате и простая методология классификации ересей и сект: просто сыны геенны, и вдвое худшие сыны геенны. Первые – «исторические секты» по А. Л. Дворкину, вторые – современные, «тоталитарные» по нему же. Но геенна то одна на всех.
В отдельных разделах книги А. Л. Дворкина содержатся прекрасные иллюстрации того, что все так называемое «неопротестантство» (с. 457) в отношении гордыни как главного двигателя их религиозных «исканий» – плоть от плоти «евангелическо-протестантских кругов» (с. 458), протестантства, как последнее – плоть от плоти римского католичества. Только в первом случае доминирует гордыня личности, а во втором – организации. Это прекрасно показано в разделах о «Церкви Христа», которую основали «пасторы» (с. 455), которые трудились в «протестантской церквушке» (с. 460), также занимались «евангелизацией» всех и вся (с. 460). При этом, «… многие специалисты, помогающие жертвам сектантства, сообщают… что получают жалоб на ЦХ больше, чем на какие-либо другие секты за исключением сайентологии» (с. 468). При регистрации Церковь Христа успешно указывает на свою принадлежность к протестантизму (с. 472) – а как это можно опровергнуть? Другие не признают. Так они почти все друг друга «не признают». То же с «Всемирной церковью Бога» (глава 14): лидер родился в семье квакеров, в баптистской церкви сочетался браком с «одной адвентисткой» (с. 485), крестился у баптистов (с. 486). Практически то же с «Поместной церковью» (глава 15), один лидер которой происходит из семьи методистов (с. 501), а другой баптистов (с. 503). Они и «процесс восстановления» ведут от начала Реформации, с XV века (с. 509).
Характерно, что почти все так называемые псевдохристианские секты также развивают идею «британо-израилизма», в ряде случаев с основательной иудаистской подоплекой: идею об англо-саксах как новой «избранной расе» и, соответственно, об англо-саксонском мире во главе с США как мессианском государстве (с. 487, 493).
В другом месте книги рассказывается о генетической духовной связи деструктивных сект не только с «добрыми христианами», но и с «демократическими системами современных государств», международными организациями этой системы. В разделе о секте Чинмоя (с. 405-406) говорится о связях основателя секты в Организации Объединенных Наций, о каком-то ее статусе, признанном в ООН (о таком своем статусе говорят и в секте Брахма Кумарис). Подразделению тоталитарной секты «Церковь Христа» «удалось добиться статуса советника Экономического и социального совета ООН» (с. 463). Секта Чинмоя получила право использовать официальную символику ООН. Теперь еще о «добрых христианах»: «Шри Чинмой был также принят папами Павлом VI и Иоанном II, встречался с кардиналами и матерью Терезой, с которой, по его утверждению, даже совместно медитировал и молился. Впрочем, это вовсе не означает признания Шри Чинмоя Римско-католической церковью: как известно, папы принимают всех…».
Вот он - «момент истины» – папы принимают всех. Вспомним: «Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей» (Пс. 1.1).
Попытка оправдать религиозного плюралиста выглядит неуклюже: «…это были не специальные, а общие аудиенции… После встречи папа подходит то к одному, то к другому… Существуют, например, фотографии встречи папы со многими индуистскими гуру или, скажем, с колдуньей Джуной… Кстати, пробиться на встрече поближе к папе Чинмой мог с помощью письма, адресованного папе будто бы из ООН» (с. 406).
Ну, понятно, все это, все равно, не означает «признания». Да нам и не нужно такого признания. Как будто Чинмой нам открыл глаза на сущность Ватикана. Достаточно будет грядущего признания римо-католиками «святости» Адама Кунцевича – маниакального серийного убийцы православных на землях Западной Руси.
Итак, есть ли, на самом деле, серьезное противостояние «демократических систем современных государств» этой гигантской ядовитой ложноножке? Или это противостояние только со стороны Церкви и отдельных групп общественности на Западе, добивающихся обуздания наиболее одиозных сторонников религиозного плюрализма, у которых на этой почве уже «крышу срывает»? А на самом деле вся эта ложноножка благополучно развивается, удобряя духовную почву грядущему глобальному религиозному синтезу «мировой религии». Во главе которой станет, конечно, не какой-то малограмотный Мун или Чинмой, а римский ересиарх, как об этом давно пророчили Отцы Церкви. Все муны и чинмои поклонятся главе «мировой религии». Ну а что до того, что среди них есть тоталитарные психопаты, криминальные блудники, детские насильники и просто городские сумасшедшие – это все «издержки производства». Идея мировой религии требует жертв. Как среди адептов сект, так и среди их лидеров и организаторов. Кто будет принесен в жертву демократическому процессу строительства мировой религии, требующему соблюдения условий мировоззренческого плюрализма, кого из них объявят «тоталитарным» – нам, православным христианам в России расскажет и объяснит «ведущий эксперт» в этом вопросе А. Л. Дворкин.
На с. 396 читаем: «Сахаджа-йога» – типичный образчик тоталитарной секты. В секте культивируется полное подчинение Нирмале (лидер секты – прим. авт. отзыва):
«Должно быть религиозным обязательством то, что вы должны слушать Меня, что бы Я ни сказала.
… Необходима полная преданность… Не задавайтесь вопросами и не рассуждайте… Смысл полной свободы в том, что вы должны покориться… Это полная свобода!
С гуру нельзя разговаривать так же, как вы разговариваете друг с другом, потому что ваш гуру занимает гораздо более высокое положение… вы должны ставить своего гуру выше кого бы то ни было еще».
Если заменить здесь Нирмалу и гуру на римского папу, все это можно смело зачитывать с кафедры любого костела. Потому и не так просто пробиться на аудиенцию к папе, что он занимает гораздо более высокое положение в сектантской иерархии, нежели какой-нибудь Чинмой или другой гуру. И этой Нирмале, лидеру «Сахаджа-йоги», тоже пришлось бы долго толкаться на проходе «главного гуру». А для более тесной встречи с ним подбирать из ООН, как Чинмой, какие-нибудь рекомендательные письма. Мунов и чинмоев много, а папа на все один.
Вот еще «Богородичный центр» (глава 17). Тут и поддержка от польских католиков (с. 542), и поклонение Фатимской божией матери (с. 550) – А. Л. Дворкин пишет «Фатимской Божией Матери» – верит, значит, в эту ватиканскую байку.
В связи с особым тоталитаризмом Береславского, Виссариона, секты «Семья» и проч. он рассуждает:
«Но могут ли подобные секты изменяться вообще? Даже если предположить, что сейчас члены БЦ действительно отказались от ряда своих экстремистских практик… ведь дело в том, что практики эти были у них догматическими. Береславский говорил им: то-то и то-то необходимо для спасения – и сектанты безропотно повиновались. Сейчас он, предположим, объявляет, что для спасения нужно нечто совсем другое. И они опять беспрекословно, не рассуждая, повинуются.
То же самое говорят про секту Виссариона…
… В том-то и проблема: до тех пор, пока в секте существует неограниченная власть, она не меняется и не может измениться. Они могут изменить любые свои установки, они могут полностью переделать свою «догматику», но слепое повиновение останется в силе. … пока в секте все построено на неограниченной власти личности или организации… ничто не может предотвратить развитие событий по самому худшему из всех возможных сценариев» (с. 553-554).
Если заменить здесь Береславского и Виссариона на основателей и лидеров всех протестантских общин и вспомнить о «неограниченной власти личности или организации» в римском католичестве, то выяснится, что все это - то же самое. Так может, все-таки лучше вернуться к святоотеческому пониманию религиозного сектантства? И для А. Л. Дворкина тоже.
Суммируя анализ содержания книги А. Л. Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» (Изд. Братства во имя св. князя Александра Невского, Нижний Новгород, 2000), можно определенно сказать, что за исключением рассмотренного выше богословско-теоретического материала, весь остальной массив книги представляет собой информационный дайджест (говоря языком, близким автору). А попросту – подборку сведений о ряде религиозных сект конца XIX – XX веков. Особенно тех, кто активно действует сейчас в нашей стране.
Информация о разных сектах сгруппирована в книге по разделам. К счастью, не по тем, которые сам А. Л. Дворкин вывел в своей авторской классификации сект на «гностические» и «катарские» (с. 85), а по более понятной и привычной классификации. В массиве этого информационного материала также встречаются неудачные места. В материалах А.Михайлова (с. 247-276, 346-435): «подземное течение неарийских религиозных представлений» (с. 252) – лучше «подспудное»; «учение, представлявшее собой парадоксальную смесь из огрызков джайнизма, тантризма…» (с. 369) – лучше «обрывков» и т.п. Тем не менее, разделы А.Михайлова (псевдоним?) отличаются более «чистой» стилистикой и внутренней логикой. Они составляют основное содержание главы 4 «Псевдоиндуистские секты». Кроме того, А.Михайлов разумно использует широкий спектр литературы по своей теме, «не гнушаясь» цитировать и те источники, которые А. Л. Дворкин заклеймил как содержащие «много ошибок, непроверенных и недостоверных данных» (Справочник о деструктивных религиозных организациях, выпущенный Миссионерским отделом РПЦ в 1997 г.). К сожалению, А. Л. Дворкин не передал своему соавтору эту главу целиком. Разделы этой главы, написанные А. Л. Дворкиным (глава 9 об «Обществе сознания Кришны» и глава 10 о «Трансцендентальной медитации») неоправданно раздуты в ущерб материалам А.Михайлова. При всем значении «Общества сознания Кришны» посвящать ему почти 50 страниц книги явно не разумно. «Трансцендентальная медитация» (более 20 страниц) сейчас гораздо менее актуальна в России, чем многие из 7 сект, описанных А.Михайловым (Ананда марга, Сахаджа-йога, Брахма Кумарис и др.), которые активно действуют в нашем обществе, внедряются в систему образования и воспитания детей и молодежи, образовательные учреждения. К сожалению, об этом социальном воздействии характеризуемых сект на наше общество, различные социальные институты в нем (семью, школу, СМИ и др.) информации явно недостаточно. Особенно в разделах А. Л. Дворкина, который «из принципа» почти не пользуется источниками, где эта информация имеется (например, тот же Справочник Миссионерского отдела РПЦ или публикации А. Егорцева). В материалах А. Л. Дворкина заметно выделяются фрагменты, которые, вероятно, просто перепечатаны с записей его лекций. Они требуют дополнительной стилистической и редакционной правки. Особой тяжеловесностью отличаются классификационные определения, которые А. Л. Дворкин сочиняет для разных сект. Например, для Общества сознания Кришны А. Л. Дворкин дает такое определение: «МОСК можно охарактеризовать как псевдоиндуистстскую синкретическую прозелитствующую постмодернистскую неоязыческую тоталитарную секту» (с. 276). Секта «Семья» («Дети Бога») «глубоко аморальная, растленная псевдоевангельская оккультная порноцентричная апокалиптическая секта» (с. 436). «Богородичный центр» он определяет как «апокалиптическую, милленаристскую (хилиастическую) псевдохристианскую (марианскую) секту профетическо-монтанистского типа» (с. 539). Одно из самых «слабых» определений А. Л. Дворкина: «Церкви Бога»: «апокалиптическая милленаристская (хилиастическая) иудизирующая (Кого – людей или идеи? – прим. авт. отзыва) секта с элементами политеизма…» (с. 484).
Такие определения, выработанные в творческой мастерской «ведущего эксперта» (задняя обложка книги) абсолютно не пригодны не только для усвоения учащимися, но даже просто для чтения читателями. Любой человек может поставить эксперимент на себе. Сколько раз надо повторить это «заклинание», чтобы его запомнить. А если надо запомнить 5-10 таких «заклинаний»?
В другом случае текст А. Л. Дворкина в части определений страдает явно излишней образностью. Выше была приведена цитата об оккультизме как «ложноножке одной гигантской ядовитой амебы» (с. 86). Еще одна цитата этого ряда: «Образно выражаясь, рерихианство – это некая болотная жижа, непригодная для питья нормального человека, но вместе с тем это весьма насыщенная питательная среда для размножения разных микроорганизмов, болезнетворных амеб и ядовитых водорослей» (с. 555).
Для ненормального человека, болотная жижа в качестве питья, значит, пригодна. Ну, где же гуманность автора? Болотная жижа непригодна в качестве питья и для психически больного человека, просто он этого не понимает. С другой стороны, она же окажется вполне пригодной для нормального человека, если он попадет в трудную ситуацию. А. Л. Дворкин и сам будет пить болотную жижу, заблудившись в лесу, если никакого другого питья не будет, глотая всех этих микроорганизмов, амеб и водорослей. Судя по уже второму упоминанию в книге амеб, похоже, что во всех своих университетах А. Л. Дворкин как-то углубленно изучал именно амеб. Причем какие-то их особенные - ядовитые и болезнетворные - разновидности, которые не изучаются в общеобразовательной школе.
В общем, в части определений сект у А. Л. Дворкина тоже плохо получается. Или дается «нагруженное» определение секты с 5-6 прилагательными к ней или - «ложноножка амебы» и «некая болотная жижа». Это недостатки культуры рационального мышления и изложения материала.
Но все это уже «технические детали». Книгу А. Л. Дворкина в этой, информативной части (основной по объему), можно было бы как-то использовать, но для этого каким-то образом надо полностью исключить совершенно несостоятельные и прямо вредные богословско-теоретические разделы и вставки. Весь вопрос в том, возможно ли это сделать? Ведь любое обилие частного фактического материала о деструктивных сектах не может компенсировать ущерба для сознания русского читателя, который, как правило, либо православный, либо православно ориентирован. Во всяком случае, в православных учебных заведениях такое «богословие» и такая «теория» религиозного сектантства не могут и не должны иметь места. Факты о современных сектах можно постепенно накопить, подобрать. Создать общедоступный информационный банк данных, но если платой за это будет мутация православных христиан в обновленцев и псевдоэкуменистов – стоит ли овчинка выделки?
Лучше делать это без «богословия по А. Л. Дворкину», поблагодарив автора за проделанную большую компилятивную работу информационного характера. Занести все сведения по основным сектам в компьютер и принимать автоматизированный зачет. А богословие и историю Церкви оставить в ведении специалистов. Но ведь А. Л. Дворкин преподавал еще и историю Церкви в Российском Православном университете (см. заднюю обложку книги). Вернее, не Церкви, а чего-то, что он считает Церковью – историю «церковной почвы». Что делать с этим? Вопросов здесь больше, чем ответов (см. дополнение).
И последнее замечание в разделе о богословско-теоретической основе книги: о «родимых пятнах» исторического и религиозного образования А. Л. Дворкина, которое у него сформировано на базе образовательного стандарта провинциального американского университета и методичек диссидентов-советологов одесского разлива. Приведем несколько примеров, которые прежде всего бросаются в глаза.
«Тогда только что закончилась корейская война, шла китайская культурная революция и начиналась вьетнамская война. У всех на слуху был термин «промывание мозгов», то есть определенные насильственные методы по подавлению личности человека и полной смене его убеждений, применявшиеся корейцами и вьетнамцами в лагерях для военнопленных, а китайцами - в исправительных лагерях. Все помнили американских военнопленных, которых показывали по северокорейскому телевидению и которые вдруг и, как казалось, вполне искренне начинали выкрикивать социалистические лозунги и каяться в несовершенных преступлениях» (с. 71).
«Обычно, рассказывая о сектах, мы избегаем термина «промывание мозгов», так как под ним часто имеются в виду психотехники, применявшиеся к насильственно удерживаемым заключенным китайских исправительных лагерей или американским военнопленным в Корее…» (с. 190).
Подбор «несчастных» тут весьма характерен – жертвы «тоталитарного Китая» и бедные американские военнопленные. А. Л. Дворкин, повторяя идеологические штампы американского агитпропа, обвиняет в «промывке мозгов» северных корейцев и вьетнамцев за то, что пленные американские летчики кричали в камеру, какое плохое американское правительство, что бомбит корейские и вьетнамские деревни, и какие плохие они сами, что по приказу этого правительства убивают людей за тысячи километров от своей страны. Конечно, кричали, спасая свои шкуры. И нацисты на судах выступали с заявлениями, что были не правы, помилуйте и т.д. Это, де, по А. Л. Дворкину, был результат «промывки мозгов» гордых и свободных американцев с использованием каких-то там ужасных психотехник коварными корейцами и вьетнамцами. Так, мол, они говорить в здравом уме не могли. И каяться им было не в чем. Бомбить людей в других странах, которые не нападали на США – они могли, а говорить, что это преступление и подлость – не могли. Зная о нравственной культуре американских вояк, в это можно поверить – для них не существует моральных норм. Что же касается «психотехник» у воевавших с США корейцев и вьетнамцев, они там, конечно же, были. Может быть, дали корейцы и вьетнамцы пару раз по зубам пленному иностранному захватчику и психологически тонко пригрозили тюремную пайку сделать поменьше, если эти массовые убийцы хотя бы лицемерно не покаются в камеру.
И можно подумать, что раньше никому не «промывали мозги»! Где же упоминания о «промывании мозгов» в Америке, в частности, в армии или в американских университетах. В результате которого американцы нагружаются бредовыми идеями и представлениями о мире так, что, не моргнув глазом, уверяют, будто и Гитлера победили они, американцы, и что бомбить другие страны и народы - это дело подвига и геройства, и что в их стране действует «русская мафия», в которой в действительности нет ни одного русского и т.д. и т.п.? Вот где идет «промывка мозгов» до «кристальной свежести».
В этом же ряду элементов американского агитпропа настойчивые упоминания в книге А. Л. Дворкина ГУЛАГа в одном ряду с нацистским Освенцимом (с. 16) и «сектами-убийцами» (с. 18). Все это понятная дань западному заказчику, который платил за кормление и обучение политического диссидента из СССР А. Л. Дворкина. Но и в издании для русского читателя А. Л. Дворкин оставляет эти расшаркивания перед власть имущими, ничуть не задумываясь о том, что вводит молодых русских читателей в заблуждение. Лжет о нашей истории. При всем том, что было в нашей стране в трагическом XX веке, ставить на одну доску Гитлера и Сталина, Освенцим и ГУЛАГ нельзя. Никакой честный, непредвзятый историк себе этого никогда не позволит.
«Чтобы понять, что такое тоталитарное сектантство, надо обязательно прочесть книгу Джорджа Оруэлла «1984» … В числе прочего Оруэлл открыл такой закон: тот, кто контролирует язык человека, контролирует его сознание». (с. 46).
Хорошая книга, но она не заменяет элементарное богословское образование, даже и для «профессора». Все это банальности или просто пустые рассуждения. И без этой книги русский человек вполне способен усвоить, что такое секта, тоталитарная секта, деструктивная секта и т.д. Политический тоталитаризм мы хорошо знаем по жизни нашего общества и о его особенностях нам известно гораздо больше любых иностранцев, которым надо читать для этого какие-то книжки. Кроме того, обычно говорят не о контроле языка, а о контроле мышления или речи. «Контроль языка» – это не по-русски, явно переводные вставки. Да и «открытие» это из рода сто первого открытия Америки.
Содержательно-методический аспект.
Теперь коснемся вопроса о том, можно ли учиться по этой книге. В отношении ее богословско-теоретического содержания, да и просто культуры логической аргументации ответ уже очевиден, – учиться по ней нельзя ни в коем случае. По крайней мере, православным или тем, кто хотел бы усвоить христианский православный взгляд на проблему религиозного сектантства. В провинциальном американском университете – может быть и можно, но это уже не наше дело.
Выше было отмечено, что А. Л. Дворкин мотивирует 56 страниц теоретико-богословского введения в курс «Сектоведения» тем, что студенты четвертого курса Православного Свято-Тихоновского Богословского института уже изучили церковное богословие и апологетику. Если они действительно изучили богословие и апологетику Христианской Церкви, то 56 страниц теоретико-богословского введения в курс «Сектоведения» в книге А. Л. Дворкина могут вызвать у этих студентов только недоумение и смущение. То, что пишет по этому поводу А. Л. Дворкин, не имеет никакого отношения к догматическому учению Церкви, противоречит ему в самых существенных положениях о единственности Церкви и Истины. И пока А. Л. Дворкин продолжает работать в ведущих православных вузах России, остается уповать только на то, что полная логическая абракадабра и ересь теоретико-богословского введения в курс «Сектоведения» А. Л. Дворкина будет просто проскакивать мимо ума и сердца учащихся.
Кроме того, А. Л. Дворкин нигде в предисловии не говорит, что данная книга издана только и исключительно как учебное пособие для студентов четвертого курса Православного Свято-Тихоновского Богословского института. Тираж книги – 12 тысяч экземпляров. Поэтому логично предположить, что ее основными читателями станут не только и не столько учащиеся 4 курса данного вуза, обогащенные знаниями церковной догматики. И остальные читатели, основная масса читателей книги вместо настоящего богословия Церкви в отношении религиозного сектантства будет усваивать в этом отношении «богословие по А. Л. Дворкину».
Итак, приведенные в первом разделе отзыва многочисленные цитаты, в которых А. Л. Дворкин дает богословско-теоретическое обоснование основных понятий своей книги, представляют собой совершеннейший сумбур в понятиях и определениях – абсолютно безграмотный с богословской точки зрения и абсолютно алогичный. Сумбур, совершенно непригодный для какого бы то ни было изучения, хотя бы, в силу (вернее, слабость) своей полной внутренней противоречивости. Как было показано выше, кандидат богословия, профессор церковной истории и прочая и прочая А. Л. Дворкин сделал открытие, что, например, папа римский – не еретик. А если, например, Кальвин и еретик (еретик в отношении римо-католичества?), то уж «культуросообразные» последователи Кальвина не еретики, а «добрые христиане». И русские православные студенты должны это просто «запомнить». Без всяких сомнений и обсуждений. Но если им все-таки читали догматическое богословие и историю Церкви (не по А. Л. Дворкину), они, чтобы запомнить это открытия А. Л. Дворкина, должны вначале забыть все свое богословско-историческое образование.
В данной книге (для православных студентов!) А. Л. Дворкин производит подмену религиозного понимания понятия секта в отношении Церкви двумя другими:
1) политологическим понятием «тоталитарная секта», включая сюда нацистов и «ленинистов»;
2) философско-культурологическим пониманием секты как группы, неадекватной данному обществу, деструктивной или криминальной в отношении данного общества, его социальных институтов или отдельных граждан.
В ходе этой подмены у православного читателя и учащегося разрушается сознание своей идентичности именно как православного, принадлежащего к Единой Святой Соборной Апостольской Церкви2.
Теперь несколько слов о структуре и дидактических особенностях книги. Текст структурирован на части и главы внутри частей. Внутри глав выделены тематические подразделения, которые обозначаются выдержками из текста данного подразделения. Книга снабжена предметно-именным указателем. Однако нет словаря понятий и терминов, который был бы совершенно необходим в учебном пособии на такую тему. Вопрос в том, сумел бы автор правильно дать определения основных понятий по теме? Учитывая качество содержания и логики теоретических разделов книги – сомнительно.
В предисловии ничего не говорится о том, каким образом можно было бы использовать эту книгу в качества учебного пособия. Сколько времени надо изучать отдельные разделы и как контролировать освоение их содержания. Кроме чтения и пересказа отдельных частей избранная автором структура книги не предусматривает, в этом отношении, никаких возможностей изучения ее содержания. Нет никаких вопросов и заданий, хотя бы репродуктивных. Полное отсутствие дидактического аппарата в книге формально ставит ее в ряд литературы для чтения к какому-либо курсу и не позволяет считать учебным пособием. Для использования собранного в ней фактического материала о новейших религиозных сектах следовало бы не только разработать к этому материалу соответствующий дидактический и методический аппарат, - вопросы, задания иллюстрации и т.п., но и существенно, принципиально переработать и дополнить содержание самого этого материала.
Главным ядром курса сектоведения для православных учебных заведений (как вспомогательного к курсу истории Церкви или самостоятельной учебной дисциплины) должно стать четкое обозначение происхождения, исторического развития и основных форм религиозного сектантства. Естественно, в православном церковном понимании этого вопроса, а не с обновленческих и псевдоэкуменистических позиций.
Нецелесообразно отвлекать время учащихся на усвоение истории и учения всех основных современных сект. В этом отношении книга А. Л. Дворкина уже существенно перегружена – почти 700 страниц. Учебник не должен иметь более 300-350 страниц. Главное – выработать у молодежи понимание сущности религиозного сектантства, использовать этот курс для упрочения их знаний догматического богословия, истории Церкви, Всеобщей истории и истории Отечества. Поэтому необходимо «идти» от широкого, общего понятия секты и ереси к конкретным, частным понятиям, касающимся в большей степени отдельной исторической эпохи, страны, региона. После общетеоретического раздела можно сосредоточиться на постхристианском сектантстве, оставив иноверческие религии на курс истории религий. В постхристианском сектантстве следует выделить секты в раннем христианстве, описать отпадение Римской церкви, охарактеризовать секты в Средневековье, дать описание Реформации Римо-католичества. И только затем рассматривать современное сектантство, выделяя его характерные признаки и новые особенности. Если же брать в курс только современное сектантство, такой курс должен быть «надстройкой», расширением в подробном курсе истории Церкви, предусматривающем четкое рассмотрение основных «исторических сект».
Большую часть информативных материалов следует вынести в специальное справочное издание. Реально изучить в учебном процессе можно не более 5-7 наиболее типичных в своих типовых подразделениях и влиятельных в России современных сект. Остальную информацию можно давать по мере необходимости из справочников. Еще лучше, как это было указано выше, в этих целях в каждом крупном образовательном учреждении вести свои постоянно обновляемые (в процессе исследований и подготовки учащимися дипломных работ) компьютерные базы данных с объективными характеристиками основных религиозных сект, действующих в России: личность основателя и современные руководители, регионы распространения, основы религиозного вероучения и практики, официальный статус, сообщения о них в СМИ и т.д. В содержание курса «Сектоведение» полезно включить раздел о развитии правовых аспектов государственно-церковных и в целом государственно-религиозных отношений в современной России, в том числе в связи с активной деятельностью в нашей стране деструктивных религиозных сект. С тем, чтобы православные учащиеся не только получали общую теоретическую подготовку в этом вопросе, но и ориентировались в возможностях практически противостоять этому злу в нашем гражданском обществе.
Выводы:
Вывод I. Книга А. Л. Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» (Изд. Братства во имя св. князя Александра Невского, Нижний Новгород, 2000) по содержанию представляет собой подборку информационных материалов разной степени актуальности по ряду нетрадиционных религиозных (и квазирелигиозных) направлений и культов, действующих в России.
Вывод II. В части понимания сущности религиозного сектантства с позиций Православной Церкви книга А. Л. Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» (Изд. Братства во имя св. князя Александра Невского, Нижний Новгород, 2000) вводит читателя в заблуждение. Последствием этого будет смущение у православных читателей и учащихся (если они уже сформировали правильное отношение к этому вопросу по святоотеческим и иным церковным источникам). А для сочувствующих Церкви или еще нецерковных читателей – усвоение не православных, а обновленческих и псевдоэкуменических воззрений на этот предмет, что представляет особую опасность для Русской Православной Церкви и будущего нашего народа в целом.
Вывод III. Книга А. Л. Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» (Изд. Братства во имя св. князя Александра Невского, Нижний Новгород, 2000) по содержанию, структуре и компоновке материала не соответствует требованиям, предъявляемым к учебным пособиям, не обладает основными признаками учебника или книги для чтения учащимися.
Вывод IV. Отдельные разделы книги А. Л. Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» (Изд. Братства во имя св. князя Александра Невского, Нижний Новгород, 2000) могут использоваться в качестве подборок информационных материалов, но и в этом случае следует провести их тщательную редакцию и исключить авторские вставки теоретико-богословского характера, содержащие оценки и представления, расходящиеся с догматическим вероучением Христианской Церкви и отражающие авторский (псевдоэкуменический, обновленческий) взгляд на историю Церкви и современное состояние религиозной жизни.
Вывод V. Отмечая несомненную актуальность тематики книги А. Л. Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования» (Изд. Братства во имя св. князя Александра Невского, Нижний Новгород, 2000), следует обратить внимание лиц и организаций, связавших свой авторитет с ее автором и данным изданием (руководство Православного Свято-Тихоновского Богословского института; Братство св. Александра Невского в Нижнем Новгороде, указано также благословение на издание книги митрополита Нижегородского и Арзамасского Николая и др.) на необходимость соблюдения канонического богословского подхода Православной Церкви к проблеме религиозного сектантства как при обучении учащихся в православных учебных заведениях, так и при издании литературы, претендующей на отражение церковного понимания проблемы религиозного сектантства.
***
Помещенное ниже добавление к отзыву на книгу не является его частью. Содержание настоящего добавления, как представляется, позволяет шире взглянуть на проблему постоянного появления литературы качества, подобного качеству книги А. Л. Дворкина, а также на происхождение некоторых других негативных явлений в жизни нашей поместной Русской Православной Церкви.
Выходцы из талмудической среды или из среды, этнокультурно происходящей от талмудизма, ныне занимают в организационных структурах Русской Православной Церкви значительные позиции. А. Л. Дворкин – один из них. И ради Бога, пусть спасается каждый, чем больше, тем лучше. Никто не ставит под сомнение искреннее желание большинства таких людей после Святого Крещения служить Богу и Церкви. И это несмотря на то, что практически все они при Крещении не отрекались от талмудизма, и учитывая талмудическое право «ложно» принимать христианство – на время или для нанесения ущерба Церкви «Распятого». Однако не впервые замечено, что все выходцы из этой среды как-то не стремятся быть «просто православными», обычными мирянами. Они стремятся учить, преподавать, «вести исследования», быть учеными и учителями, организаторами и руководителями, экспертами во всех областях церковной жизни. По своим духовным качествам они на это мало способны за редкими исключениями, которые лишь подтверждают общее правило.
Чем это грозит нашей Русской Православной Церкви, составляющей ныне основное ядро Церкви Вселенской – совершенно ясно. Тем же, что случилось с большей частью Древнего Израиля, не избежавшей хананейских жен и фарисейской закваски. А из новейшей истории уже Нового Израиля - Христианской Церкви, достаточно взглянуть на главарей «живой церкви» 20-х годов XX века в России. Обнаружится полное не только внутреннее духовное, но и физиономическое сходство с современными неообновленцами. Всеми этими душевно мятущимися постоянными переводчиками Писания и усердными организаторами раннехристианских, а то и прямо катакомбных (для «спасения» от нормальных христиан) общин. Эти люди часто представляют Русскую Церковь в высоких светских собраниях, составляют существенную часть служащих в структурах Московского Патриархата. И вот один из высших иерархов публично обличается в противоестественных отношениях с мужским полом и над этим потешается вся губерния. Другой, возглавляя важнейшее подразделение Московского Патриархата и претендуя на сан епископа, подписывает свои книжки на вольную тему именем и фамилией – типа «Вася Пупкин».
Господь Иисус Христос сказал бедным израильтянам – «Итак всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают…» (Мф. 23.3.). Господь сказал это истинным израильтянам, погибавшим овцам Дома Израилева (овцам – символ смирения!), которых Он выискивал в Древнем Израиле уже по одному: «Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, говорит о нем: вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства» (Ин. 1.47). Но те, потомки хананейских жен, восседавшие к началу Новой эры во главе собраний Древнего Израиля хотя бы говорили людям правильно – читали Закон без грубых искажений. А наши то «новые хананеи» даже вероучение Церкви преподать, не искажая его, никак не могут.
И еще один момент, «органически» связанный с деятельностью «новых хананеев» в Церкви. В конце книжки, на задней обложке дана дополнительная информация об авторе (помимо той, что рассыпана в предисловии и по тексту). Текст, вероятно, написан самим автором (так обычно делается). Текст такой (прошу прощения за вставки):
«Дворкин Александр Леонидович… ведущий эксперт по проблемам экспансии новых религиозных движений в России. 6 марта 1977 года эмигрировал из России в США. В 1980 году закончил Нью-Йоркский университет со степенью бакалавра по специальности «Русская литература» (кажется, у Куприна есть что-то вроде того, что почему, мол, это так устроено, что каждый еврей уже как бы от рождения у нас является русским литератором – прим. авт. отзыва) и продолжил образование в Свято-Владимирской Православной духовной академии, которую закончил в 1983 году со степенью кандидата богословия. В 1988 году в Фордхемском университете (Нью-Йорк) под руководством протопресвитера Иоанна Мейендорфа (еще одно «светило богословия» из среды талмудического происхождения, – прим. авт. отзыва) защитил докторскую диссертацию «Иван Грозный как религиозный тип» (Ну не любят выходцы из среды талмудического происхождения Грозного Царя, и все тут, хоть тресни. Можно предположить, что Александр Леонидович Дворкин под мудрым руководством Иоанна Мейендорфа «научно» доказал, что Государь и Царь Всея Руси Иоанн Васильевич – религиозно, ну, не совсем православный или какой-то недоправославный, а может, даже и совсем не православный. Имея в виду, что они, Александр Леонидович Дворкин и Иоанн Мейендорф – настоящие православные, и они могут судить о «религиозном типе» Царя Иоанна IV. Обратите внимание и на то, что протопресвитер назван уважительно Иоанном, а его тезка Русский Царь попросту Иван, хорошо не Ванька - прим. авт. отзыва). 31 декабря 1991 года (аккурат после расчленения России мафией из среды талмудического происхождения – прим. авт. отзыва) вернулся в Россию и был принят на работу в Отдел религиозного образования и катехизации Московского Патриархата (тоже к «писателю» - прим. авт. отзыва).
С 1993 года возглавляет Информационно-консультативный центр священномученика Иринея, епископа Лионского. С 1993-1999 годы (так в тексте, вероятно, опечатка – прим. авт. отзыва) – профессор церковной истории Российского Православного Университета (возглавляет университет тот же «писатель» - прим. авт. отзыва). В настоящее время является заведующим кафедрой сектоведения Православного Свято-Тихоновского Богословского института. Автор и редактор-составитель семи книг и более 260 публикаций на 15 языках. Вице-президент международного института по изучению современного сектантства «Диалог-центр».
Не следует спешить сразу восклицать, что мол, все понятно: «казачок-то, засланный…». Наверное, все не так просто. Добавим к этому самопредставлению А. Л. Дворкина ряд дополнительных штрихов.
Александр Леонидович Дворкин родился в Москве в 1955 г. В 1977 г., т.е. в возрасте 22 лет, юноша по каким-то там политическим мотивам вдруг эмигрирует в США. С чего бы это? Кому это давали свободно эмигрировать в 70-е годы? Разве он что-то такое организовал, что-то такое учудил, чтобы его вот так запросто и легко вышвыривать или выпускать из страны? Одни вопросы…
Он был лишен советского гражданства и до 1983 г., когда он получил таки гражданство американское, не имел вообще никакого – держали «на поводке». Но буквально сразу же по прибытии в США юноша-диссидент получает возможность учиться - направляется на «профессиональную подготовку»? Уже в 1980 г. он заканчивает Хантер-Колледж Нью-Йоркского университета. Колледж - не очень солидно, поэтому в самопредставлении остается только университет. Затем богословская «подковка» у И. Мейендорфа. А кроме этого – степень «доктора философии» в малоизвестном Фордхемском университете. Понятно, что тамошний «доктор науки» не дотягивает до уровня нашего настоящего кандидата наук. Но про философскую подготовку в самопредставлении опять пропущено. Видимо, для православных читателей, чтобы не заподозрили в вольнодумстве.
Далее А. Л. Дворкин преподает в нескольких высших учебных заведениях США и публикует ряд работ. Докторская диссертация выходит отдельной книгой на английском языке – «ученому» делают «имя». Но вот профессиональная подготовка закончена и зрелый 33-х летний А. Л. Дворкин выходит на работу. В 1988 г. он приступает к выполнению служебных обязанностей на государственной радиостанции США «Голос Америки». Работает автором и диктором в Вашингтоне. Вскоре способного «бойца холодной войны» переводят на передний фронт сражений с «империей зла». А. Л. Дворкин становится редактором отдела новостей на радиостанции «Свобода» в Мюнхене, имеющей непосредственное отношение к Центральному разведывательному управлению США. Как видим, карьера молодого человека развивается вполне успешно. Ведь в это время и на «Свободе», и на «Голосе Америки», да и в самих их материнских структурах - Государственном департаменте США и ЦРУ - выходцы из среды, этнокультурно происходящей от талмудизма, уже составляют устойчивое большинство. Должность редактора отдела в подразделении ЦРУ – это уровень офицера в звании не меньше полковника, учитывая положение структуры «на острие атаки».
В книге исследователя Вячеслава Широнина «КГБ-ЦРУ. Секретные пружины перестройки» приводится документ, свидетельствующий о том, что сотрудники радиостанции «Свобода» практически входили в штат разведывательного сообщества США. Это расписка, которую давали все штатные сотрудники этой радиостанции: «Нижеподписавшийся поставлен в известность о том, что радиостанция «Свобода» создана ЦРУ и функционирует на его средства. За разглашение этих данных виновные будут подвергаться штрафу до 10000 долларов и тюремному заключению сроком до 10 лет». Это и понятно: «Голос Америки», «Свобода», «Свободная Европа» и т.п. – одни из главных инструментов холодной войны стран НАТО против России, тогда еще – СССР.
Но вот, долгожданная победа над «империей зла» достигнута. Историческая Россия рухнула и расчленена. Надо «осваивать» территорию. Десятки «советников» едут в правительство Ельцина, едет и А. Л. Дворкин. В соответствии с базовой профессиональной подготовкой – не в экономические министерства, а в Московский Патриархат. 31 декабря 1991 г., по благословению своего духовного отца И.Мейендорфа он возвращается в Россию. Сфера работы важнейшая – религиозное образование. В условиях краха коммунистической идеологии, как платы за развал государства, духовная сфера приобретает ключевое значение. Гайдаровские и гарвардские «мальчики» в экономике делают свое дело. Народ топят в искусственно создаваемой нищете, из страны рекой текут ресурсы, – но все это сегодня. Население духовно разлагается СМИ, через открытые границы Россия накачивается наркотиками и террористами, – но все это пока. Русские спиваются и вымирают, – но могут же и очнуться. Для «смены менталитета» русских в страну направлены тысячи миссионеров всевозможных религиозных сект, – но всех русских в секты не загонишь. Русская Православная Церковь, после развала единого государства, официально объявлена З.Бжезинским «целью №1». И правильно. Только вернувшись в свою Церковь и сбросив с себя пелену духовного заблуждения, русский народ сбросит с себя и оковы политического контроля, и ярмо экономического ига «новых хананеев».
В марте 1992 г. А. Л. Дворкин поступает на работу в Отдел религиозного образования и катехизации Московского Патриархата. Затем становится преподавателем истории Церкви в Российском Православном университете, преподавателем и заведующим кафедрой сектоведения в Свято-Тихоновском Православном Богословском институте. Русские православные юноши и девушки, многие из которых пойдут работать в различные учреждения Московского Патриархата и в русские школы должны знать «правильную» историю Церкви и «правильное» сектоведение. Чтобы, не дай Бог, не назвать ересью и сектой вероисповедание и религиозную конфессию президента США или директора ЦРУ.
В 1993 г. А. Л. Дворкин по благословению блаженной памяти прот. Глеба Каледы организует Информационно-консультативный центр свмч. Иринея еп. Лионского для изучения новых религиозных движений и распространения информации о них. Центр входит в структуру Отдела религиозного образования и катехизации Московского Патриархата. В Центр потекли материалы о сектантском нашествии на Россию и, конечно, материалы о тех, кто противостоит этому нашествию. Руководитель Центра – «ведущий эксперт по проблемам экспансии новых религиозных движений в России» А. Л. Дворкин все расставляет «по полочкам». Публикует переложения западных исследователей религиозного сектантства и внедряет в сознание православной молодежи «нужный» взгляд на эту проблему: «ату!» сотню маргинальных психопатов и «ни-ни» заикнуться о ереси католиков или протестантов. «Мальчики для битья» и сами не против – вероятно, это условия их договоров с ЦРУ или с правительством США - сайентологов, иеговистов и т.д. и т.п. Будем громко разоблачать тоталитарные секты (по возможности, как можно дольше их защищая), но при этом «поднимать» кадры, которые, рано или поздно, обеспечат «встраивание» Русской Православной Церкви в «новый мировой порядок» и не допустят «фундаментализма» и «национализма» в ее руководящем слое. Иначе говоря - твердого стояния в Вере и сердечного участия в народной судьбе.
До настоящего времени А. Л. Дворкин сохраняет американское гражданство и имеет только вид на жительство для иностранца в России. Даже двойное гражданство не оформлено. Почему? А зачем скрытно внедряться и тонко маскироваться «легендами», если страна уже под контролем? Можно просто спокойно работать.
В заключение обратим внимание на одну «мелочь» в тексте книги. «Мелочь», скорее, психологического свойства. Которая, тем не менее, весьма показательна с точки зрения оценки восприятия самим А. Л. Дворкиным своего литературного труда. Хотя, может быть, дело здесь вовсе и не в А. Л. Дворкине. А в том, что всегда вспоминается, когда глядишь на «первого президента СССР», и выражается точной русской пословицей: «Бог шельму метит». Итак, самое начало книги, предисловие, страница 7. Перевернули страницу, и глаза машинально упираются в отдельно стоящую подпись – А.Д. Перевели взгляд на другую страницу – снова этот «АД». Просмотрели следующую затем библиографическую справку и на 14 странице – вновь А.Д. Третий А.Д. на первых 14 страницах. И далее в книге по тексту, в примечаниях – опять А.Д., и А.Д, и А.Д. Понятно, что имя и фамилию не выбирают (хотя, некоторые и выбирают). Но почему не подписать предисловие полностью – «Александр Леонидович Дворкин» или, наконец, просто «А. Л. Дворкин». Хотя нет, отчества у нас новая власть отменила, как и национальности в паспортах. Ну, тогда можно писать в примечаниях «автор» или, на худой конец, - «авт.». Православному читателю этот А.Д. должен броситься в глаза. Как же не обратили внимание на это редакторы и публикаторы книги, не говоря уже о самом авторе? Удивительно…
«Засланный казачок» или «он сам пришел», по сути, и не важно. Гораздо более важно для нас верить в Господа Иисуса Христа, в Его единую Святую, Соборную и Апостольскую Церковь и в нашу способность возрождать родную Россию и словом, и делом.
Директор Департамента геополитических исследований Института гуманитарного образования, кандидат философских наук Шатохин С. А.
Исатов Ю. С. Мюнхенское сальто-мортале мудреца
А. Л. Дворкина или несколько слов о родственниках слона (2.04.2003)
«Простите, у слона сын – кто?»
(А. Л. Дворкин, выступление 19.03.2003)
Пристальный взгляд на развернувшуюся сегодня кампанию порочения почитателей русского Государя Иоанна Васильевича IV (Иоанна Грозного), сопровождающуюся спусканием всех собак на инакомыслящих, помогает увидеть за этой кампанией умелых специалистов по информационной пропаганде. Когда сводишь все концы, и выходит, что за травлей православных, во многом, стоит руководитель центра свмщ. Иринея Лионского Александр Леонидович Дворкин, это первоначально вызывает недоумение. Как же так? Ведь записывают в сектанты простых православных русских людей только за то, что почитают русского царя Иоанна Грозного. Но как же можно своих?
Но все встает на свои места, когда узнаешь, где и какую прошел «школу»3 А. Л. Дворкин, кто был его хозяином, чью кормежку он отрабатывал в 80-е годы. В 1988 г., уже длительное время прожив в США в эмиграции, А. Л. Дворкин пошел работать автором и диктором на радиостанцию «Голос Америки» в Вашингтоне, а вскоре стал редактором отдела новостей на радиостанции «Свобода» в Мюнхене4. Так начиналась карьера «главного сектоведа». Выясняется, что не свой он – А. Л. Дворкин – для русских людей, почитающих свою историю и русского царя Иоанна Грозного. А свой лишь для таких же, как и сам, выходцев из талмудической среды. Вот эти-то и готовы ему рукоплескать и превозносить, отмахиваться от слов о «славном» прошлом А. Л. Дворкина. Ну, подумаешь, русофобское радио, так ведь не антисемитское же…
Но позвольте. Ведь именно тот период деятельности радиостанции «Свобода», когда на этом радио работал А. Л. Дворкин, характеризовался наибольшей ненавистью к русскому народу. Характеризует ли работа на «Свободе» А. Л. Дворкина? Безусловно. Если бы он один или несколько раз выступил в качестве приглашенного автора, вряд ли стоило бы ему пенять за это – мало ли где человек выступит или опубликует свои статьи. Но А. Л. Дворкин был редактором отдела новостей, то есть человеком, который лично и непосредственно причастен был к формированию информационной политики радиостанции «Свобода», которая, подчеркнем, всегда отличалась не столько антикоммунистическим, сколько антирусским и антироссийским характером, ненавистью к российскому государству, русской культуре и русскому народу.
Радио «Свобода» - это не «эмтиви» и не спортивный канал. С самого первого дня своего существования эта радиостанция стала едва ли не самым мощным оружием в информационной войне. В некоторые годы конгресс США выделял на развертывание новых ретрансляторов и редакций «Свободы» денег столько же, сколько на самые перспективные программы перевооружения. А основным куратором и заказчиком программ все эти годы было и остается ЦРУ США. «Свобода» всегда находилась на самом острие идеологической войны5.
По словам Карэна Хачатурова, руководители радиостанций «Свобода»/»Свободная Европа» назначаются президентом США6. Известно также, что и все руководящие должности на радиостанции «Свобода» в то время комплектовались только с утверждения ЦРУ кандидатур. Что повлияло на утверждение ЦРУ кандидатуры А. Л. Дворкина в должности редактора отдела новостей на радиостанции «Свобода»? За какие заслуги перед отечеством (американским или израильским, гадать не будем) А. Л. Дворкина поставили на такой ответственный пост, разобраться сегодня сложно. Возможно, повлияло этническое происхождение А. Л. Дворкина – выходца из талмудической среды. Возможно, А. Л. Дворкин приглянулся каким-то своим русофобским опусом – может, это была «диссертация» «Иван Грозный как религиозный тип», может, что-то другое. Вопросов слишком много, и ответов на них сегодня нет.
Очевидно одно – А. Л. Дворкин отдавал всего себя в ревностном служении радиостанции «Свобода» как раз в тот период (1988-1991), который был определяющим в разрушении СССР и начале разграбления России, кстати, такими же, как и А. Л. Дворкин, выходцами из талмудической среды.
1. Радиостанция «Свобода» - дочка ЦРУ и Госдепа, или кто сын слона.
Сегодняшние выходцы из талмудической среды готовы с пеной у рта доказывать, что разговоры на темы связей радио «Свобода» с ЦРУ – это «приснопамятный диссидентский навет». На вопрос «Сталкиваетесь ли вы с таким стереотипом: все сотрудники радио «Свобода» - агенты ЦРУ?» бывший руководитель отделения радио «Свобода» в Москве С.Шустер ответил: «Обязательно. Как же в России не искать врага! Естественно - агенты ЦРУ, а то, что это единственное средство массовой информации, которое не зависит от российского капитала, об этом никто не скажет. Мы получаем грант от конгресса США, и, поверьте, нам никто не навязывает, что говорить»7. Как будто зависимость от американского капитала заведомо лучше зависимости от капитала российского. Тем более что и там, и там это один капитал – выходцев из талмудической среды.
Генерал-майор В.С. Широнин, проработавший 33 года в органах госбезопасности СССР, а затем и России, называет радио «Свобода» «давним филиалом ЦРУ» и пишет, что «известно о прямых связях этой радиостанции с ЦРУ»8.
По свидетельству В.С.Широнина: «Радиостанция функционирует на деньги ЦРУ, а с 1972 года открыто финансируется в соответствии с бюджетными ассигнованиями, выделяемыми американским конгрессом. Характерной деталью, свидетельствующей о том, что сотрудники радиостанции практически входят в штат разведывательного сообщества США, является расписка, которую дают все сотрудники «PC». Вот ее текст: «Нижеподписавшийся поставлен в известность о том, что радиостанция «Свобода» создана ЦРУ и функционирует на его средства. За разглашение этих данных виновные будут подвергаться штрафу до 10 000 долларов и тюремному заключению сроком до 10 лет». Подрывная пропаганда радиостанции «Свобода», питалась из того же источника - Центрального разведывательного управления США, - мало чем отличаясь от подрывных пропагандистских кампаний «Свободной Европы». Кстати говоря, за многими радиопередачами стояли бывшие пропагандисты вермахта, предавшие свою родину еще в военные годы»9.
Давал ли такую расписку А. Л. Дворкин? В.С.Широнин утверждает, что никто не мог быть принят на работу на радио «Свобода» без такой расписки.
Прямая связь радио «Свобода» с ЦРУ – это не выдумка советской пропаганды, этот факт широко известен и за рубежом. Так, Рафаэль Поч пишет: «Речь идет о таких СМИ, как российское бюро «Радио Свободы», которое было создано ЦРУ в годы холодной войны»10.
Русская служба BBC: «В настоящее время «Радио Свобода» финансируется конгрессом США… В течение некоторого времени эта радиокорпорация финансировалась Центральным разведывательным управлением США. Придание этого факта гласности нанесло определенный ущерб репутации «Радио Свобода», и в 1971 году оно было передано под контроль американского конгресса. Критики деятельности радиостанции говорят, что СМИ, финансируемое конгрессом США, не может не придерживаться указаний Вашингтона»11.
Обратим внимание на свидетельства бывших сотрудников радиостанции «Свобода».
По мнению ветерана радиостанции «Свобода» Владимира Матусевича (26 лет стажа на этом радио): «Я глубоко убежден, что работа «Свободы» сегодня, по большому счету, никому не нужна, кроме, пожалуй, ЦРУ»12. Что значит высказывание, что работа радио «Свобода» нужна только ЦРУ, а это значит, что и работа всех сотрудников этой станции, по мнению В.Матусевича, нужна только ЦРУ. Это значит, что работа А. Л. Дворкина, когда он изливал свою нелюбовь к России на радио «Свобода», нужна была лишь ЦРУ.
Самая одиозная фигура белорусской журналистики советского периода – Василий Крупский, долгое время проработавший на мюнхенском радио «Свобода» (сначала в белорусской, а затем и в русской службе этой радиостанции), в интервью Веронике Черкасовой на вопрос, кто руководил радио «Свобода» в то время, ответил: «Это было американское руководство… До 1973 года (по-моему) радиостанция финансировалась из бюджета ЦРУ. Выплыло это только во время заседания парламентской комиссии Фрэнка Черча, и был грандиозный скандал, когда выяснилось, что ЦРУ занималось незаконными операциями. Эта информация попала в Конгресс, и ЦРУ пришлось очень несладко. Впрочем, радиостанции «Свобода» тоже. После этого радиостанция была взята на финансирование Конгрессом США»13.
А вот свидетельство Севы Новгородцева: «1 июня 1949 года в Нью-Йорке был основан Национальный комитет за свободную Европу - общественная организация, поставившая целью содействовать освобождению стран Восточной Европы от коммунистической оккупации. Комитет вскоре создал радиостанцию «Свободная Европа», которая вышла в эфир в 1951 году. Эта радиостанция, ныне заканчивающая свое существование, вещает на польском, венгерском, чешском, словацком и румынском языках. Несколько позже был создан Комитет по освобождению от большевизма, и в 1953 году начала работать радиостанция «Освобождение», вскоре переименованная в радио «Свобода» (и сам комитет получил название «Комитет радио «Свобода»). Почетными президентами комитета стали два бывших президента Соединенных Штатов - Трумэн и Эйзенхауэр. К сожалению, организаторы комитета - видные общественные деятели и журналисты Америки - не подумали о легальном финансировании радиостанции. В то время как Комитет за свободную Европу вел сбор пожертвований среди населения, Комитет радио «Свобода» принял предложение Центрального разведывательного управления - ЦРУ - взять на себя все расходы. Это было очень наруку советской пропаганде, которая на все лады кричала о «радиостанции ЦРУ». Лишь в 1971 году, с созданием Совета по международному радиовещанию, средства стали открыто поступать от американского Конгресса. Но, как бывший главный редактор радио «Свобода», могу заявить под присягой, что не помню ни единого случая, когда бы ЦРУ хоть как-нибудь вмешалось в работу радиостанции»14. Ну, да. Все давали вышеозначенную расписку, и Сева Новгородцев, очевидно, не мог быть исключением. Спасибо хоть признал, что связи с ЦРУ существовали.
Мало свидетельств бывших сотрудников штатовских «радиоголосов»? Пожалуйста, обратим внимание на свидетельства американской разведки.
Бывший глава Национального разведывательного совета США Фриц Эрмарт в интервью В.Козловскому утверждал: ««Радио Свобода» и «Свободная Европа» два десятилетия были в ведении ЦРУ, пока их не начал открыто финансировать конгресс», подтвердив при этом, что посредством радио «Свобода» ЦРУ способствовало краху коммунистического режима15.
Возглавлявший службу безопасности радиостанции «Свобода» Ричард Каммингс, отвечая на вопросы Василия Крупского, пояснял: «В те годы радиостанция «Свобода» была органической частью напряженной политической атмосферы, в которой активно интриговали разведывательные службы самых разных государств. Каждый, кто хоть немного жил в Мюнхене, знает, что этот город - не Германия. Мюнхен - это совсем другая страна. Мюнхен тех лет был невоспетой столицей европейского шпионажа, которой уступал даже Берлин с его бесчисленными резидентурами. Если мюнхенский пригород Пуллах, в котором находится штаб-квартира БНД - внешней разведки Германии, поставлял мастеров слежки, шифровки и разгадывания кодов, то радиостанция «Свобода» тех лет была средоточием эмигрантов всех мастей и различных судеб. К сожалению, архивы времен начала биографии радиостанции либо уничтожены, либо до сих пор являются засекреченными»16.
В сегодняшней демократической России, за которую якобы и боролся А. Л. Дворкин (по его словам) на радио «Свобода», отношение к этой радиостанции по-прежнему негативное, что определяется не зашоренностью неких клевещущих маргиналов, а продолжающейся русофобской и антироссийской деятельностью радиостанции «Свобода».
Так, по словам министра обороны РФ С.Б.Иванова (тогда – секретаря Совета безопасности РФ), в США «во главе системы информационного обеспечения внешней политики стоит Информационное агентство США (ЮСИА), являющееся структурным подразделением государственного департамента. В соответствии с Законом «О международном вещании» 1994 года ЮСИА руководит деятельностью телерадиовещательных корпораций «Голос Америки», «Радио Свобода/Свободная Европа», «Радио и Телевидение Марти», «Уорлднет Телевижн» и «Радио Свободная Азия». Годовой бюджет ЮСИА при штате 5 тыс. человек превышает 1 млрд. долларов из государственного бюджета. ЮСИА имеет более 200 представительств в 143 странах. Подведомственный ЮСИА телевизионный спутниковый канал принимается более чем в 50 странах»17.
Первый заместитель секретаря Совета безопасности Российской Федерации В.П.Шерстюк: «Почему, скажем, «Радио Свобода» - компания со 100% иностранным капиталом - имеет право неограниченного вещания на территории России, а радиостанция «Маяк» не имеет аналогичных прав на территории США. Оказывается, разделом 310 закона о средствах связи США от 1934 года установлены строгие ограничения на выдачу лицензий на иностранное радиовещание на территории страны. Не разрешается выдавать или владеть лицензией на ведение вещания любой корпорации, где более одной пятой капитала принадлежит непосредственно либо через право распоряжаться им иностранным гражданам или их представителям»18.
Панарин И.Н.: «Вы должны четко представлять, что радиостанция «Свобода» - это не просто радиостанция, это радиостанция Центрального разведывательного управления США, это радиостанция спецслужбы. Даже в Советском Союзе информационные агентства АПН, ТАСС не входили в состав КГБ»19.
Сайт Центра экстремальной журналистики: «Радиостанция «Радио Свобода», созданная полвека назад ЦРУ для вещания на страны, расположенные по другую сторону «железного занавеса»»20.
С.Романовский: «О «Свободе» написано достаточно много и вряд ли имеет смысл повторять общеизвестное. Можно только напомнить - финансируется «Свобода» вполне официально из госбюджета США, и большинство ее сотрудников, особенно украинской редакции, являются или кадровыми сотрудниками Управления, или связаны с ним долгосрочными контрактами. Исходя из этого и выстраивались основные задачи радио - проведение пропагандистской работы и оперативная разведывательная работа на местах под защитой журналистского удостоверения»21.
Приведем еще несколько свидетельств.
«Идея создания радиостанции, которая вещала бы из Германии на Советский Союз, была впервые выдвинута в августе 1946 года госдепом, и тут же похоронена тогдашним командующим американскими оккупационными войсками в Берлине генералом Люциусом Клеем, считавшим, что такой шаг не соответствовал букве и духу соглашения по Германии, заключенного четырьмя державами-победительницами во второй мировой войне. Тем не менее уже в декабре 1947 года совет национальной безопасности США издал директиву «NSC 4-A», обязавшую директора ЦРУ «инициировать и руководить в рамках наличных фондов тайными психологическими операциями, направленными на противодействие деятельности Советского Союза, представляющей угрозу для мира и безопасности на планете». Кроме того, директор ЦРУ должен был гарантировать, что психологические операции не будут противоречить внешней политике США. По мнению американских специалистов, наиболее эффективным в ведении психологической войны против СССР было бы использование недавних эмигрантов. Тысячи бывших граждан СССР, по разным причинам покинувших свою родину, жили в те послевоенные годы в самых разных городах Европы и в многочисленных лагерях для перемещенных лиц. Именно им и была дана возможность нанести пропагандистский удар по нашему «главному противнику». Впервые радиостанция «Освобождение» - так называлась «Свобода» в ее младенческие годы - вышла в эфир 1 марта 1953 года. Трансляция велась с небольшого передатчика «Барбара» в Лампертхайме, что в тридцати километрах от Мюнхена. Первая передача была нацелена на советские войска в Восточной Германии и на Австрию. Ровно через десять минут после выхода в эфир Советский Союз начал активное глушение передач станции, сыгравшей свою, особую роль в истории этой страны, а именно в ведении активной пропаганды против советского режима»22.
«Одно из двух: либо Вудсу «перекрыли кислород» чиновники британского Министерства обороны, либо он дал интервью, но его не пустило в эфир руководство радиостанции «Свобода». А эта радиостанция до 1973 года являлась структурным подразделением ЦРУ. И хотя потом «Свободу» передали под крыло американского конгресса, она поныне остается пропагандистским рупором официального Вашингтона»23.
«Следует однако отметить и такой «нюанс»: радиостанция «Свобода» финансируется Конгрессом США и находится под влиянием ЦРУ. Трудно представить, чтобы подобного рода российская станция, контролируемая ФСБ, и ее журналисты действовали бы на территории США или в местах, где американские войска ведут боевые действия»24.
Е.Жирнов: «Кто сегодня отвечает за имидж Америки. В настоящее время за распространение американских взглядов в мире официально отвечают три организации—Управление международной информации при государственном департаменте США, Бюро международного телерадиовещания, возглавляемое государственным секретарем США, и формально независимые корпорации «Радио “Свобода” / Радио “Свободная Европа”» и «Радио “Свободная Азия”». Нынешняя система существует с 1994 года, когда государственному департаменту было поручено координировать всю зарубежную информационную политику США. Управление международной информации госдепа—прямой наследник государственного Информационного агентства Соединенных Штатов (USIA), созданного по распоряжению президента Эйзенхауэра в 1953 году. Бюро международного телерадиовещания - The International Broadcasting Bureau - объединяет бывшие радиовещательные мощности USIA. Правительственная радиостанция «Голос Америки», вещающая на 53 языках мира, создана в 1942 году. В соответствии с законом о радиостанции она обязана представлять все сегменты американского общества, а также четко представлять точку зрения Соединенных Штатов по всем вопросам. «Радио Марти», круглосуточно вещающее на Кубу, создано в 1983 году, впоследствии было организовано и «ТВ Марти». WORLDNET - круглосуточный телевизионный канал, ранее находившийся под контролем USIA. Кроме того, Бюро международного телерадиовещания уполномочено распоряжаться средствами, выделяемыми конгрессом США на деятельность формально независимых радиостанций «Радио “Свободная Европа” / Радио “Свобода”» и «Радио “Свободная Азия”». Радио “Свободная Европа” / Радио “Свобода” в течение нескольких десятилетий оставались ведущими пропагандистскими организациями США. Free Europe, Inc. Была создана в качестве «частной и некоммерческой корпорации» в 1949 году для вещания на страны Восточной Европы, оказавшиеся под контролем коммунистов. Через два года после этого была создана также «частная и некоммерческая компания» The Radio Liberty Committee, Inc., задачей которой было вещание на языках народов СССР. Средства на содержание радиостанций выделялись конгрессом США. Распределять средства и осуществлять общее руководство компаниями было уполномочено ЦРУ США. В 1975 году произошло слияние радиостанций»25.
«Штаб-квартира находится в Мюнхене. Финансируемое ЦРУ США, радио начало вещание в марте 1953 года из Западной Германии на Советский Союз. Передачи шли только на русском языке. В 1973 году радиокомпания была передана в ведение Совета по международному вещанию - независимого государственного агентства»26.
«В соответствии с законом «О международном вещании» от 1994 г., ЮСИА руководит деятельностью телерадиовещательных корпораций «Голос Америки», «Радио Свобода/Свободная Европа», «Радио и телевидение Марти». «Уордлнет Телевижн» и «Радио Свободная Азия». Годовой бюджет ЮСИА при штате в 5 тыс. чел. превышает 1 млрд. долл. и финансируется государством. ЮСИА имеет более 200 представительств в 143 странах мира, а подведомственный ей спутниковый телеканал вещает на 50 стран мира»27
««РС» - радиостанция, финансируемая конгрессом США и находящаяся под влиянием ЦРУ. Естественно, свободу слова на ней всегда понимали так, как это было нужно правительству США. Во времена СССР ее сотрудники громили «империю зла». Во времена горбачевской перестройки - наши вооруженные силы и очень сложные межнациональные проблемы. В эпоху Б. Ельцина под прицелом оказалась Чечня и вновь наши вооруженные силы. Сейчас даже тем, кто с детства сквозь глушилки КГБ слушал «РС», стало ясно, что абсолютно пробасаевская позиция станции стала профанацией свободы слова. Причина очевидна: США выгодно поддерживать в подбрюшье России постоянно пылающую пороховую чеченскую бочку. Этим и занято вот уже почти 6 лет «РС»… Между тем никто не отменял указ Б. Ельцина, подписанный им после путча 1991 г. Американское радио получило, в частности, помещение, в отличие от других западных, да и наших электронных средств информации. Ее программы включают в вещания столичных станций FM-диапазона. Шеф русской службы «РС» Савик Шустер ведет на телеканале НТВ еженедельную передачу о футболе. Интересно, могла бы российская правительственная радиостанция, контролируемая ФСБ, так же легко и просто действовать на территории США? Заместитель министра печати М. Сеславинский считает, что нет. Так что случай с «РС» в России - уникальный и в чем-то загадочный. Похоже, ни одно государство мира не разрешает американскому госдепартаменту действовать с таким комфортом на своей территории. И этот либерализм выходит, наконец, нашему правительству боком»28.
«В некоторых случаях американские разведчики сами проникали в Афганистан, принимали участие в боевых действиях против советских войск, допрашивали попавших в плен советских военнослужащих, готовили условия для обработки тех из них, которые казались ЦРУ подходящими кандидатами на вербовку. Если удавалось привлечь кого-то к сотрудничеству, перебрасывали завербованных агентов в Европу или в США для использования в акциях «психологической войны» через подконтрольные ЦРУ средства массовой информации, в частности, радиостанции «Свобода» и «Голос Америки»»29.
«…Радио «Свобода», которое, как оповещали советские газеты, вещало на деньги ЦРУ. Как ни странно, и это была сущая правда. С той поправкой, что ЦРУ скорее всего в своем бюджете этих денег не имело и выделялись соответствующие средства конгрессом»30.
«Еще совсем недавно Клинтон обещал сократить расходы на разведку на $7 млрд за четыре года, что породило, в частности, предположения о закрытии финансируемой ЦРУ радиостанции «Свобода». Но судьба «Свободы» может быть неблагоприятной и в случае увеличения ассигнований на ЦРУ - ввиду переориентации разведывательного ведомства на задачи более прикладного, а не идеологического порядка»31.
«Радиостанция «Освобождение», впоследствии переименованная в «Свободу», создана в 1952 году на базе комитета по освобождению от большевизма. Радио финансировалось ЦРУ (с 1971 года - конгрессом США) и входило в корпорацию, объединявшую радиостанции «Свободная Европа», «Свобода» и исследовательский институт. Трансляции «Свободы» на Советский Союз начались 1 марта 1953 года. Первые передачи была нацелены на советские войска в Восточной Германии и Австрии. Ровно через десять минут после выхода радиостанции в эфир СССР начал глушить передачи. Корреспонденты «Свободы» работают в СССР с 1990 года. 27 августа 1991 года был издан указ президента РСФСР Бориса Ельцина о создании московского бюро… Штат московского офиса «Свободы» составляет около 50 человек. Помимо AM-диапазона «Свобода» вещает в FM-диапазоне (в 38 городах России)»32.
Тот факт, что радиостанция «Свобода» на протяжении последних десятилетий финансируется уже не ЦРУ, а Госдепом, не должно вводить в заблуждение. Еще в 1978 году бывший директор ЦРУ У. Колби спокойно разъяснил: в семидесятые годы расходы на подрывную работу ЦРУ «быстро уменьшались. ЦРУ урезало свои траты на политические и квазивоенные операции до такой степени, что затраты на подрывную работу, мертвым грузом давившие на бюджет ЦРУ, отнимавшие более 50 процентов его в пятидесятые и шестидесятые годы, упали менее чем до 5 процентов». Что, уменьшение расходов на эти цели? Вовсе нет. Затраты на подрывную работу просто стали проводить и по статьям других ведомств. Не кто другой, как сам У.Колби, указал, как ЦРУ дошло до жизни такой: «Расходы практически на все политические и квазивоенные операции... взял Пентагон», а как «финансировать, например, радиостанции «Свободная Европа», «Свобода», «Фонд Азии», решают государственный департамент и конгресс33.
2. Русофобский и антироссийский характер деятельности радиостанции «Свобода»
ЦРУ представляет собой инструмент насильственной модификации мира по американскому образцу. Эту организацию характеризует нетерпимость во всем, воистину нравы сектантов. «Кто сын слона?» - однажды вопросил А. Л. Дворкин, явно указывая на ответ, что сыном слона является именно слон, и никто другой. Какова мама (ЦРУ), такова и дочка (радиостанция «Свобода»). А А. Л. Дворкин был хорошим учеником. Отсюда и нетерпимость к православным, почитающим царя Иоанна Грозного.
А. Л. Дворкин очень не любит обсуждать свою работу на радио «Свобода» в должности редактора отдела новостей, а если его вынуждают, то он заводит разговор о своей честной и бескомпромиссной борьбе с коммунистическим режимом, а себя - эдаким борцом за демократию и всеобщее благоденствие в России. Но была ли радиостанция «Свобода» - сообществом честных журналистов, желавших свержения бесчеловечного коммунистического режима, но добра России и ее народам?
В.С.Широнин, описывая деятельность радиостанции «Свобода» и прочих подобных контор, отмечал: «Но хочу также обратить внимание на одну примечательную особенность в поведении западных спецслужб, поддерживавших разного толка дисседентов или просто противников советского строя. Во всех этих и других аналогичных случаях водораздел между восхвалениями и равнодушием, а иногда и хулой проходит по очень четкой границе: бывшие критики социалистической системы сразу переставали интересовать Запад, если вставали на патриотические позиции. Ведь зарубежным спецслужбам нужны были не просто антикоммунисты или антисоветчики - им прежде всего требовались «антипатриоты». А патриоты, пусть и антикоммунисты, их совершенно не устраивали, что особенно явственно проявилось в 80-е годы, отличавшиеся невиданным накалом идеологических атак на Советский Союз». То есть «дворкина-антикоммуниста и демократа» на радиостанцию «Свобода» никто бы не взял. А вот русофоб был востребован. Каким в действительности был А. Л. Дворкин в те времена? К этому вопросу мы еще вернемся в наших следующих публикациях, эта тема достойна отдельного целого повествования. Пока же продолжим изучение направленности деятельности радиостанции «Свобода», сточки зрения национальных интересов России.
А.Солженицын, характеризуя деятельность радиостанции «Свобода» в середине-конце 80-х годов XX века, пишет: «...радиостанция «Свобода» в эти годы (с 1985 г., - авт.) стала уже легальным, как бы внутрисоветским радио. Она завела серию передач «Русская идея», где издевательски опошляла и русскую историю, и русскую мысль, прямо требовала «мутации русского духа», сокрушала русские мозги в безнадежность, а в других слушателях наращивала неприязнь к русским»34.
Основным лейтмотивом многих передач «Свободы» был навязываемый радиослушателям вопрос: «Не являются ли русские народом прошлого, которого уже нет?»
А.Солженицын цитирует несколько из характерных сентенций, изливавшихся во множестве в то время на радиослушателей:
«причина тоталитаризма - русский родовой соблазн» (передача 11.12.1989 г.);
«у русских всё всегда на костях да на крови, а добром русский народ не умеет» (передача 27.10.1989 г.);
«говорить о патриотизме русском в такой стране просто бессовестно, безнравственно» (передача 12.01.1988 г.)»35.
Член-корр. АН И.Шафаревич в своей статье от августа 1990 г. отмечал явно непропорциональное влияние эмигрантов – выходцев из талмудической среды на русофобскую деятельность радиостанций «Свобода», «Голос Америки» и т.п. И.Шафаревич пишет о том периоде деятельности радиостанции «Свобода», когда на ней трудился не покладая рук А. Л. Дворкин: «Но есть одна особенная радиостанция, деятельность которой полностью направляется эмигрантами - она носит многообещающее название «Свобода». В начале передач сообщается, что радиостанция финансируется Конгрессом США... Передачи ее предельно политизированы (вне сравнения с другими западными радиостанциями). Я много ее слушал, записывал наиболее поразившие высказывания и у меня сложилось убеждение, что главное содержание передач - подборка фактов, внедрение настроений, так или иначе способствующих развалу, распаду страны. Как сверхмощный усилитель такая радиостанция превращает единичный факт в грандиозное массовое явление... «Масло вывозят из Сибири, не отдадим наше масло!»... Не удивительно, что дух агрессивного сепаратизма, разжигания противорусских страстей клубится над передачами. Так, в передаче о митинге в Киеве, посвященном памяти жертв сталинизма (05.03.1989 г.), утверждалось, что одна из сил, «запустивших машину террора» - «это эгоистическая национальная сила русского великодержавного шовинизма»… В.Белоцерковский (о предостережениях Прибалтики от резких шагов) иронизирует - «...главное, чтобы империя стояла, а там хоть трава не расти. Так получается»… Много есть темных сторон в нашей жизни. Но если составить себе представление о ней но передачам «Свободы», то окажется, что в ней вообще нет ничего другого. Возникает фантастический образ народа, живущего жизнью без единого светлого проблеска: в условиях бесправия, угнетения, нищеты, недоедания, дикости, озлобления, жестокости. Непонятно только, почему все жители этой страны не удавились?.. Официальная позиция редакции «Свободы» - что они идейные противники коммунистического однопартийного режима в нашей стране. Но в накале их чувств проглядывает ненависть, как говорил Достоевский, «натуральная, физическая» - «за климат, за поля, за леса...» Это подтверждается и тем, что есть объект их неприязни, который не встречает снисхождения совершенно независимо от общественного строя: ни до, ни после 1917 года - русский народ, Россия. Мы видели, например, как вину за террор, коллективизацию, голод стремятся переложить на русских. Под суд попадает даже вся русская культура. В серии передач «Русская идея» лектор-философ ставит вопрос смело, глобально: «Можно ли считать русскую культуру высокоразвитой, если она насквозь литературоцентрична?» Конечно, ответ - отрицательный. Эта культура «ориентирует жизнь на литературный миф». Что проповедовали славянофилы, а за ними и классики русской литературы? Антиисторизм... нелюбовь к политике, к формально-легалистическим определениям общественной жизни... пренебрежение к отдельной личности, вырванной из контекста вот этой хоровой жизни - отрицание за личностью самого права искать истину... Но автор идет и дальше вглубь, литература для него лишь проявление сознания народа: «русское сознание в принципе идеалистично и утопично»... Такая работа имела бы смысл лишь по отношению к вражеской стране во время войны или хотя бы в преддверии войны. Это и есть война, которую некоторый слой 3-й эмиграции ведет против нашей страны мощными современными средствами воздействия на массовое сознание. Уже не раз на это странное явление обращали внимание. В письме нескольких авторов из СССР, опубликованном в парижской газете «Русская мысль», говорится о тенденциях в программах радиостанции «Свобода», которые «объективно способствуют разжиганию национальной розни...».
И.Шафаревич акцентирует, что «война, которую ведет радиостанция «Свобода», может быть неверно понята как война американского народа. В этом не заинтересованы ни советский, ни американский народ, на деньги которого вся эта деятельность осуществляется». Шафаревич (август 1990 г.) видит причины столь своеобразной деятельности радио «Свобода»: «Из рассмотренных примеров случай радиостанции «Свобода» - самый понятный, здесь механизм функционирования ясно виден. Это вещание возникло от приложения двух сил: дитя, зачатое Конгрессом США в лоне 3-ей волны эмиграции. Финансовые возможности США соединились с бурными эмоциями той части «Малого народа» нашей страны, которая оказалась в эмиграции - а таким образом получила и работу. «Свобода» вещала и до 3-ей эмиграции, но характер ее передач был иной. Новые эмигранты, принятые на работу сначала в небольшом количестве, повели атаку на старых сотрудников. Пошли в ход обвинения в «фашизме», «антисемитизме», по последнему пункту были даже возбуждены дела в суде. Дела в суде не выиграли, но провести «чистку» редакции удалось. С тех пор передачи приняли строго идеологизированный характер, о котором можно судить по приведенным выше отрывкам. Слушая их, я задумывался - что же это за радиостанция? Есть «Немецкая волна», «Голос Америки», «Голос Израиля» - а это чей голос? И вдруг понял, что ответ очевиден — это «Голос Малого народа», нашего «Малого народа», но вешающий из Мюнхена».
Со временем И.Шафаревич только утвердился в этой своей точке зрения: «С отменой глушения радиостанцию «Свобода» слышно 24 часа в сутки в любом месте все ее вещание накалено этой страстью. Русские («русский шовинизм») - виновники голода на Украине, русское сознание в принципе утопично, русские вообще - не взрослые. И до полной потери приличия нескрываемый восторг по поводу всех бед нашей страны: разрухи, междоусобиц, близкого голода»36.
По мнению исследователя Сергея Стадникова: «В отличие от многих независимых радиостанций, в передачах «Свободы» сегодня озвучивается скорее пропагандистский, нежели информационный материал. Сразу вспоминается, что финансирует журналистов конгресс США. Видимо, трудно оставаться беспристрастными при таком работодателе… «Свобода» много рассуждает о мытарствах лиц «кавказской национальности» в российской столице. Это, действительно, серьезная проблема. Однако мне крайне редко приходилось слышать о мытарствах лиц «НЕкавказской национальности», изгнанных с того же Северного Кавказа, или о лицах славянской национальности в Средней Азии… Рассуждая о «геноциде» чеченского народа, журналисты «Свободы» совершенно безразличны к 3,5 миллиона палестинцев, которые остаются или уже родились беженцами на своей собственной земле. Справедливо возмущаясь палестинскими обстрелами еврейских поселений, они забывают, что поселения эти созданы и охраняются оккупантами. Примечательно, что спецкоры «Свободы» называют участников сопротивления в Палестине террористами, экстремистами, боевиками и т.д., а участников бандформирований в Чечне – бойцами, диверсантами, полевыми командирами, но никогда – террористами. Очень редко услышишь на этой радиостанции альтернативный комментарий. Кстати, такая односторонность характерна сегодня для большинства американских изданий. Я полностью согласен с бывшим ведущим работником русской редакции «Свободы» Владимиром Матусевичем, что после развала Советского Союза деятельность этой радиостанции потеряла всякий смысл. Но «Свобода» продолжает вещать. Увы, порою на волне откровенной русофобии. Любопытно, что один из руководителей «Свободы» Пол Гоубл был награжден Леннартом Мери высокой государственной наградой. К сожалению, это произошло в то самое время, когда передачи «Свободы» все больше стали по форме напоминать сводки советского информбюро»37.
Из выступления А. Бабицкого: на радио «Свобода» 24 декабря 1999 г. «Надо сказать, что чеченцы перерезают горло солдатам не потому, что они садисты и испытывают склонность к какому-то особо жестокому отношению к солдатам, но просто таким образом они пытаются сделать войну более выпуклой, зримой, яркой, достучаться до общественного мнения, объяснить, что действительно идет война, война страшная, жестокая»38.
Как комментирует эти слова журналист Анатолий Гончаров: «Бабицкий сказал то, что сказал. Без всяких политических недомолвок. Не хочется им резать горло заложникам, а надо. Как иначе сделать войну зримой и яркой? Видно же, как это им неловко - выкалывать глаза русским десантникам, но они находят в душе мужество преодолеть неловкость. Нет ведь иного способа достучаться до общественного мнения, отражаемого радиостанцией «Свобода»… «Свобода» официально считается частной международной радиостанцией. В действительности же статус у нее другой. Давно уже не скрывается, что с благословения Конгресса финансирует ее деятельность Госдепартамент США, а курирует ЦРУ. Деньги американских налогоплательщиков на ветер бросать не принято, поэтому время от времени кураторы инспектируют свою «частную» радиокомпанию. В 1998 году генеральная инспекция Госдепа в течение нескольких месяцев проводила аудиторскую проверку московской редакции «Свободы», по результатам которой подготовила доклад о налоговых ухищрениях шефа редакции Савика Шустера, сэкономившего на этом деле 2,5 миллиона долларов. Пусть не американскую казну обходил он на кривых волнах эфира - российскую, однако инцидент показался ЦРУ постыдным и где-то даже опасным. Не за то боролись и не ту заказывали музыку. В итоге налоговые отчисления по-тихому выплатили, доклад генеральной инспекции засекретили. А директор вещания радиостанции «Свобода» Джеффри Тримбл потребовал от мистера Савика, который Шустер, любыми путями поднять пошатнувшееся реноме фирмы. И к чеченским боевикам был откомандирован Андрей Бабицкий»39.
Бывший глава русской службы «Свободы» в Мюнхене Владимир Матусевич заявлял: «Бабицкий мог получить от своего руководства, а именно - директора московского бюро Шустера и директора вещания Тримбла – задание намеренно нагнетать истерию, показать всем, что против мужественного журналиста ополчилась система, что в России зажимают свободную прессу. Делается это, чтобы поддержать ухудшающееся реноме радио «Свобода». Многие законодатели, голосующие в Конгрессе за продолжение финансирования «Свободы», в душе понимают, что эта организация окончательно выработала свой ресурс еще в начале девяностых годов, когда официально было объявлено о завершении холодной войны. Для того чтобы о «Свободе» вновь заговорили, и была затеяна эта шумиха»40.
С.Н.Марочкин отмечает: «В сентябре 1998 г. в интервью радиостанции «Свобода» Збигнев Бжезинский заявил, что бывшую РСФСР необходимо превратить в конфедерацию, состоящую, по крайней мере, из трех частей: Европейской, ориентированной на Западную Европу, Сибири, ориентированной на Среднюю, или, как говорят наши враги, Центральную Азию, и Дальнего Востока, ориентированного на Азиатско-Тихоокеанский регион. И что Запад, Мировое Сообщество, должно помогать не федеральному центру, а непосредственно регионам, субъектам федерации, с целью усиления их самостоятельности. На радио «Свобода» все чаще появляются передачи, пропагандирующие выход из состава бывшей РСФСР Санкт-Петербурга или покупку Сибири Соединенными Штатами Америки»41.
Как пишет исследователь Илларион Лаптев: «Эта информационно-психологическая война будет вестись до тех пор, пока Россия не распадется на «удельные княжества». Наглядный тому пример - рассуждения на радио «Свобода» Анатолия Стреляного: «...не меняется вопрос, на который должна ответить Россия, поставленный Северным Кавказом: завершился ли распад Российской империи почти 10 лет назад или продолжается и ныне? Все российские деятели – от Жириновского до Явлинского, и первый Березовский, - считают, как известно, что распад давно завершился и надо блюсти целостность России. Если это ошибка и распад империи продолжается, тогда все, что делают такие разные люди, сколько бы они ни спорили между собой, есть попытка помешать неизбежному. Причем обойдется она очень дорого и будет платой за общую ошибку, которая называется судьбой». Ненавязчивость, с какой подсовывается мысль о неизбежности распада России, просто поражает. Несколько раз послушаешь, а там, глядишь, и с «судьбой» смиришься. Лишь бы дорого не обошлось. Подобный прием называется манипулятивным воздействием, которое позволяет вызывать у людей нужную реакцию, воздействуя на них информационным потоком со скрытыми целями»42.
В.Андрюхин пишет: «О том, как создаются репортажи «Свободы», в 1986 году поведал советский разведчик Олег Туманов, долгие годы проработавший редактором русского отдела новостей на радиостанции: «К примеру, из Вашингтона приходит инструкция: подготовить материалы о том, как стоит оценивать предстоящий XXVII съезд КПСС. Еще до съезда исследовательским отделом радиостанции готовятся соответствующие репортажи, оценки и так далее, где все уже заранее расписано, даны характеристики и приводится уничижительный приговор предстоящему партийному мероприятию. Хотя на самом готовящемся партийном форуме еще не произнесено ни слова!» Клеветнические передачи «Свободы» не раз ставили под угрозу советско-американский диалог на высшем уровне. Дело дошло до того, что Конгресс США создал в 70-е годы специальную комиссию по расследованию деятельности радиостанции. Комиссия выяснила, что только в 1979 году «Радио» выдало 335 клеветнических слухов о Советском Союзе, носивших явно подстрекательский, провокационный характер. В итоге Конгресс запретил ЦРУ вмешиваться в дела радиостанции. Однако руководители американской разведки проигнорировали указание конгрессменов. ЦРУ поддержал и президент Рональд Рейган, объявивший «крестовый поход против коммунизма». В конце 80-х годов в руководство «Свободы» входило аж 18 кадровых американских разведчиков.
С окончанием «холодной войны», с крушением Советского Союза, в развале которого активно приняла участие и «Свобода», радиостанция перебралась в Чехословакию, в Прагу. Немцы всегда брезгливо относились к грязной работе «Свободы» и при первой же возможности постарались от нее избавиться. Американцам не пришлось долго искать новое пристанище мощному и проверенному проводнику своего влияния в Центральной и Восточной Европе. Чешский президент Вацлав Гавел, которого сами чехи называют марионеткой США, предоставил здание под новую штаб-квартиру «Свободы». Одновременно Вашингтон стал добиваться того, чтобы представительство радиостанции было открыто в Москве. Сейчас трудно сказать, кто именно из наших чиновников дал согласие открыть бюро «Свободы» в России. Но, скорее всего, это был тогдашний исполняющий обязанности премьера Егор Гайдар. Говорят, что ЦРУ надавило на экономиста Джефри Сакса, бывшего в те времена главным советником российского правительства. А тот, в свою очередь, подсунул нужную бумагу на подпись и.о. премьера. Московское бюро возглавил давний сотрудник радиостанции некий Савик Шустер, гражданин непонятной национальности, имеющий канадский паспорт. Шустер неоднократно хвастался тем, что в годы советско-афганской войны он не раз совершал рейды вместе с мусульманскими моджахедами из Пакистана в Афганистан, по тылам нашей армии. Учитывая, что афганской оппозиции тогда активно помогало ЦРУ, такие признания Шустера много говорят о его личных связях и контактах... Пока российское руководство проводило в стране политику в русле американских интересов, у «Свободы» не было особых претензий к Кремлю. Не было претензий к нашим властям, когда они проводили грабительскую приватизацию, сделавшую нищими миллионы россиян. Также сотрудники «Свободы» не увидели ничего плохого в том, что Борис Ельцин на глазах всего мира расстрелял из танков российский парламент осенью 1993 года. Радио также молчало, когда в бывших советских республиках грубо нарушались права русскоязычных граждан. Но когда интересы России вступили в противоречия с интересами США, «Свобода» тут же вернулась к активной клеветнической русофобской кампании образца «холодной войны». Например, события на Балканах освещались исключительно с антисербской точки зрения. Особенно истерия усилилась во время бомбардировок НАТО Югославии. Целые передачи были посвящены якобы имевшим место «этническим чисткам» албанского населения войсками югославской армии в крае Косово. При этом о бандитских выходках самих албанцев не говорилось ни слова. В самой России журналисты «Свободы» упорно интервьюировали людей, которые поддерживали НАТО и ругали сербов. Порой дело доходило до полного абсурда: в одной из радиопередач какая-то колхозница(?!) цитировала(?!) якобы Льва Толстого, который якобы когда-то призывал русских возлюбить весь мир, а не одних только славянских братьев. И это упорно выдавалось за общественное мнение всей России!»43
Из книги О.А.Платонова «История русского народа в XX веке»: «После таких наглых демонстраций американского правительства против России холодная война еще более усиливается. С 1952 года американскими спецслужбами создается радиостанция «Освобождение» (позднее получившая название «Свобода»). Работали на ней преимущественно отъявленные русофобы, изменники Родины: власовцы, оуновцы и подобные им отщепенцы44. Работа радиостанции, по словам американского сенатора В. Фулбрайта, являлась неотъемлемой частью системы лжи и заговоров, построенной на дезориентации и обмане как американского народа, так и всех тех, кто слушал эту радиостанцию. Простым американцам навязывалось враждебное отношение к России, ненависть к Русскому народу как «империалисту и тюремщику других народов». Аморальные личности, вещавшие на СССР, почище еврейских большевиков очерняли русскую историю, подстрекали к разрушению русской государственности… По примеру гитлеровского режима американцы не жалеют денег на создание организации, которая бы объединила все эмигрантские силы в борьбе против СССР. На конференции в Штутгарте в августе 1951 года создается «Совет освобождения народов России», вскоре вступивший в постыдный альянс с откровенно антирусскими организациями, ратовавшими за расчленение России. А в 1952 году на базе этого объединения (исключая НТС и белорусских националистов) опять же на американские деньги формируется «Координационный Центр Антибольшевистской борьбы», возглавляемый Мельгуновым, с радиостанцией «Освобождение» (позднее переименованной в «Свободу»). Используя все возможные средства, и прежде всего радиостанцию, этот «Центр», опираясь на кадровых идеологических работников американской разведки, стал рупором западного образа жизни, орудием очернения и фальсификации истории России, клеветы на ее народ… Уже в 60-е годы США и западные спецслужбы создают себе единомышленников в лице так называемых диссидентов, значительная часть которых являлись генетическими наследниками палачей Русского народа, еврейских большевиков и масонов - Литвинова, Красина, Антонова-Овсеенко и др. Именно на осколки кланов еврейских большевиков ЦРУ возлагает особые надежды. Антирусская радиостанция «Свобода» и подобные ей формируют свои кадры преимущественно из евреев, обозленных потомков пламенных революционеров… «Тридцать шесть лет назад, - писал в открытом письме президенту Рейгану председатель «Российского Национального Объединения» О. Красовский, - американские судьи участвовали в Нюрнберге в осуждении на смерть нацистских деятелей, в частности за совершение геноцида. Теперь печать демократической Америки считает возможным откровенно писать о планах, которые даже Гитлер в своей книге «Моя борьба» и Розенберг в книге «Миф двадцатого века» стеснялись упомянуть прямо... Недоумение, боль и тревогу вызывает появление в американской печати статей, в которых ставится вопрос об атомном геноциде Русского народа». «Мы, - обращался к Рейгану Красовский, - имеем в виду прежде всего пагубную тенденцию отождествления Русского народа с коммунизмом... В частности, эта тенденция отложила зловещий отпечаток на деятельность некоторых государственных инстанций США, таких например, как радиостанция «Свобода», которая в сущности превращена в орган, вызывающий глубокую неприязнь Русского народа к Америке и американцам»45 46.
Как сообщал заместитель руководителя Комитета Госдумы по международным делам Сергей Шишкарев, депутаты собирались поставить вопрос об отзыве лицензии перед правительством, поскольку практика, которую проводят журналисты «Свободы», освещая конфликт в Чечне, «во всем цивилизованном мире воспринимается как грубое, неприкрытое вмешательство во внутренние дела другой страны». Масла в огонь добавил тот факт, что конгресс США проигнорировал ноту российского МИДа и обращения депутатов Госдумы, которые выразили неудовольствие начавшимися недавно передачами «Свободы» на чеченском языке47.
3. Характеристика публики, работавшей на радиостанции «Свобода», или кто брат слона
Василий Крупский, долгое время проработавший на мюнхенском радио «Свобода», в интервью Веронике Черкасовой на вопрос, что представляло из себя радио «Свобода» того времени, ответил: «Это некая дикая смесь, в которой был представлен весь спектр эмиграции – и те, кто ушел с немцами во время войны, и те, кто с немцами воевал, и люди, семьи которых были расстреляны. Были бывшие сотрудники ГРУ, были дезертиры с флота. В общем, это была адская смесь, эдакая царская водка»48.
По словам бывшего сотрудника радио «Свобода» Василия Крупского, эта радиостанция в Мюнхене была «золотой клеткой»: «высокие зарплаты, оплачиваемые квартиры»49.
Как отмечает В.Андрюхин: «Уникальность «Радио «Свобода» состоит в том, что это единственная в мире радиостанция, которая была создана спецслужбой - Центральным разведывательным управлением Соединенных Штатов Америки. Основателем радиостанции считается бывший посол США в Москве адмирал Артур Кэрк. Он в 1952 году начал свою политическую деятельность с того, что создал в Нью-Йорке «Координационный центр антибольшевистской борьбы» (КЦАБ), который формально поставил себе задачей ликвидировать коммунистическую власть в Советском Союзе. На самом деле эта организация под прикрытием ЦРУ стремилась к расчленению СССР и ликвидации России как единого целого. В 1956 году КЦАБ учреждает «Радио «Освобождение», переименованное в 1960 году в «Радио «Свобода». Как пишет историк-эмигрант Михаил Назаров: «Свобода» с самого начала превратилась в русофобский элемент американской пропаганды. С. радиостанцией наотрез отказались сотрудничать такие видные деятели русской эмиграции, как Игорь Сикорский, Владимир Максимов, Николай Троицкий и Александр Солженицын». Зато в состав редакции вошли всевозможные сепаратисты и националисты, которых разыскивали советские органы госбезопасности за преступления, совершенные в годы Великой Отечественной войны. Вот имена некоторых из них:
Исмаил Акперов, бывший унтерштурмфюрер СС, служил карателем в Ставропольском крае в 1942 году. На «Радио» - редактор азербайджанского отдела.
Борис Беркутович, бывший агент немецкой военной разведки, неоднократно в годы войны забрасывался в тыл Красной Армии. Редактор белорусского отдела «Свободы».
Толомуш Джакиров, бывший солдат Туркестанского легиона СС. Редактор туркестанского отдела.
Гариф Султанов, организатор фашистских легионов «Идель-Урал». Редактор татаро-башкирского отдела.
Для этой публики ЦРУ сняло особняк в Мюнхене, откуда «Свобода» начала пропагандистские атаки на Советский Союз. В 1970 году тогдашний государственный секретарь США Генри Киссинджер отмечал: «Свободу» часто упрекают в предвзятости, в необъективной подаче материалов. Но эта радиостанция - не Би-би-си, не радио в обычном смысле слова. «Свобода» - наше оружие, которое может послужить более действенной формой нажима, чем эскадрилья стратегических бомбардировщиков типа Б-52»50.
Г.П.Климов: «Теперь давайте внимательнее приглядимся к первому детищу «Американского Комитета по борьбе с большевизмом» – радиостанции «Радио Свобода». В СССР в 1955 году люди получили возможность слушать «демократическую правду» Запада именно из передач радиостанции «Радио Свобода». Слушают они ее по ночам, чему-то верят, чему-то нет, но о том, что на самом деле все это был один из спецпроектов психологической войны, направленный на возбуждение бунтарского духа у молодежи и особо сильно действующий на людей особого типа - никто тогда и не догадывался. Золотым же ключиком к пониманию этой проблемы, повторяю, был Комплекс Ленина, то есть Комплекс латентной гомосексуальности Ильича. Из предыдущих лекций мы уже знаем, что с латентной гомосексуальностью, как правило, связаны всякие психические болезни, в том числе и Комплекс власти, Комплекс вождя. Газета «Вашингтон Таймс» прямо пишет, что до 1971 года «Радио Свобода» и «Свободная Европа» принадлежали ЦРУ, то есть американской разведке. Бюджет этих радиостанций в 1982 году составлял уже 86,5 миллиона долларов… Начальником отдела безопасности на «Радио Свобода» (в СССР это называется «первым отделом») был американец по фамилии Мельбардис, про которого в советской прессе писали, что он - из венгерских евреев. Так вот, сидит этот Мельбардис в своем отделе и следит за всеми сотрудниками, заводит на них дела, опрашивает, анализирует и вдруг начинает он замечать, что на «Радио Свобода» кишмя кишит гомосексуалистами. Как начальник отдела безопасности он стал писать тогда предостерегающие письма в Вашингтон, мол, ситуация болезненная, ненормальная и, что возможен советский шантаж и даже прямое советское влияние. Нужно что-то срочно делать, необходимо срочно убирать всех гомосексуалистов с «Радио Свобода». Пишет Мельбардис, пишет, а реакции никакой. Он второй, третий рапорт посылает и начинает уже просто требовать вмешательства крупного начальства, однако… ничего не происходит. Чем же все это закончилось? Начальника отдела безопасности “Радио Свобода” отозвали тогда в Америку и... тихо посадили в сумасшедший дом. Аналогичный случай был и с начальником отдела безопасности «Радио Свободная Европа» Бартоломевым. Он тоже стал писать в Вашингтон рапорты, мол, и на «Радио Свободная Европа» тоже полно гомосексуалистов. Писал он писал свои меморандумы, а из Вашингтона снова - гробовое молчание. Получается, что оба этих начальника-особиста просто не знали, что на гомосексуализме-то и была построена вся работа как «Радио Свобода», так и «Радио Свободная Европа»… Сегодня в Нью-Йорке на «Радио Свобода» на религиозные темы выступает новоявленный христианин - отец Михаил Меерсон. Он - еврей-выкрест из третьей волны, который здесь стал православным священником. Его матушка - тоже еврейка, причем она носит на шее одновременно православный крест и шестиконечную иудейскую звезду-могендовид. Этот Михаил Меерсон служит сегодня в церкви расположенной в Манхеттене на 71-й улице. Церковь эта известна как масонская церковь. В США ведь есть несколько православных юрисдикций, и надо быть большим знатоком, чтобы как следует разобраться во всех тонкостях православной структуры Америки. Например, так называемая Американская Русская Церковь - уже давно замасонена. Вот в одном из храмов этой юрисдикции, расположенном на 71-й улице в Манхеттене, и служит бывший советский еврей, а ныне - православный священник «Радио Свободы» Михаил Меерсон»51.
В книге Давида Уайза «Невидимое правительство» есть интересное признание: «Некоторые хорошо осведомленные люди заявляют, что все радиостанции, вещающие на Советский Союз, и в первую очередь радио «Свобода», целиком находятся в руках у масонов»52.
О.А.Платонов свидетельствует: «Все сотрудники радио «Свобода» являлись фактически сотрудниками ЦРУ»53. «В 1987-1988 годах масоны из ЦРУ создают в Париже Содружество русских масонов, объединив в своих рядах около 50 вольных каменщиков преимущественно шотландского ритуала. Орган ЦРУ - радио «Свобода» - начинает регулярно передавать призывы к гражданам СССР вступать в масонские ложи. Одним из главных опорных пунктов ЦРУ по вербовке, по словам Р., становится ложа «А. С. Пушкин»3). Именно эта ложа и возникшая на ее основе ассоциация «А. С. Пушкин» стали инициаторами создания целого ряда других лож, и в частности уже упомянутой ложи «Новиков» (Москва), а также «Сфинкс» (Петербург), «Геометрия» (Харьков). Опираясь на солидную финансовую поддержку ЦРУ, вольные каменщики шотландского ритуала протянули свои щупальцы и в провинцию»54.
4. Может ли А.Л. Дворкин признаться в связях радиостанции «Свобода» с ЦРУ?
Мы уже процитировали приведенный генералом В.С.Широниным текст расписки, которую давали все сотрудники радиостанции «Свобода». Сделаем это еще раз: «Нижеподписавшийся поставлен в известность о том, что радиостанция «Свобода» создана ЦРУ и функционирует на его средства. За разглашение этих данных виновные будут подвергаться штрафу до 10 000 долларов и тюремному заключению сроком до 10 лет»55.
Добавим также, что еще президент США Р.Рейган подписал закон, который установил уголовную ответственность тому, кто поименно назовет «героя» из ЦРУ, даже в том случае, как подчеркивала тогда «Вашингтон пост», «если эта информация почерпнута из опубликованного источника»56.
Продолжая оставаться гражданином США, А. Л. Дворкин никак не может нарушить американских законов, даже находясь в России. Тогда, скажут, какие к нему претензии? Да нет никаких претензий. Просто А.Л. Дворкин должен был уже давно для себя решить, с кем он – с дочкой ЦРУ США или с Русской Православной Церковью. Он и решил. Гражданство осталось прежним, хотя и добавилось недавно российское. И методы работы остались – очернение русской истории и русского царя Иоанна Грозного.
А. Л. Дворкин любит вопросы типа: «Простите, у слона сын кто?»57 Вот пусть и ответит сам себе, а заодно и всем русским: кто сын слона, то бишь, кем является чадо русофобской организации «Свобода» – он сам.
Ю.С. Исатов
Отзыв председателя Президиума Русского Геополитического Общества, кандидата философских наук С.А.Шатохина от 19.03.2003 г. о выступлениях А.Л.Дворкина по вопросам оценки личностей, деятельности и возможности церковной канонизации царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и приближенного к семье Императора России Николая Александровича Романова Г. Е. Распутина (Новых)
В последнее время в периодической печати, на радио, в других средствах массовой информации состоялась серия выступлений, в которых руководитель Центра св. Иринея Лионского А.Л. Дворкин лично58 или в составе группы других лиц высказывался по вопросам, связанным с оценкой личностей, деятельности и возможности церковной канонизации Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и приближенного к семье Императора России Николая Александровича Романова Григория Ефимовича Распутина (Новых).
Предметом настоящего исследования являются основные положения, причины, цели и возможные результаты указанных выступлений, обоснованность содержавшихся в них основных утверждений и выводов.
Александр Леонидович Дворкин возглавляет Центр св. Иринея Лионского, созданный в 1993 г. и действующий в Москве, а также читает в различных православных учебных заведениях авторский лекционный курс «Сектоведение». По этому курсу он выпустил ряд книг и учебных пособий, которые получили неоднозначную оценку специалистов и православной общественности. В частности, отмечалось, что в этих книгах и учебных пособиях А.Л. Дворкин искажает традиционное православное, церковно-богословское, святоотеческое понимание происхождения и сущности религиозного сектантства, навязывая на основе массированного цитирования сомнительных американских источников его другое, псевдоэкуменическое и протестантское понимание (см. ниже).
Тем не менее, А.Л. Дворкин продолжает преподавать в православных учебных заведениях, много ездит по стране, собирает информацию о религиозной ситуации в России (как информацию о сектах, так и о борьбе в российском обществе и Церкви против деструктивного сектантства) и в массе публикаций представляется их авторами и представляет сам себя в качестве ведущего православного специалиста в области современного религиозного сектантства.
Например: «Александр Дворкин ныне является ведущим экспертом по проблемам экспансии новых религиозных движений в России. Он заведует кафедрой сектоведения Православного Свято-Тихоновского Богословского института, возглавляет Информационно-консультативный центр, работающий под эгидой Московского патриархата. С 1977 по 1991 год Александр Дворкин (родился в 1955 году в Москве) жил в эмиграции в США, где и получил светское и духовное образование, под руководством протопресвитера Иоанна Мейендорфа защитил докторскую диссертацию "Иван Грозный как религиозный тип". Вернувшись в Россию, начал работать в Московском Патриархате»59.
В этих представлениях А.Л. Дворкина характерными являются умолчания или искажения информации о его биографии и профессиональной деятельности.
А.Л. Дворкин является гражданином США и его трудовая деятельность в недавнем прошлом, была тесно связана с радиостанцией «Свобода», имевшей самое непосредственное отношение к Центральному разведывательному управлению США. Из его собственных публикаций и других источников известно, что он родился в СССР, в г. Москве в 1955 г. В 1977 г. выехал в эмиграцию в Соединенные Штаты Америки. В США А.Л. Дворкин проходил обучение в колледже при Нью-Йоркском университете и одновременно у протоиерея И. Мейендорфа. В 1988 г. он устроился работать на государственной радиостанции США «Голос Америки», откуда вскоре перешел работать на имевшую самое непосредственное отношение к ЦРУ США радиостанцию «Свобода» в г. Мюнхене. На этой радиостанции А.Л. Дворкин занимал должность редактора отдела новостей. В 1991 г. А.Л. Дворкин как американский гражданин прибыл в Россию. В 1992 г. устроился на работу в Отдел религиозного образования и катехизации Московского Патриархата Русской Православной Церкви. В 1993 г. организовал упомянутый выше Центр. До сих пор остается гражданином США, хотя и получил совсем недавно российское гражданство.
Единственным формальным поводом для выступлений А.Л. Дворкина по вопросам оценки личности, деятельности и возможности церковной канонизации Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) можно считать упоминание о том, что в период своего обучения в США в 1988 г. под руководством протоиерея И. Мейендорфа он подготовил диссертацию на тему «Иван Грозный как религиозный тип». При этом надо учитывать, что докторская диссертация в США примерно соотносится с дипломной работой выпускника вуза в России, что руководителем этой его работы был человек со взглядами, которые трудно назвать православными, и с отношением к России и русскому народу, которое сложно назвать патриотическим. Можно принять во внимание безграмотное в научном отношении и некорректное с точки зрения морали православного русского человека название «диссертации» А.Л. Дворкина – «Иван Грозный как религиозный тип» – ярко демонстрирующее его изначальную личную неприязнь к этому русскому Царю, которого А.Л. Дворкин даже не смог в этой своей «диссертации» назвать так, как это подобает любому образованному русскому православному человеку и даже просто культурному ученому. Поэтому данную работу А.Л. Дворкина, по нашему мнению, можно считать неким экзаменом, своего рода проверочным тестом на русофобию, который он сдавал в процессе своей образовательной подготовки в США к работе на антироссийских радиостанциях, которые вели прямую идеологическую войну против России.
Таким образом, на первый взгляд, сфера профессиональной деятельности А.Л. Дворкина в настоящее время не имеет прямого отношения к вопросам, связанным с оценкой личностей, деятельности и возможности церковной канонизации Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и Г.Е. Распутина. Познания А.Л. Дворкина в области русской истории в целом, в области жизни и деятельности Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) или Г.Е. Распутина не соответствуют необходимому уровню профессиональной подготовки, определяющему возможность давать по этим вопросам компетентные оценки. А.Л. Дворкин также не является известным и авторитетным в Русской Православной Церкви богословом, не является членом комиссий или сотрудником организаций Московского Патриархата Русской Православной Церкви, деятельность которых связана с вопросами церковной канонизации. Тем не менее, в последнее время он все чаще выступает по данным вопросам, лично или в составе группы лиц пытается участвовать в формировании церковной позиции в этой области, представлять или трактовать позицию по указанным вопросам священноначалия Московского Патриархата, в частности Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II.
Для того чтобы, по возможности, максимально точно, объективно и всесторонне выявить исходные положения, меру обоснованности утверждений и выводов и возможные последствия выступлений А.Л. Дворкина по вопросам, связанным с оценкой личностей, деятельности и возможности церковной канонизации Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и Г.Е. Распутина, следует кратко охарактеризовать то, против чего, собственно, выступает А.Л. Дворкин, что является предметом его критических высказываний и оценок.
Этим предметом критических высказываний и оценок А.Л. Дворкина является совокупность мнений и выступлений множества лиц и организаций, выражающих свою принадлежность к Русской Православной Церкви, по широкому кругу вопросов, связанных с личностью и деятельностью Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и Г.Е. Распутина.
Эти лица и организации обсуждают проблемы русской истории, рассматривают влияние в истории Русского государства и Русской Православной Церкви разных религиозных и политических сил, высказывают разные оценки в отношении тех или иных значимых исторических деятелей, которые не всегда совпадают с оценками, доминирующими в настоящее время в исторической литературе и в общественном сознании. Следует отметить, что только в последние 10-15 лет в нашем обществе имеется возможность свободно и публично обсуждать эти темы, полемизировать, выявлять и оценивать с разных мировоззренческих позиций те силы и влияния, которые, как раз, и сформировали существующие в современной исторической литературе и в общественном сознании разные, часто не совпадающие представления и стереотипы в области отечественной истории.
Говоря попросту, после ряда десятилетий искажения дореволюционной истории Русской Православной Церкви, Российского государства и русского народа, идет позитивный процесс национально-религиозного возрождения, воспоминания и свободного осмысления нашим народом своей истории, восстановления национально-исторического самосознания, воссоздания «связи времен».
В этом процессе требуется внимательно и тщательно отделять «зерна от плевел», выявлять все многочисленные подтасовки, умолчания, провокации, которые были сознательно привнесены в историческую науку и общественное сознание идеологически зашоренными исследователями, а также сознательными врагами Православия, русского народа и государства. Также требуется выявлять искажения, причиной которых являлось сословное строение русского дореволюционного общества, особенно в имперский период отечественной истории, когда право говорить и мыслить от имени всего русского народа зачастую присваивали себе исключительно историки дворянского происхождения, не всегда ответственно и честно пользуясь этой исторически обусловленной привилегией.
Столь масштабные задачи, стоящие перед современным русским обществом, требуют наличия свободного, благожелательного дискуссионного поля для всестороннего исследования и рассмотрения множества важных для сегодняшней жизни и будущего нашей нации вопросов. И все эти вопросы, действительно, постепенно проясняются, долголетняя клевета на многих русских религиозных и политических деятелей рассеивается, что не препятствует более критической и трезвой оценке других исторических персонажей, которые прежде виделись или показывались более приглядно.
Повторимся, идет нормальный процесс восстановления исторической памяти русского народа – как на уровне каждого сознательного русского человека, так и на уровне каждой русской семьи и всего нашего общества.
Приведем только один характерный пример такого, одновременно личного и общественного, процесса очищения исторической памяти. Доктор военных наук, автор ряда книг по истории России В.П. Емельянов говорит в интервью местной газете о том, что даже само оскорбительное прозвище Императора Николая II «кровавый», которое до сих пор кочует по школьным учебникам, первоначально абсолютно не относилось к Николаю II, а относилось к его дяде Николаю Николаевичу Романову.
«Та же ложь в отношении его окружения. – продолжает автор. Например, Анна Вырубова, которая привела в дом Распутина. Подруга императрицы Александры Федоровны. О ее не совсем благовидной морали, о ее связи с Распутиным писали очень многие. Но ведь существуют документы, подтверждающие, что после февральской революции она была арестована и ее отправили на экспертизу. Вырубова оказалась девственницей»60.
В конечном итоге, общим соборным разумом, очищенным и просветленным христианской верой, наш народ все «расставит по полочкам».
В этом же контексте русское общество очистило от множества привнесенных недругами христианства и русского народа идеологических искажений образа личности и описания деятельности Императора России Николая Александровича Романова, всей Царской семьи. Свидетельством этого явилось прославление Царской семьи в сонме Новомучеников Российских на Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви (в 2000 г.). Точно так же русское православное общество определится с другими известными личностями русской истории, сыгравшими в ней значительную роль. Будучи русским православным человеком, можно включаться в эти обсуждения, высказывать свои мнения и доказывать их, но все это можно и необходимо делать исключительно «среди своих», в рамках русского православного общества. Хотя бы потому, что масса злонамеренных искажений, от которых надо очистить русскую историю, привнесена извне, со стороны религиозных и политических противников нашей Церкви, народа и государства. Образно говоря, это наши русские «семейные дела», в которые соваться кому бы то ни было чужому просто безнравственно.
В частности, в этом же ряду обсуждаются и вопросы, оценки личностей и деятельности Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и Г.Е. Распутина. Многие русские люди, основываясь как на вновь открывающихся исторических фактах (скрываемых ранее), так и на собственном духовном религиозном опыте, считают их достойными прославления во Святых или почитают как угодников Божьих. Другие, оценивая их деятельность как позитивную для укрепления Русского государства, не считают возможным почитать их как Святых. Третьи продолжают придерживаться представлений об этих личностях (добавим – разных людях, живших в разные исторические эпохи), сложившихся или в русской дореволюционной литературе, или в советское время.
Время все расставит по местам. Во всем этом процессе для любого русского человека, уважающего другие мнения своих соотечественников, каких бы взглядов он сам при этом не придерживался, нет никакой проблемы и повода для беспокойства.
В отношении церковного прославления (или не прославления) Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и Г.Е. Распутина также не стоит торопиться с тем или иным ответом, навязывать свое мнение другим или запрещать высказывать какие-то мнения. Соборное сознание Церкви «поработает» над этими вопросами и, рано или поздно, вынесет некое общее суждение, которое изволится Духом Святым, пребывающим в Церкви Божией. Критериями тут будут духовно-религиозный опыт нашего народа, способность русских людей правильно, с христианских позиций, понимать и оценивать те или иные личности и события, а главное - Промыслительное действие Бога.
Но что-то мешает А.Л Дворкину и выступающим с ним по этим вопросам лицам занять позицию, которую, по преданию, занял некогда один из членов синедриона в Древней Иудее Гамалеил, который по поводу смущения в Израиле о Иисусе Христе сказал в том духе, что, мол, если это не Мессия от Бога, то Его дело развалится само собой и об этом не стоит беспокоиться, а если это Мессия от Бога, то никакими человеческими силами препятствовать Ему невозможно. Казалось бы, почему бы А.Л Дворкину и выступающим с ним по этим вопросам лицам так же не успокоиться, как успокоился некогда тот Гамалеил? Ведь если Господь захочет прославить Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и приближенного к семье Императора России Николая Александровича Романова Г.Е. Распутина в Своей Церкви во Святых – препятствовать этому человеческими силами бесполезно, а если за всем этим стоят только истерики необразованных маргиналов – то их дело рассыплется само собой.
Но А.Л. Дворкин и ряд лиц вместе с ним не успокаиваются, а, напротив, организуют против части церковных людей жесткую идеологическую пропагандистскую кампанию, требуют чуть ли не анафематствования почитателей Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и приближенного к семье Императора России Николая Александровича Романова Г.Е. Распутина (Новых), тем самым, провоцируя нестроения в Русской Православной Церкви. А.Л. Дворкин не устраивает благожелательных дискуссий с ними, не приглашает к спокойному научному и богословскому диалогу, как это следовало бы делать в отношении своих братьев во Христе, а прямо требует против них репрессий. Получается, что А.Л Дворкин и выступающие с ним по этим вопросам лица считают весь русский православный народ, все соборное сознание Русской Православной Церкви неспособным отличить ересь и заблуждение от Истины.
Против чего, собственно, объявили войну А.Л. Дворкин и его единомышленники? Вот, например, К. Душенов в своей статье утверждает, что «…сегодня любому мало-мальски грамотному историку прекрасно известно, что за все время огульной травли царя Иоанна ни один из его ненавистников не сумел предъявить никаких документальных свидетельств того, что митрополит Филипп был умерщвлен по приказу государя.
Беспристрастным исследователям столь же хорошо известно, как и кем создавался миф о "безнравственности" Григория Распутина. Об истинном облике старца и о масонских авторах этой провокации написано множество статей, публикованных в газетах и журналах самой разной политической и идеологической ориентации. Этой теме посвящены целые книги, приобрести которые сегодня без труда может любой желающий»61.
Если эти утверждения можно опровергнуть, то их надо опровергать с фактами в руках, однако, как будет показано ниже, никаких таких фактов ни А.Л. Дворкин, ни его единомышленники по данным вопросам не приводят.
Среди самых видных современных иерархов Русской Православной Церкви и всенародно почитаемых старцев есть представители совершенно иной, нежели у А.Л. Дворкина, точки зрения, искренние и горячие почитатели царя Иоанна и старца Григория. И это А.Л. Дворкин так же не опровергает, поскольку опровергать это бессмысленно («мазание дегтем» старцев он оставляет, как мы увидим ниже, диакону А. Кураеву). Тем более что эта позиция не является позицией одинокого экзальтированного человека, ее разделяют (в разной степени, с разными оттенками и акцентами) многие церковные люди. Вот, например, иконописец, журналист, писатель беседуют за «круглым столом»62, обсуждают те же темы. Приводятся разные рассуждения, как обоснованные фактически выводы, так и личные мнения. Говорится о совместной, действительно симфонической деятельности Царя и Святителя – Иоанна Васильевича и митрополита Макария по развитию русской православной общественности и государственности, и о выдающихся результатах этой деятельности:
«Именно Святителю во многом принадлежит замысел уже открытого провозглашения и иконного воплощения Православного Царства на Русской Земле. Ведь Святитель Макарий был воспитателем юного Великого Князя Иоанна Васильевича, и именно он венчал его на Царство.
… Создание научно-богословского, исследовательского и учебного центра по агиографии, летописанию, правоведению, иконописанию, церковной архитектуре и прикладным церковным искусствам в Кремлёвском Чудовом монастыре. Формирование идеологии Самодержавного Царства. Организация начала книгопечатания. Первый примирительный Государственный Собор. Казанский поход и взятие Казани. Строительство Покровского собора на Рву. Блестящее начало Ливонской войны. Все государственные реформы, нацеленные на развитие и укрепление централизованной Самодержавной Власти. Создание нового Судебника. Рассматривая совокупность этих свершений и деяний не предвзято, а с точки зрения реальной власти, становится очевидным, что духовным вдохновителем здесь могла быть только одна личность - второй человек в Государстве – Первосвятитель, а никак не кучка «молодых реформаторов». Такие кружки «младотурков» возле верховной власти бывают знамениты больше гонором, чем реальными делами. И ничего лучше польского шляхетского государственного устройства эти восхваленные в научных книгах «реформаторы» представить себе не могли. Все их «достижения» придуманы близкими им под духу историками XIX и XX веков.».
Внимательно следует относиться и ко всему тому, что выдвигается в качестве доводов, которыми обосновывается то или иное недостоинство Царя – в делах государственных или личных. В этих вопросах требуется ясное и последовательное, соборное – народное и церковное разбирательство.
«Самым распространенным мифом о Царе Иоанне Васильевиче Грозном в современной церковной среде остается миф о произошедшем якобы по его приказу убийстве Митрополита Филиппа (наряду с убийством Псково-Печерского игумена Корнилия и убийством Царевича Иоанна, больше известного даже детям по картине художника Репина, чем летописным источникам). Миф о причастности Государя к убийству Митрополита Филиппа опирается на Новгородские и Псковские источники, на те, которые восходят, как утверждают их комментаторы и публикаторы в Полном собрании русских летописей, как раз к боярской оппозиции Царю. Более того - беглое, буквально из двух слов голословное утверждение о вине Царя Иоанна Васильевича Грозного в убийстве Митрополита Филиппа содержится лишь в одной редакции, краткого летописца. Но этого становится «достаточно», чтобы, отринув все основные летописные источники того времени, спустя годы ввести эту ложь уже как достоверный факт в разные списки жития Митрополита Филиппа. Круг замыкается: летописи XVII и XVIII веков ссылаются уже на житие, а в его позднейших списках, дошедших до нас, даются отсылки на эти самые новейшие по сравнению с эпохой Царя Иоанна Васильевича Грозного летописи, некоторые из которых либо прямо обязаны своим происхождением, либо хранились у представителей древнейших боярских родов, к одному из которых - Колычевых - принадлежал и Святой Митрополит Филипп»63.
При этом определенно и четко следует обозначить как не заслуживающие доверия свидетельства о Царе таких людей как изменник Родине (не только и не столько Царю, а прежде всего и именно России, русскому народу, Родине): «Курбский, инспирировавший вторжение на Русь 70.000 поляков и 60.000 татар; протестантский пастор Одерборн и католик Гуаньино, написавшие свои пасквили далеко от места событий - в Польше и в Германии; папский нунций А. Поссевин, организатор польской агрессии против России; имперский шпион Штаден, советовавший императору Рудольфу как лучше захватывать русские города и монастыри; ливонские ренегаты Таубе и Крузе, предавшие всех, кому служили; английский авантюрист Д. Горсей, которому совесть заменял кошелек с деньгами»64.
Принимать во внимание свидетельства таких людей, это все равно, что строить представления о русских полководцах времен Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. на основе их оценок предателем генералом Власовым, Риббентропом или Геббельсом.
Логичными и обоснованными являются выводы автора процитированного выше обстоятельного исследования, что каждый из этих «свидетелей», будучи современниками описываемых событий, имели свои причины ненавидеть русского Царя и оклеветать его. С точки зрения простых норм научно-исторического исследования это требует критического отношения к их оценкам и свидетельствам.
«Такое отношение к нашей стране сформировалось именно во время правления Иоанна IV. До конца XV века Россия находилась на положении золотоордынского протектората. На Западе с ней могли не считаться. Но в 1480 г. Русь поднялась с колен, a при Грозном расправила плечи от Балтики до Сибири. При вступлении на престол Иоанн унаследовал 2,8 млн. кв. км, а в результате его правления территория государства увеличилась почти вдвое - до 5.4 млн. кв. км - чуть больше, чем вся остальная Европа. За то же время население выросло на 30-50% и составило 10-12 млн. человек (9). В 1547 г. Грозный венчался на царство и принял титул царя, равнозначный императорскому. Такое положение дел было узаконено Вселенским Патриархом и другими иерархами Восточной Церкви, видевшими в Иоанне единственного защитника Православной Веры. Неожиданно для Запада возникла великая православная держава, мешавшая установлению в мире гегемонии европейских государств. Американский историограф Р. Пайпс дипломатично выразил суть возникшего противоречия так: "Мышлению русских царей была чужда выработанная на Западе в XVII в. идея международной системы государств и сопутствующего ей равновесия сил" (10). Разумеется, Иоанн никак не мог согласиться с мировой системой, при которой Россия должна была отдать Северо-запад Польше и Швеции, Поволжье - Турции, ввести на остальной территории власть императора Священной Римской империи германского народа и подчинить Русскую Православную Церковь папскому престолу. Именно такую цель поставила перед собой Европа в XVI веке и почти добилась своего в Смутное время. Грозный активно противодействовал европейской политике, что сделало его врагом №1 "цивилизованного мира" и вызвало интервенцию против России, продолжавшуюся всю вторую половину XVI и начало XVII века. В ней приняли участие Польша. Литва, Швеция, Ливония, Турция, Крым, Дания, Германия, Франция, Валахия, Венгрия: кто деньгами, кто наемниками, кто дипломатическими интригами. Вдохновителем коалиции был католический Рим»65.
Все это - вопросы, в которых надо спокойно и последовательно разбираться, изучать источники, документы. Создать, если потребуется, специальную комиссию для этого из русских ученых-историков и богословов.
Один из участников упомянутого выше круглого стола развивает эту мысль, рассказывая об одном из таких обсуждений на конференции в сентябре 2001 г., которая проходила в Третьяковской галерее. Вначале он приводит яркий пример предвзятого отношения к первому русскому Царю одного из участников конференции из Германии, так же не основанного на каких-либо фактах. Ученый может скрупулезно изучать и накапливать отдельные факты, оставаясь при этом в плену усвоенных мировоззренческих мифов. Затем он говорит об итоге этой конференции – признании, что на место марксистско-ленинскому осмыслению (вернее – оклеветанию) русской истории может прийти другая ложная догма – либеральная, «…по сути своей также антиправославная, дисгармоническая, если сравнивать ее с симфонической точкой зрения». И в заключение он в положительном смысле высказывается о выступлении на этой научной конференции архимандрита Макария Веретенникова:
«Там же выступал известный церковный исследователь архимандрит Макарий Веретенников, автор книги о жизни и трудах сподвижника Царя Иоанна Васильевича Грозного - Митрополита Макария. Он предложил внешне созвучную мнению светских ученых, но в действительности отличную от него церковную симфоническую концепцию изучения средних веков в истории Руси. Суть предложения архимандрита Макария: любая проблема должна быть осмыслена не просто коллективно как сумма отдельных узкоспециальных научных мнений, складывающаяся из большинства идентичных, поддерживающих друг друга, и отрицающая противоречащее ей меньшинство, а соборно, в едином церковном духе. Для рассмотрения важных исторических проблем надо создавать научно-богословские комиссии под омофором и водительством Русской Православной Церкви. Пока трудно сказать, многие ли светские ученые-медиевисты готовы… откликнуться на призыв Церкви о соработничестве в едином духе. Если такой союз все-таки возникнет, а я хочу в это верить, тогда им и откроется истина, в том числе о царствовании и личности Царя Иоанна Васильевича Грозного»66.
Как мы увидим ниже, к сожалению, архимандрит Макарий Веретенников решил не дожидаться создания научно-богословской комиссии, а включиться в разрушительную пропагандистскую кампанию А.Л. Дворкина.
По этому поводу остается только сожалеть, и привести точные слова того же участника этого круглого стола:
«Но почему в церковном народе бытуют частные воззрения на Царя Иоанна Васильевича Грозного как на тирана или, скажем, недостойного Царя, хотя соборным разумом Православной Церкви он не был ни анафематствован, ни отлучен? Откуда такая трогательная солидарность с безбожниками? Или исконный лжец - дьявол смог прельстить и избранных? Возникает вопрос об особой ответственности церковных историков перед Священноначалием и народом. Из прошлого Церкви и Царства для своих исследований они в первую очередь отберут то, что сами исповедуют, и на точные весы, улавливающие даже вес крыла мухи, по выражению одного афонского старца, придется положить не просто научную репутацию, но и саму жизнь» 67.
Автор процитированного выше обстоятельного исследования о Царе Иоанне IV В.Г. Манягин в своей публикации подробно, с указанием множества источников, разбирает один за другим все вымыслы о Царе и убедительно доказывает: Царь был равно ненавистен самовластникам и сепаратистам внутри страны и врагам Церкви и нашего народа за рубежом. В связи с этим вокруг Царя создавалась целая пелена лжи, мифов, клеветы, провокаций. Однако даже в этой ситуации находились совершенно незаинтересованные свидетели, которые говорили о его деятельности свидетельства, прямо противоположные тому, что старательно внушали нам ненавистники нашего народа.
Искусственно созданный миф о дикой жестокости русского Царя рассыпается при ближайшем рассмотрении исторических документов. Кроме того, возникает закономерный вопрос: а судьи кто? Следует скрупулезно разобраться, кто именно говорил о жестокости Царя при подавлении мятежей в стране. Если представители Западной Европы, которая в это же время заливалась кровью в междоусобных, крестьянских и религиозных войнах, то возникает еще один вопрос – насколько корректны с их стороны были обвинения русского Царя в жестокости, если репрессии в России не шли ни в какое сравнение с теми кровавыми событиями, которые происходили тогда в Европе?
В.Г. Манягин приводит исторические свидетельства, противоречащие этой привычной антирусской догме:
«Венецианский посол Липпомано писал об Иоанне как о праведном судье в 1575 году, то есть уже после всех якобы совершенных Грозным "зверств" (Валишевский К. Иван Грозный.-Воронеж, ФАКТ, 1992, с. 285). Другой венецианец, Фоскарини, "говорит с похвалой о правосудии, совершаемым этим несравненным государем при помощи простых и мудрых законов, о его приветливости, гуманности, разнообразности его познаний, о блеске двора, о могуществе армии и отводит ему одно из первых мест среди властителей того времени" (Там же, с. 192). Торговые люди из германского города Любека, побывав в России, так же превозносили гуманность Грозного (Там же, с. 285). Вероятно, современному читателю представляется странным соединение слов "гуманность" и "Грозный". Здесь надо особо сказать, что Иоанн получил это прозвище от современников не за жестокость, а за страх, который он внушил врагам России своими победами над Казанью и Астраханью. Крымом и Ливонией, Польшей и Литвой. Более того, прозвище царя Иоанна IV Васильевича не уникально. Его дед носил подобное же прозвище. Истории известен также тверской князь Дмитрий Михайлович Грозные Очи (XIV век). Как и Иоанн, он был грозен не своим подданным, а врагам Отечества»68.
Укрепление централизованного государства - единственно верная внутренняя политика, проводившаяся в интересах основной массы народа, уравнение прав всех «служилых» в обществе, ограничение вотчинного самоуправства бояр не могли не вызвать внутренней оппозиции Царю в высшем правящем слое. Но и в этой борьбе за интересы русского народа и Русской Церкви исторические документы рисуют совершенно не тот образ Царя, который внушался всем нам ранее.
«Предварительно договорившись с Сигизмундом о награде за предательство, Курбский бежит в апреле 1564 года к врагу, оставив в руках "тирана" жену и девятилетнего сына. "Жестокий царь" и на этот раз проявил благородство и отпустил семью изменника вслед за ним в Литву. Более того, после смерти Курбского его родственники вновь были приняты в российское подданство (Валишевский К. Иван Грозный. - Воронеж, ФАКТ, 1992, с. 259). Таков был ответ "кровожадного" Иоанна на измену "благородного" Курбского.
В Литве предатель был встречен прекрасно и получил во владение от польского короля город Ковель с замком, Кревскую старостию, 10 сел, 4 тысячи десятин земли в Литве и 28 сел на Волыни (Там же, с. 258). Все это надо было отрабатывать и благородный рыцарь засел за сочинение "обличительных" писем»69.
То же самое оказывается и в отношениях Царя с деятелями Церкви - митрополитом Филиппом и другими. Выявляются подлоги и ошибки в старых документах, даже в житиях, что также требует нового, открытого и всестороннего изучения давних событий.
Ведь что получается на деле? В отношении первого русского Царя считается возможным судить о нем на основе свидетельств одних людей, как правило, заинтересованных в его осуждении, и не принимать во внимание свидетельств других людей. Если бы такой порядок судебного разбирательства по поводу клеветы предложить А.Л. Дворкину, согласился бы он на это в отношении себя лично? Очевидно, что нет. Он потребовал бы для себя всестороннего, открытого гласного разбирательства. Однако в отношении русского Царя он это правило не применяет, как и все те, кто подключился к его клеветнической кампании.
И делает он это, называя себя православным человеком, в отношении даже не простого человека, а Помазанника Божьего, который «… доселе памятен нашему народу как немногие, а от современников получивший характеристику, как "муж чудного разумения, в науке книжной почитания доволен и многоречив, зело в ополчениях дерзостен и за своё Отечество стоятель"» (Л. Тихомиров. Власть как установление божеское). Действительно, любой человек, даже неправославный и даже не историк поймет, что народ оставит добрую память о Царе, в правление которого численность населения в государстве выросла наполовину, а территория расширилась вдвое, сколько бы лжи не выливали на него за это враги Отечества. И точно так же народ не будет почитать правителя, при котором народ и страна сокращались, сколько ни называй таких правителей великими, гениальными реформаторами и т.п.
Итак, ни по здравому смыслу простого, неученого человека, ни по данным исторической науки – ничем нельзя оправдать однозначно негативную оценку Царя. Чем можно возразить на исследования историков? Вероятно, так же историческими исследованиями. Поэтому нет никаких рациональных оснований так жестко и непримиримо подвергать обструкции позицию тех верующих, которые, учитывая все вышесказанное о Царе (в отношении Г.Е. Распутина ситуация точно такая же), оказывают почитание Царю Иоанну Васильевичу IV (Грозному) и Г.Е. Распутину.
Однако А.Л. Дворкин организует целую пропагандистскую кампанию, целью которой объявляется чуть ли не анафематствование и отлучение от Церкви русских людей за такие взгляды. Он втягивает Русскую Православную Церковь, Синодальные учреждения и церковные издания в саморазрушительную деятельность по провоцированию внутренних расколов в Церкви.
«Мы собираемся на нашей секции осветить еще одну очень важную проблему. Сегодня возникают околоправославные секты, которые либо рядятся под православных, либо возникают в православной среде. Они ведут дело к расколу, начиная работать внутри Церкви, на ее окраинах. В наш Центр уже обращаются люди, близкие которых попали в общины лжестарцев, группировки, занятые борьбой с ИНН, озабоченные канонизацией Распутина, Ивана Грозного и т.д. Все эти маргинальные, но очень громкие группировки часто создают лицо православию. Их голос зачастую звучит громче, чем наш. Это своего рода закон: "Один скандалист может испортить настроение целому трамваю". И об этом мы должны говорить на наших встречах»70.
В русле этой провокационной деятельности А.Л. Дворкин организует на XI Рождественских образовательных чтениях специальную секцию. По своему названию - «Тоталитарные секты и методы противодействия им» – вроде бы, антисектантскую. Но, на самом деле, практически целиком и полностью направленную на провоцирование в Русской Православной Церкви раскола по поводу отношения к личностям, деятельности и возможности церковной канонизации Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и Г.Е. Распутина.
Материалы работы этой секции, куда А.Л. Дворкину удалось привлечь несколько других лиц, публикуются в газете «Церковный вестник»71, занимая почти половину объема выпуска. В этих материалах А.Л. Дворкин и его единомышленники собрали все, что смогли по данным вопросам. Попутно превратив и Рождественские чтения и уважаемое церковное издание, фактически, в пропагандистские рупоры своей леволиберальной группы.
Характерно, что, предваряя публикации участников этой антиправославной секции, выпускающий редактор номера А. Сагань дает большую статью под названием «Преодоление сектантского сознания». В этой статье он представляет работу этой секции в таком духе: из всей статьи только один абзац посвящен собственно сектам – сообщению о новой секте какого-то Леонида Рувимского из Твери. Весь остальной материал (более половины полосы) отдан теме «внутрицерковного сектантства» - т.е. «побиванию камнями» русских людей за их почитание своих Царей и исторических деятелей. При этом используются новомодные обвинения в уголовно наказуемом религиозном экстремизме и старые голословные обвинения в истерии, паранойе и т.п. Вряд ли простые православные люди – миряне, священники, светские специалисты, съехавшиеся со всей страны и собравшиеся на данную секцию (по названию) рассмотреть актуальные вопросы преодоления влияния религиозного сектантства, ожидали такого поворота событий.
Поскольку работа данной секции и последующая публикация материалов выступлений в «Церковном вестнике», очевидно, является организованной и целостной пропагандистской акцией, выступление А.Л. Дворкина на данном мероприятии целесообразно рассматривать в единстве и в контексте с выступлениями других участников секции. Организованность этого собрания в целом, его выстроенность вокруг единой задачи, выявляется в очевидной согласованности действий участников, скоординированности их выступлений.
Научно-исторический, богословский и просто логический анализ содержания всех этих выступлений на секции А.Л. Дворкина демонстрируют их полную научную и богословскую необоснованность и предвзятость, опирающуюся на определенную культурологическую и идеологическую установку. Суть этой установки донельзя проста – только мы, «интеллигентные люди», «широко мыслящие», «ученые», «образованные» и т.д. – имеем право в России решать и судить, что является православным, а что нет, что является сектантским, а что нет, кто является Святым для русских людей, а кто – нет.
Свое выступление А.Л. Дворкин начинает «богословским умозаключением», еретическим с точки зрения святоотеческого учения Единой Святой Соборной Апостольской Церкви:
«Как историк я не люблю делать широкие обобщения, но если взять историю Западной Церкви, она предстает как постоянная череда расколов «слева»: бесконечные попытки обновления, реформации, и чем дальше, тем все больше откалывающихся групп (лютеране, баптисты, церкви Христа, адвентисты и т.п.). История Восточной Церкви выглядит совершенно иначе. Для нее характерны расколы «справа» — начиная, скажем, с ариан, несториан, монофизитов и прочих групп, которые не принимали решений новых соборов, вплоть до наших старообрядцев и греческих «старокалендаристов».
Здесь характерно, что, по А.Л. Дворкину, у нас есть «две Церкви», а не одна, как считают все нормальные православные люди. Это «теоретическое обобщение» А.Л. Дворкина не является случайностью, это его вполне твердая еретическая позиция, которую он последовательно проводит в своих публикациях и в преподавательской работе в православных учебных заведениях. Эта его позиция, которую он подробно обосновывает и развивает в своих публикациях, по сути, заключается в том, что, на самом деле, сектами надо считать только современные маргинальные «тоталитарные» секты, а, к примеру, католицизм и т.п. – вовсе не секты в отношении Церкви, а некая часть Церкви. Эта ересь А. Л. Дворкина уже получала должную оценку72.
Будучи сам неправославным и псевдоэкуменистом, он пытается отвлечь внимание церковной общественности от левацких раскольников и расколов, которые принесли столько бед Церкви и в давнем, и в самом недавнем прошлом, выдумывая каких-то «раскольников справа»: «… в нашей церковной традиции есть хороший иммунитет от расколов «слева», но гораздо меньшая устойчивость от попыток раскола «справа». В последние годы мы снова стали тому свидетелями»73.
Очевидно, что наш иммунитет от ересей и расколов еще не достаточно хорош, если в нашей Церкви псевдоэкуменист позволяет себе нападать на православных, обвиняя их в расколах, как говорится, валя с больной головы на здоровую.
Далее в своем выступлении на секции Рождественских чтений А.Л. Дворкин высказывается о своих противниках:
«Если говорить о силах (не братья во Христе, а некие силы – авт. заключения), которые борются против индивидуальных налоговых номеров как печати (или «предпечати») антихриста, против новых паспортов, переписи и т.д., то сейчас они выдвинули новое требование: канонизации Григория Распутина и Ивана Грозного. Это очень небольшие группы, но очень шумные. За счет постоянного создания атмосферы скандала, может создаться впечатление, что они выражают точку зрения многих. На самом деле идея их в том, что надо долбить в одну и ту же точку, авось что-нибудь да отколется. Неважно, каков предлог — антиглобализационные идеи, канонизация Грозного или даже канонизация Игоря Талькова, акафист которому мы уже видели».
Если говорить о стилистике и фразеологии этого выступления – то это стилистика и фразеология коммуниста-пропагандиста, выступающего перед толпой с броневика, а не выступление православного человека на православной конференции. Если же анализировать его содержание, то в положительном отношении его просто нет. Есть сваленные в одну кучу разные проблемы, многие из которых действительно серьезные. Есть характерное помещение А.Л. Дворкиным антиглобализационных идей в «черный ряд».
Здесь А.Л. Дворкин явно проговаривается о подлинных целях своей деятельности – быть проводником как раз других - глобализационных идей, которые многие православные люди отождествляют с идеями установления мирового господства антихристианской финансовой олигархии на основе военной мощи США и их стран-сателлитов.
Есть указание на «шумные группы» – но какое это имеет отношение к содержанию их выступлений, пусть, даже и шумных? Можно подумать, что сам А.Л. Дворкин не шумный, а тихий. А.Л. Дворкин здесь пытается умалить число своих мировоззренческих оппонентов: «может создаться впечатление, что они выражают точку зрения многих». Это один из редких примеров разномыслия в его «группе поддержки». Так, диакон А. Кураев в своем выступлении, полностью повторяя некорректную для православного человека фразеологию и стилистику в отношении оппонентов А.Л. Дворкина, явно путается в том, много или мало людей в Церкви ориентируются на эту, якобы «маргинальную» точку зрения:
«К сожалению, история полемики вокруг индивидуальных налоговых номеров показала, что большинство церковных людей считают ниже своего достоинства опускаться до обсуждения этих сюжетов. Кажется, что это настолько маргинальные издания и что их риторика настолько не здравая, что просто не имеет смысла реагировать. Но здесь вступает в действие один из законов природы: если некое очень малое действие не встречает никакого противодействия, то это малое действие может гору сдвинуть. Нечто подобное происходит сегодня в церковной жизни. Мы пассивно наблюдаем за удивительной активностью такого рода маргиналов. Но если провести социологические опросы среди приходского духовенства, не говоря уже об обычных прихожанах, то выяснится, что на их точку зрения ориентируется уже немалое количество людей. Оказывается, в нашей церковной среде тоже срабатывает известный социологический закон: один сумасшедший всегда переорет целый автобус»74.
Диакону Русской Православной Церкви неэтично и некорректно так говорить о своих собратьях во Христе. Этим он просто позорит свой сан и унижает свое служение в Церкви. Кроме того, закона природы, о котором он говорит, в природе не существует. Есть другой, прямо противоположный по смыслу закон. Согласно третьему закону механики (третий закон И. Ньютона) любому действию соответствует равное и противоположно направленное противодействие. Этот немудреный закон было бы полезно вспомнить и А.Л. Дворкину тогда, когда он организовывал свою пропагандистскую кампанию, раскольническое и провокационное «действие» которой найдет в Русской Православной Церкви адекватное и противоположно направленное противодействие.
Видимо, диакон А. Кураев так возгордился, что уже и не мыслит, что кто-то из православных может высказывать какие-то иные, отличающиеся от его собственного, мнения, суждения. Но зачем из-за этого оскорблять людей? Это недостойно и безнравственно. Никто же не мешает ему высказывать свою точку зрения. Или за всем этим стоит простая человеческая обида от того, что кто-то покушается на право растолковывать все и вся «новообращенным»? Но ведь может быть и так, что и диакон А. Кураев чего-то не понимает? Или такого не может быть? Если уверить себя и всех вокруг, что ты готов дать ответ на любой вопрос, как говорящая энциклопедия, сознание того, что есть вещи, которые недоступны тебе – «великому ученому», но доступны малограмотной православной старушке, может просто напугать. Может быть, отсюда идет это действительно нервное желание заклеймить людей сумасшедшими, уже совершенно нехристианское?
Упоминание диаконом А. Кураевым про «социологический закон» интересно еще и с другой стороны. Это, как раз, обратный пример согласованности и скоординированности выступлений участников, вплоть до мелких деталей. Вот, например, уговорились всех своих оппонентов клеймить маргиналами, ненормальными и даже сумасшедшими. Это, кстати, типичный прием недобросовестной идеологической пропаганды, для православных христиан неприемлемый. А что остается делать А.Л. Дворкину и его единомышленникам, если научных и богословских аргументов в дискуссии недостает? И вот диакон А. Кураев грубо говорит о своих оппонентах как о сумасшедших. А сам Дворкин в своей беседе с Марией Ельцовой говорит почти то же самое: «Все эти маргинальные, но очень громкие группировки часто создают лицо православию. Их голос зачастую звучит громче, чем наш. Это своего рода закон: "Один скандалист может испортить настроение целому трамваю". И об этом мы должны говорить на наших встречах»75.
А.Л. Дворкин здесь оказался хитрее диакона А. Кураева, спрятался за слово «скандалист». А диакон А. Кураев, хоть и богослов, забыл, что по слову Спасителя: «…всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: <рака>, подлежит синедриону; а кто скажет: <безумный>, подлежит геенне огненной» (МФ., 4.22).
А.Л. Дворкин «научно», как умеет выпускник американского колледжа, формулирует причины появления тех явлений и настроений в Церкви, которые он критикует:
«Опровергать все эти мифологемы невозможно, потому что возникают все новые и новые. Причина их появления – крайне низкая духовная культура людей, присоединяющихся к Церкви, массовый приток неофитов – совершенно неподготовленных, готовых слепо воспринимать любые высказывания всех, кто на шаг старше их в церковности. Плюс советская привычка диссидентства, привычка жить с кукишем в кармане. Привычка жить двойной жизнью: с одной стороны, ходить на партсобрания, а с другой – рассказывать политические анекдоты. Вот с этим расколотым сознанием приходят люди в Церковь, и эти схемы советской жизни они переносят на церковную реальность».
Это уже совсем анекдотично, если учесть, что настоящим «диссидентом» является как раз сам А.Л. Дворкин, а не те простые русские люди, о которых он тут говорит. Они спокойно жили и живут в России. Это, скорее, как раз юный А.Л. Дворкин старательно прятал свои «кукиши в карманах» на комсомольских собраниях, возможно, тайно уже «намыливаясь» в Америку. Это только с «привычкой жить двойной жизнью» можно было в 1977 г. 22-х летнему молодому человеку умудриться свободно выехать из СССР на обучение в центр «мирового империализма». Это изначально «расколотое сознание» самого А.Л. Дворкина используется как оружие для раскола Русской Православной Церкви.
Попутно с таким буквально фрейдистским саморазоблачением А.Л. Дворкин говорит очередную глупость: ругает неофитов за то, что они готовы «слепо воспринимать любые высказывания всех, кто на шаг старше их в церковности».
Насчет «слепоты» – это еще одна хамская выходка против массы православных людей, ему совершенно не знакомых. Насчет «стажа церковности» – это А.Л. Дворкин путает церковность с партийностью, никакого стажа или возраста человека в «церковности», по учению Церкви нет. Вера и разум человека о Боге не находятся в прямой зависимости от времени пребывания человека в Церкви. Но, по А.Л. Дворкину, получается, что неофиты должны воспринимать высказывания не тех, кто обладает большим опытом церковной жизни, а наоборот, – меньшим? Да и что вообще знает А.Л. Дворкин о нашей прошлой советской жизни? Он, по существу, вовсе и не жил в этой нашей прошлой советской жизни, не трудился как полноценный гражданин в том, советском обществе, просто не успел по возрасту до своего отъезда в США.
Рассмотрим ещё одну попытку А.Л. Дворкина обосновать свои претензии к почитателям Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и приближенного к семье Императора России Николая Александровича Романова Г.Е. Распутина (Новых).
«Другая основа этого сектантства – ностальгия по сильной руке. Сейчас, дескать, все разваливается, а как хорошо было при Сталине или при Иване Грозном, когда все трепетали, а врагов ждала неотвратимая кара».
Характерно абсолютное нарушение логики в этом его суждении. В одной части – «все разваливается», а в другой – «все трепетали» и «врагов ждала неотвратимая кара».
Логично было бы сказать иначе: сейчас все разваливается и враги обнаглели, ничего не боятся, а тогда все строилось и враги трепетали, поскольку знали, что их ждет неотвратимая кара. Но в такой логике все это А.Л. Дворкину совсем не нужно. Поэтому он говорит в своей, какой-то «перекошенной налево» логике. Это можно с равными основаниями считать как неспособностью А.Л. Дворкина логически мыслить, так и его ловким демагогическим приемом.
Все дальнейшие рассуждения А.Л. Дворкина в его выступлении укладываются в простую схему: демагогией, болтовней и своим дутым «авторитетом» сектоведа объявить всех несогласных с ним русских православных людей «сектантами». Он сразу придумывает и соответствующие классификации:
«Итак, с одной стороны, есть ностальгия по сильной руке, а с другой – религиозная истерика и кликушество. Отсюда гремучая смесь, которая ложится в основу псевдоправославных… сект. … Отмечу, что эти секты находятся в разном положении: некоторые еще внутри Церкви, другие – на окраине, а есть и совсем отпавшие. При этом все они используют похожие мифологемы и скандалят на одинаковые темы».
Далее А.Д. Дворкин переходит к обсуждению личности и деятельности Царя Иоанна Васильевича, которого он упорно по-хамски называет Иван Грозный (слово «Царь», видимо, он не выговаривает). Это похоже на то, как некоторые писали и до сих пор пишут слово Бог с маленькой буквы, думая этим унизить Создателя. После путанных рассказов о том, почему Царь несколько раз венчался, как он причащался и как об этом свидетельствовали его «современники» (что это за «современники», не сообщается, но уже можно догадываться), А.Л. Дворкин делает такое заключение:
«При этом Иван Грозный был убежден, что он вправе нарушить любые нравственные правила, если царство при нем процветает, поскольку он развивал богословскую теорию о том, что помазанник Божий спасется по плодам своей деятельности. Своим воздержанием от причастия он, мол, заплатил цену за свой грех и более ответственности за него не несет. Для православных это, конечно, совершенно несостоятельная идея. Подробно все эти аспекты жизни и мировоззрения Иоанна Васильевича я как раз и разбираю в своей диссертации».
А.Л. Дворкин рассказывает нам, в чем был «убежден» Царь Иоанн Васильевич IV (Грозный). Да откуда ему это знать? На каком основании он свои глупые и оскорбительные домыслы о нашем русском Царе тиражирует перед русскими православными людьми, да еще и за их же счет (в газете «Церковный вестник»)? Или заранее предполагается, что голова А.Л. Дворкина способна вместить все содержание помыслов и убеждений Помазанника Божия? Где и в каком историческом источнике доподлинно указано, что Царь Иоанн Васильевич IV (Грозный) публично заявил о своем праве нарушать любые, подчеркнем – любые нравственные правила? Это прямая клевета на человека.
После такого «научного» и «богословского» разбора личности и деяний Государя Всея Руси (надо помнить, что это доклад А.Л. Дворкин прочел перед участниками секции Рождественский чтений), А.Л. Дворкин говорит «несколько слов о Григории Распутине». И опять никаких новых, обличающих этого человека обвинений, А.Л. Дворкин не находит. Он указывает на то, что к Г.Е. Распутину по-разному относились члены Императорской фамилии и деятели Церкви того времени – кто-то уважал, а кто-то не уважал. Но что тут удивительного? Ему должно быть хорошо известно, что это часто встречающаяся в истории ситуация. Бывает так, что правда истории лучше видится на расстоянии, а «лицом к лицу лица не увидать». В предреволюционной обстановке, когда сонмы таких дворкиных лили грязь на деятелей Русской Церкви и Русского государства, многие усваивали о людях ложные мнения.
В качестве курьеза А.Л. Дворкин приводит фрагмент из книги Т. Гроян, в котором «… описывается мрачный подвал дома «масона Юсупова», где был убит Распутин: «...в углу была брошена белым пятном огромная шкура белого медведя, недавно приобретенного хозяином в поездке по Индии и безжалостно им убитого. В сатанинских ритуалах шкура медведя являет собой знак сатаны...» (!? — А.Д.)».
Может быть это и курьёз, но не меньшим «курьёзом» является избранное А.Л. Дворкиным сокращение для своего имени – А.Д. То, что это не ошибка и не недосмотр редакции «Церковного вестника» подтверждается неоднократным, можно сказать демонстративным использованием А.Л. Дворкиным этого сокращения в своих работах, на что нами уже обращалось внимание в предыдущем отзыве:
«В заключение обратим внимание на одну «мелочь» в тексте книги. «Мелочь», скорее, психологического свойства. Которая, тем не менее, весьма показательна с точки зрения оценки восприятия самим А.Л. Дворкиным своего литературного труда. Хотя, может быть, дело здесь вовсе и не в А.Л. Дворкине. А в том, что всегда вспоминается, когда глядишь на «первого президента СССР», и выражается точной русской пословицей: «Бог шельму метит». Итак, самое начало книги, предисловие, страница 7. Перевернули страницу, и глаза машинально упираются в отдельно стоящую подпись – А.Д. Перевели взгляд на другую страницу – снова этот «АД». Просмотрели следующую затем библиографическую справку и на 14 странице – вновь А.Д. Третий А.Д. на первых 14 страницах. И далее в книге по тексту, в примечаниях – опять А.Д., и А.Д, и А.Д. Понятно, что имя и фамилию не выбирают (хотя, некоторые и выбирают). Но почему не подписать предисловие полностью – «Александр Леонидович Дворкин» или, наконец, просто «А.Л. Дворкин». Хотя нет, отчества у нас новая власть отменила, как и национальности в паспортах. Ну, тогда можно писать в примечаниях «автор» или, на худой конец, - «авт.». Православному читателю этот А.Д. должен броситься в глаза. Как же не обратили внимание на это редакторы и публикаторы книги, не говоря уже о самом авторе? Удивительно…»76.
Отметим, что, выискивая в упомянутой выше книге Т. Гроян ошибки, А.Л. Дворкин не говорит ровным счетом ничего об уже вскрывшихся многочисленных фактах намеренных провокаций против Г.Е. Распутина и близких к нему лиц, фабрикациях полицейских отчетов и т.п. Все эти исследования и открытия историков его абсолютно не интересуют.
Завершает свое выступление А.Л. Дворкин «скромным» упоминанием о себе и своих соратниках в борьбе против первого русского Царя, которое должно скрыть от слушателей целенаправленный характер всей провокации.
«Конечно, большая часть всех этих аргументов ниже любого уровня критики. Именно поэтому серьезные ученые долгое время воздерживались от полемики с носителями идеологизированного и мифологизированного сознания. Но отсутствие ответа лишь еще больше возгревало их истеричность и возвеличивало их идеи в их собственных глазах. Нечто подобное произошло с изысканиями небезызвестного академика Фоменко, чья «новая хронология» затопила все книжные прилавки.
Именно поэтому отвечать этим людям нужно. С одной стороны, мы должны терпеливо и внятно формулировать ответы на претензии бессовестных крикунов, а с другой — воспитывать новообращенных, прививая им подлинное церковное сознание, основанное на любви к Богу и ближнему».
Воспитанник нью-йоркского колледжа и радио «Свобода» обещает терпеливо воспитывать русских людей, обращающихся к Матери-Церкви, прививать им подлинное церковное сознание и учить любви к Богу и ближнему. Спрашивается, какому это Богу, и какому ближнему? Дальше, как говорится, некуда.
Вот и все аргументы, которые А.Л. Дворкин сам лично посчитал возможными положить в основание своих требований анафематствования массы православных русских людей и гонений на всех, кто расходится с ним по вопросам, связанным с оценкой личностей, деятельности и возможности церковной канонизации Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и Г.Е. Распутина.
Остальные участники этого собрания с разных сторон дополняли картину, работали «в связке». Поэтому стоит вкратце сказать о каждом из других выступлений. Если же оценить их содержание в целом, то его суть всё та же, что и у А.Л Дворкина. Никаких новых исторических данных, фактов и аргументов. Повторение старых наветов и клеветы. И почти в каждом выступлении один и тот же прием (который полностью «отработал» в своем выступлении и сам А.Л. Дворкин): «притянув за уши» несколько сомнительных, действительно неправославных или абсурдных, реальных или придуманных фактов или явлений – вроде байки про схимонаха Симона и схимонахиню Серафиму с их «учением» про разноцветные одежды на разные дни недели, на основе вот таких баек, которым А.Л. Дворкин тут же придает глубокое «сектоведческое» значение, – смешав все в одну кучу вместе с этим байками дискредитировать и заклеймить людей, которые полностью в соответствии с каноническими установлениями Церкви почитают некоторых выдающихся деятелей отечественной истории как угодников Божьих.
Архимандрит Макарий Веретенников в своем выступлении «Русские митрополиты в эпоху Святителя Макария» так же не прибавляет ничего нового. Он также рассуждает о недостаточной церковности неофитов, сетует на отсутствие канонического сознания, ругает газету «Русь Православная», публично докладывая о ней Патриарху. Повторяет недоказанные наветы на Царя по поводу убийств иерархов и служителей Церкви. Интересно выделить такие его рассуждения:
«Напомню, что за время правления Ивана Грозного единственным митрополитом, который скончался своей смертью, оставаясь главой Церкви, был святитель Макарий. Все остальные митрополиты либо сами покидали престол, либо их низводили. О какой же святости после этого можно говорить?».
Какая логическая связь этих двух утверждений? Между ними нет никакой логической связи. Духовное достоинство Царя не обусловлено тем, сколько митрополитов при нем скончались своей смертью, «оставаясь главой Церкви». Попутно заметим, что Главой Церкви является Господь Иисус Христос.
«16 января 1547 года состоялось венчание на царство первого и единственного тогда православного государя. Митрополит Макарий, обращаясь к нему, говорит, чтобы он был послушным сыном Святой Церкви и т.д. О каком же послушании можно говорить при таком отношении к предстоятелям Церкви? О том, что тогда происходило с епископами и игуменами, нам известно очень немного. Но мы знаем о гибели преподобного Корнилия, Псково-печерского чудотворца. Сегодня те, кто ревнуют о канонизации первого русского царя, совершенно произвольно перетолковывают слова службы, где говорится, что земной царь «предпослал» преподобного Корнилия небесному царю. Они преподносят это как нечто благодатное, что нельзя рассматривать иначе как кощунство...»77.
Опять архимандрит Макарий путает послушание Богу с послушанием митрополиту. Митрополит Макарий правильно напоминает Царю о том, чтобы он был послушным сыном Святой Церкви. Но в русской истории были и такие Предстоятели Церкви, непослушание которым со стороны государя было во благо нашему народу. Вспомним хотя бы историю с попыткой учреждения унии с Ватиканом. Архимандрит Макарий Веретенников демонстрирует этим своим суждением весьма странные представления о взаимоотношениях Предстоятеля Поместной Православной Церкви и государя, верховной светской власти. Все это совершенно чуждо православной христианской традиции.
Далее архимандрит Макарий Веретенников признается, что ему очень немного известно о том, что происходило в правление Царя Иоанна Васильевича с епископами и игуменами. Но вот о гибели преподобного Корнилия, Псково-Печерского чудотворца, ему известно. Что же ему об этом известно? Оказывается, ему известно суждение о судьбе преподобного Корнилия, составленное по благорасположению пресловутого предателя Курбского. Основываясь на этом «свидетеле», архимандрит Макарий Веретенников выражает убеждение в том, что Царь Иоанн Васильевич убил преподобного, а ревнителей памяти Царя осуждает в кощунстве.
В цитированном выше исследовании В.Г. Манягина читаем:
«Что же касается смерти преподобного Корнилия и его ученика Вассиана, которых царь якобы приказал раздавить с помощью какого-то ужасного приспособления, то здесь историки опять повторяют байки Курбского. По словам митрополита Иоанна Ладожского, на это "нет и намека ни в одном из дошедших до нас письменных свидетельств, а в "Повести о начале и основании Печерского монастыря" о смерти преподобного сказано: "От тленного сего жития земным царем предпослан к Небесному Царю в вечное жилище". Надо обладать буйной фантазией, чтобы на основании этих слов сделать выводы о "казни" преподобного Иоанном IV. Мало того, из слов Курбского вытекает, что Корнилий умерщвлен в 1577 году. Надпись же на гробнице о времени смерти преподобного указывает дату 20 февраля 1570 года. Известно, что в этот самый день святой Корнилий встречал царя во Пскове и был принят им ласково - потому-то и говорит "Повесть" о том, что подвижник был "предпослан" царем в "вечное жилище". Но для Курбского действительное положение дел не имеет значения. Ему важно было оправдать себя и унизить Иоанна"» (Митрополит Иоанн Ладожский. Самодержавие духа. - СПб., Царское дело, 1995, с. 147) 78.
По архимандриту Макарию Веретенникову получается, что вина Царя в казни преподобного Корнилия как бы уже доказана, а вот, де, «ревнители» пытаются из слов «предпослал…» вывести его невиновность. На самом деле, как ясно показывают исторические документы, ни о какой вине Царя в смерти преподобного Корнилия не сказано ни в одном историческом документе. А значит, по всем правилам юридической и просто моральной ответственности, вина Царя в убийстве преподобного не доказана. Все это, скорее всего, клевета предателя Курбского. Во всяком случает, это не дает оснований уверенно и безапелляционно обвинять Царя в казни преподобного Корнилия, требует проведения дополнительных исторических исследований.
Приведем суждение, в котором архимандрит Макарий возвращается к православной позиции и здравому смыслу в этом своем выступлении:
«Иван Васильевич Грозный – русский государь. Бесспорно, необходимо историческое исследование личности Ивана Грозного, его заслуг и т.д. Но те, кто выступают за его канонизацию, исходят при этом отнюдь не из его особого церковного благочестия. Речь идет как бы о канонизации монархии. Конечно, если говорить о возможной проекции небесного мира на землю, то в небесном мире царит не демократия, а монархия. Известна точка зрения нашей Церкви по этому вопросу, но она не волнует «ревнителей». Она не волнует их, поскольку сегодня личность Ивана Грозного переживает необычайное мифологическое переосмысление. Причем это не стихийный, а вполне организованный процесс».
Слава Богу, что Царь назван хотя бы по имени и отчеству. Слава Богу, что архимандрит Макарий оставляет нам право на «историческое исследование личности Ивана Грозного, его заслуг и т.д.». Его товарищи по борьбе с царизмом такого права нам не оставляют. Но что касается обвинения людей, почитающих Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и приближенного к Царской семье Императора России Николая Александровича Романова Г.Е. Распутина, в попытках «канонизации монархии», то сам архимандрит это свое обвинение тут же и разоблачает. Точка зрения Православной Церкви по этому вопросу действительно известна, и широко известна. Поэтому никакой такой «канонизации» совершенно не требуется. Для любого православного человека понятно и очевидно, что православная монархия является наилучшей формой государства, какая только возможна на нашей грешной Земле. И ничего нет удивительного и необычного в том, что чем больше русский народ возвращается в свою Поместную Церковь, тем больше внимания он обращает на историю своей православной государственности и на лиц, внесших выдающийся вклад в ее становление, обоснование, укрепление и защиту. Правление Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) у православного народа осталось в памяти как время укрепления духовной и политической мощи нашего общества, народа, государства. И нет тут никакой «мифологии» – если страна выросла населением наполовину, а территориально вдвое – какая уж тут мифология? А знание о личности и деятельности приближенного к Царской семье Императора России Николая Александровича Романова Г.Е. Распутина (Новых) является важным для понимания причин и движущих сил процессов, приведших к крушению Русского государства в XX веке, десяткам миллионов жертв в условиях чужебесия, а в последнее время – к территориальному расколу страны и нашему современному далеко не благополучному состоянию.
Протоирей Владислав Цыпин в своем докладе на антисектантской секции Рождественских чтений так же не говорит почти ничего о сектах – все только о Царе и Г.Е. Распутине. В его выступлении следует обратить внимание на такой фрагмент:
«Что касается мысли о канонизации Григория Распутина, я хорошо помню по заседаниям синодальной Комиссии по канонизации святых, что как раз общение императора Николая II и императрицы с Распутиным было самой серьезной проблемой, затруднявшей принятие решения о канонизации. В результате тщательного исследования этого вопроса комиссия выработала адекватный подход к этой теме. Общение царственных мучеников с Распутиным объясняется, как говорилось в заключительных выводах комиссии, болезнью наследника престола и тем, что Распутин, как виделось императрице, мог ему помочь в его страданиях. Конечно, вникая более подробно во все обстоятельства, мы не можем отрицать, что для императрицы Распутин представлялся и религиозно одаренным человеком, может быть, она считала его старцем в собственном смысле этого слова. Но если это так, то мы имеем дело с ее заблуждением» 79.
Это - интересное замечание. Протоирей Владислав Цыпин признает, что главным препятствием («самой серьезной проблемой») канонизации Царской семьи было ее общение с Григорием Распутиным. Это вполне закономерно. Точно так же можно было бы сказать, что одним из главных препятствий для рассеивания лжи о Российской Империи была ложь об Императоре Николае Александровиче, Императрице (германская шпионка, истеричка и т.п.) и всей Царской семье. Постепенное прояснение с ситуацией в Российской Империи, рассеивание лжи о «тюрьме народов», «кровавом самодержавии», «нищете простого народа» и т.п. постепенно привело к рассеиванию лжи об Императоре Николае Александровиче Романове и Царской семье. Точно так же рассеивание лжи об Императоре Николае Александровиче Романове и Царской семье постепенно приведет к рассеиванию лжи о Григории Распутине. Что касается категорических утверждений протоирея о религиозных заблуждениях Императрицы, то оставим эти рассуждения на его совести, как его личное мнение. На это мнение он имеет полное право.
Но вот он пишет следующее: «Канонизация императрицы вовсе не исключает ее ошибочных суждений, в том числе и религиозного характера. Мученическая кровь много значит и многое искупает. Но когда сегодня эта канонизация используется для того, чтобы и Распутина внести в святцы, понятно, что здесь мы имеем дело со злонамеренной инициативой».
Но почему в одном случае мученическая кровь многое искупает, а в другом случае мы имеем дело со «злонамеренной инициативой»? Здесь нет никакой логики. Нет никакой необходимости использовать мученическую кровь Императрицы для того, чтобы «и Распутина внести в святцы». Протоиерей В. Цыпин наверняка знает, что и сам Распутин был подло и зверски убит, тоже был умучен. Получается, что смерть простого православного крестьянина для протоиерея В. Цыпина как бы ничего не значит, её как бы и нет вовсе. Это как раз то самое, что так потрясло Императора Николая Александровича после смерти Распутина даже в его ближайшем окружении – отношение к крови простого русского православного мужика как к чему-то совершенно незначительному, пустяковому. Куда там, подумаешь, помер какой-то там маргинал…
Рассмотрим еще одно суждение протоиерея В. Цыпина о Распутине, о записках, которые считаются принадлежащими Распутину: «В них он вроде бы выступает как благочестивый православный человек. Но эти записки несут на себе печать своеобразной религиозности, и образ его «старчества» решительно отличается, скажем, от знаменитого и признанного оптинского старчества. В частности, в записках проступает его критическое отношение к духовенству, равно как и его легкое и терпимое отношение к греху, как к тому явлению, без которого спасение невозможно. В духе пресловутой народной мудрости «Не согрешишь, не покаешься», порой представляется, что ревнители канонизации Распутина добиваются церковной санкции на грех. Во всяком случае, образ «старца Распутина» глубоко чужероден тому, что Церковь традиционно почитает в святых».
Протоиерей В. Цыпин не уточняет, о каких конкретно записках, приписываемых Распутину, идет речь. Про это «Не согрешишь, не покаешься» мы уже слышали от советских писателей и кинематографистов, лепивших из Распутина образ похотливого старца по калькам масонов начала прошлого века. Вопрос о идентичности тех или иных записей, которые относят к Распутину – серьезный историографический вопрос. И этот вопрос должен изучаться, он не может однозначно и безапелляционно решаться в такой манере, как это делает протоиерей В. Цыпин.
Но, кроме этого, в данной цитате характерно указание на критическое отношение Распутина к духовенству. Надо сразу уточнить – к отдельным представителям тогдашнего духовенства, а вовсе не к духовенству в целом. Протоирей В. Цыпин это критическое отношение Распутина логически соотносит с критическим отношением к некоторым представителям современного духовенства некоторых современных почитателей Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и приближенного к семье Императора России Николая Александровича Романова Г.Е. Распутина. Забывая при этом, что ничего «криминального», противоречащего нормам и строю церковной жизни в таком критическом отношении Распутина к отдельным представителям тогдашнего духовенства нет. Достаточно просто вспомнить последовавшую вскоре после гибели Распутина историю, когда множество представителей духовенства «присягнуло на верность» революционной власти масона Керенского, а затем и коммунисту в рясе Введенскому, только лишь впоследствии вернувшись под омофор Церкви, к патриарху Тихону. Получается, что в этих своих критических высказываниях, Распутин как раз оказался пророком.
Что касается выступления на этой секции А. Беглова80, то это уже явный «кризис жанра». А. Беглов, очевидно, перепутал Рождественские чтения с Пен-клубом, а «Церковный вестник» с «Московским комсомольцем». Суть его «научных объяснений» факта почитания Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и приближенного к семье Императора России Николая Александровича Романова Г.Е. Распутина совсем простая. Оказывается, это все потому, что: «… большевики были восприняты как власть антихриста, а их столкновение с крестьянским миром было истолковано в категориях космической борьбы дьявола с Богом. Так выявилась существенная черта этого религиозного умонастроения: его глубинный дуализм, роднящий антисоветский эсхатологизм (отождествление большевиков с властью антихриста) с древним манихейством или южно-славянским богомильством.
… Следующий шаг в направлении представления о «соискупительстве» царя-мученика был сделан тогда, когда приверженцы этих идей узнали о расстреле в Ипатьевском доме… Так к началу 1940-х гг. уже сформировались основные идеи, которыми руководствуются нынешние почитатели Грозного и Распутина».
Из всего этого можно понять только следующее: сам А. Беглов, очевидно, власть большевиков как власть антихриста не воспринимает, борьбы дьявола с Богом не видит, искупительный смысл жертвы любого мученика за веру и Церковь Христову не признает. Идеи о том, что власть большевиков была властью антихристианской, что и в прошлом и ныне дьявол воинствует против Бога и Его Церкви, а поле битвы – души людей, что мученики за Христа стали по образу Христа искупительной жертвой для всех нас, современников, он называет «субкультурой» и глубокомысленно заключает:
«Нынешнее распространение этих идей – один из самых ярких примеров влияния на традиционное церковное сознание новой религиозной субкультуры, более полувека назад противопоставившей себя традиционной религиозной культуре Русской Православной Церкви. … Распространение этих настроений, связанных по своему происхождению с альтернативной субкультурой, – серьезное испытание на прочность кафолического, соборного сознания Русской Церкви».
Диакон А. Кураев, в добавление к демонстрации своих познаний в области законов природы, существенную часть своего выступления посвятил все тем же дежурным для всех участников этого мероприятия доносам Патриарху на газеты «Русь Православная», «Русский вестник» и другие православные средства массовой информации. Вероятно, этот пункт в плане всех выступлений стоял одним из главных, наряду с требованиями церковного суда над непослушными.
«К сожалению, реакция Церкви даже на уровне священноначалия очень непоследовательна. Например, уже много лет у меня возникает недоумение, почему на каждую Пасху и на каждое Рождество Патриарх посылает поздравления редакции «Русского вестника». Складывается удивительная ситуация. Вот, скажем, в минувшем году на епархиальном собрании Патриарх выразил церковное отношение к двум историческим личностям, о которых здесь идет речь. Но ближайший же номер «Русского вестника» выходит с портретом Григория Распутина на обложке. И следующий, рождественский номер, в котором опять же печатается поздравление Святейшего Патриарха. Возможно, у Святейшего руки не доходят до того, чтобы полистать такого рода издания. Но, я думаю, мы вправе обратить внимание на то, что его имя используется таким, весьма разрушительным, образом» 81.
Что тут сказать? Фактически, это можно оценивать как просто донос. Но что, если Патриарх все-таки читает эти издания? Патриарх публично высказал отношение к обсуждаемым вопросам. Но это - не вопросы догматического или вероучительного характера. Патриарх мог послать свои поздравления этим изданиям, справедливо полагая, что они вносят существенный вклад в сохранение и укрепление в народе православной веры и нравственности, даже если по какому-то отдельному вопросу их позиция (отражающая мнение достаточно больших групп православной общественности) и отличается от позиции Патриарха. Вполне возможно, что Патриарх так и понимает этот вопрос, а вот диакон требует репрессий.
Диакон А. Кураев, как известно, умеет писать правильные и разумные слова. Но, к сожалению, в данном случае к правильным словам он подстегивает голословные, необоснованные обвинения:
«Мы верим в то, что история – это пространство диалога Бога и людей, в то, что церковная история и русская история – это часть священной истории, продолжение библейской истории. И поэтому голос исторического предания для нас очень значим. Казалось бы, так хорошо сказать: да, они все хорошие люди были, замечательные, святые, и так хочется, чтобы еще одним молитвенным заступником было больше, – и все-таки это желание надо сверять с голосом церковного предания.
Взять того же царя Ивана Грозного и его отношение к святителю Филиппу. Ведь помимо разнообразных исторических документов существует литургическое предание Церкви. Литургическое предание выразило себя в службе святителю Филиппу Московскому, в частности в июньской службе, где в каноне на утрене содержится вполне ясная характеристика того человека, чье вмешательство в судьбу святителя Филиппа было столь трагическим. Этот человек не называется по имени, но ведь понятно, о ком идет речь и кто там называется «новым фараоном» и «новым Иродом».
Все это так, но в том то и дело, что личность и жизнь Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного), равно как и приближенного к семье Императора России Николая Александровича Романова Г.Е. Распутина, ныне пересматриваются заново, поскольку имеются и другие «исторические предания». Если, как выясняется, в житии могли быть включены неправильные, порочащие Царя сведения, то со всем этим надо тщательно разбираться.
Повторим еще раз цитату из книги исследователя В.Г. Манягина:
«Миф о причастности Государя к убийству Митрополита Филиппа опирается на Новгородские и Псковские источники, на те, которые восходят, как утверждают их комментаторы и публикаторы в Полном собрании русских летописей, как раз к боярской оппозиции Царю. Более того - беглое, буквально из двух слов голословное утверждение о вине Царя Иоанна Васильевича Грозного в убийстве Митрополита Филиппа содержится лишь в одной редакции, краткого летописца. Но этого становится «достаточно», чтобы, отринув все основные летописные источники того времени, спустя годы ввести эту ложь уже как достоверный факт в разные списки жития Митрополита Филиппа. Круг замыкается: летописи XVII и XVIII веков ссылаются уже на житие, а в его позднейших списках, дошедших до нас, даются отсылки на эти самые новейшие по сравнению с эпохой Царя Иоанна Васильевича Грозного летописи, некоторые из которых либо прямо обязаны своим происхождением, либо хранились у представителей древнейших боярских родов, к одному из которых – Колычевых – принадлежал и Святой Митрополит Филипп.
…в сентябре 1569 г. началось следствие о связях московских и новгородских изменников и их участии в устранении Филиппа. Святой стал очень опасным свидетелем и его решили убрать. Когда Малюта Скуратов, руководивший расследованием, достиг Твери, святитель был уже мертв. Малюте оставалось только доложить обо всем Иоанну. "Царь... положил свою грозную опалу на всех виновников и пособников его (св. Филипна - авт.) казни" (Митрополит Иоанн Ладожский. Самодержавие духа. - СПб., Царское дело, 1995, с. 160.). Паисий был заточен на Валааме. Филофей лишен сана, пристав Кобылий, так неудачно "охранявший" святого, сослан в монастырь (Карамзин Н.М. Предания веков. - М., Правда, 1987, с. 610). Были казнены Басмановы и, после бездарной обороны Москвы в 1571 г., князь Темкин-Ростовский. Не ушли от расплаты и другие преступники, в первую очередь Пимен, заключенный в Веневский Никольский монастырь.
Но и много лет спустя участники заговора не прекращали клеветать на царя и извращать исторические факты. В конце XVI века в Соловецком монастыре было написано житие святого Филиппа. Его составили со слов... державшего святителя в заключении пристава Стефана Кобылина (в монашестве - старца Симеона) и нескольких уцелевших соловецких монахов из числа тех девяти, что лжесвидетельствовали против святого Филиппа на соборе 1568 года (История государства Российского: Жизнеописания. IX-XVI вв. - М., Книжная палата, 1996, с.368). Нечего и говорить, в каком виде они, желая выгородить себя, преподнесли все поступки Иоанна и М. Скуратова. Например, житие рассказывает, как царь послал уже сведенному с кафедры, но еще находящемуся в Москве святому отрубленную голову его брата. Михаила Ивановича. Но окольничий М. И. Колычев умер в 1571 году, через три года после описываемых событий. В других изданиях жития браг заменяется племянником, сыном младшего брата Бориса (Федотов Г. П. Святой Филипп, митрополит Московский. - М.: Стрижев-центр, 1991. с. 80-81; Преподобный игумен Филипп. - В кн.: Соловецкий патерик. - М.: Синодальная библиотека, 1991. - С. 64; Житие святителя Филиппа, митрополита Московского. - В кн.: Бехметева А.Н. Жития святых. - М., 1897. - С.61). Практически все поздние варианты жития, изданные для "простого народа" (как дореволюционные, так и советского периода) имеют искажающие текст вставки, дословно повторяющие целые абзацы из сочинений Курбского или псевдоисторические лекции о правлении Иоанна IV. Вызывает удивление и то, что житие подробно передает разговор Малюты и св. Филиппа, а так же рассказывает о том, как Малюта якобы убил святого узника, хотя "никто не был свидетелем того, что произошло между ними" (Федотов Г.П. Святой Филипп, митрополит Московский. - М.: Стрижев-центр, 1991. - С.82-83)82.
Все эти исторические факты, детали и «мелочи», которые, казалось, должны были заставить диакона А. Кураева, как серьезного и вдумчивого человека, занять по этим вопросам более взвешенную, осторожную позицию. Однако он эту позицию почему-то не занимает, предпочитая учить послушанию ревнителей православной монархии.
«Наши «ревнители» не имеют реального опыта послушания, и в этом смысле их сравнения опричнины с монастырем справедливы. Действительно, и монархическое построение жизни, и монастырское основано на послушании. Но если у вас нет опыта послушания в современной церковной среде, то как вы будете жить, если однажды монархия в России будет восстановлена? Я предвижу, что на следующий день после восстановления в России самодержавия те же ревнители, которые сейчас кричат «даешь монархию!», снова выйдут на Сенатскую площадь, но уже с требованием «царя в отставку!». В крайнем случае, это произойдет в ближайшее Рождество того года, когда монархия будет восстановлена, потому что на Рождество государь пошлет английской королеве поздравительное письмо, в котором назовет эту еретичку «дорогой сестрой во Христе», и в ревнительских изданиях это будет расценено как экуменизм и позорище. У этих людей уже сформировались диссидентские привычки, привычки бунтовать. Когда я говорю о них, я отчасти говорю и про себя самого».
Понятно, что, в «случае чего», в России и монархию могут восстановить. Но для русского православного народа в этих условиях как раз очень важно будет: пошлет ли, например, Русский Царь приветственное послание английской королеве (чья родня некогда цинично предала наших Царственных Мучеников) на Рождество в случае, если Великобритания совместно с США будет в это же время бомбить, в обход решений Организации Объединенных Наций и воли мирового сообщества, очередной Ирак, или не пошлет. И если пошлет, то русские православные люди сделают свои выводы. Потому что нам нужна не лишь бы какая монархия, а православная самодержавная народная монархия. Только такую монархию и такое самодержавие примет народ, и только такая власть и нужна нашей многострадальной России, а не опереточная английская монархия. Кстати, интересно представить, как поведут себя А.Л. Дворкин и диакон А. Кураев, если, вдруг, наш современный Предстоятель Церкви изменит свою позицию по обсуждаемым вопросам или другой Предстоятель Церкви займет другую позицию? Они сами тихо и смиренно подчинятся? Что-то в это мало верится.
Анализируя другие рассуждения диакона А. Кураева по вопросам, связанным с оценкой личностей, деятельности и возможности церковной канонизации Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и Г.Е. Распутина, складывается впечатление, что А.Л. Дворкин его просто «подставил». Столь неожиданными выглядят его жесткие, даже жестокие слова о почивших и ныне еще здравствующих православных старцах:
«Помимо того, что такого рода издания иногда маскируются иерархическими благословениями, есть у них и вроде бы более сильный аргумент. Скажем, суждения о Распутине того же протоиерея Николая Гурьянова. Честно говоря, все то, что происходило последние годы вокруг отца Николая, мною воспринималось как нечто болезненное. Конечно, очень хочется, чтобы в Церкви все было иначе, чем в светской жизни. Но в результате долгих раздумий я пришел вот к какому вопросу. Нам известно, какие бывают облики старения и угасания у людей обычной жизни, не преисполненных благодати. Мы знаем, что бывает и ослабление ума, бывает, что человек начинает жить в каких-то своих грезах, будучи не в состоянии адекватно воспринимать происходящее вокруг него. То, что в нашей обычной жизни такое бывает, это очевидно. Может ли Господь попустить, чтобы нечто подобное произошло в жизни подвижника? Или же в жизни старца не может быть проявлений обычной человеческой старости? Ограждает ли Господь своих избранников от такого рода вещей? Я боюсь, что хотя бы временами отец Николай не миновал этого. Кроме того, надо помнить, что у настоящих христиан действует принцип, сформулированный апостолом Павлом: любовь всему верит. Мне вполне понятно психологически, почему отец Николай или отец Кирилл (Павлов), на мнение которого в последнее время начинают все чаще ссылаться, почему эти люди, преисполненные христианской любви, с радушной готовностью принимают рассказы о том, что такой-то «был оклеветан»…».
Читая такие рассуждения, можно вспомнить обвинения в «младостарчестве», которые А.Л. Дворкин и его соратники по данному вопросу постоянно выдвигают в адрес своих оппонентов. Но что такое вот эти рассуждения диакона о действительных старцах, как не «младостарчество»? Такие рассуждения, безразлично, есть ли в них «рациональное зерно» или нет, по нашему мнению, свидетельствуют о поверхностности в духовных вопросах. Кроме того, они неприличны просто по-человечески. Люди с колоссальным духовным опытом, много пожившие и видевшие, знающие не только о духовной жизни, но и просто о жизни во сто крат больше – склонные к благоглупостям и сувериям выжившие из ума старики? Ведь именно так, и никак иначе, будут восприняты эти слова всякими неофитами, которые возьмут в руки эту газету и прочитают эти высказывания. Теми самыми неофитами, о духовной безопасности которых, якобы, так пекутся А.Л. Дворкин и его единомышленники. Про авторитет церковного издания после таких статей и говорить не приходиться. И это еще один результат провокации А.Л. Дворкина, ловко подменившего тему сектантства темой пропаганды внутрицерковных репрессий в Русской Православной Церкви.
Еще один результат всего этого пропагандистского мероприятия А.Л. Дворкина под прикрытием авторитета Рождественских чтений выявляется при изучении Итогового документа секции «Православная журналистика», под которым в газете почему-то стоит подпись Издательского Совета Русской Православной Церкви83.
Весь этот документ посвящен обструкции православных патриотических изданий, лиц и организаций: газет «Русский вестник», «Русь Православная», интернет-изданий и т.д. Эти издания, лица и организации, в частности, обвиняются в том, что «Игнорируя позиции церковных богословов, церковных историков, агиографов и канонистов (надо думать – всех без исключения церковных богословов, церковных историков, агиографов и канонистов – прим. авт. заключения), авторы этих СМИ выступают за канонизацию Иоанна Грозного, Григория Распутина и других исторических лиц (это – про «других исторических лиц» – тоже уже запрещено? – прим. авт. заключения), спекулируя при этом именами известных и почитаемых в православном народе старцев».
Как почитают известных в православном народе старцев участники этой кампании А.Л. Дворкина, мы уже видели. Мягко говоря, представляют их выжившими из ума стариками. То, что А.Л. Дворкин и его единомышленники по данному вопросу считают, что могут говорить уже от имени всех церковных богословов, церковных историков, агиографов и канонистов без исключения, с этим, надо думать, уже придется просто смириться. Далее в этом Итоговом документе возводятся все новые и новые обвинения – в расколе, непочитании священства, нарушениях канонической дисциплины.
Составители Итогового документа в одном месте выражают радость: «Отрадно, что во многих епархиях уже отказываются распространять через церковные лавки и книжные магазины такие издания, как «Русский вестник», «Русь Православная» и ряд других, заявляя о том, что позиция этих изданий не отражает церковного самосознания, духовных чаяний верующих».
В этой инструкции для церковной цензуры особенно умилительно выражение: «позиция этих изданий не отражает церковного самосознания, духовных чаяний верующих». Уж, по крайней мере, она отражает церковное самосознание и духовные чаяния тех верующих, которые сотрудничают в этих изданиях, издают их и распространяют. Или эти люди уже не могут считаться верующими, не имеют никаких чаяний и никакого самосознания? Может быть, это и не люди вовсе?
Лучше бы сказали прямо, что позиция этих изданий не отражает «нашего самосознания» и чаяний Госдепартамента США. Кроме того, им, очевидно, приятно, что место в церковных лавках русских православных храмов и книжных магазинах России освободится от русских православных изданий. Чтобы дать место дополнительным тиражам еретических сочинений А.Л. Дворкина про «плохих» тоталитарных сектантов и «хороших» баптистов, а также новым философским сочинениям диакона А. Кураева про добрых толкиенистов.
В заключение составители Итогового документа призывают, фактически, к новому интернационалу – объединению и координации всех сил, способных «включиться в разъяснение основ православного вероучения, канонической дисциплины, опасности сектантских настроений внутри церковной ограды». Если учитывать предыдущий контекст документа и перевести все это «на язык простых осин», это будет означать следующее: включиться в противостояние почитанию и почитателям Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и приближенного к семье Императора России Николая Александровича Романова Г.Е. Распутина (Новых). Для этого они считают необходимым координировать действия всех церковных СМИ, тесно взаимодействовать со Священноначалием, с Синодальными учреждениями Русской Православной Церкви, с духовными школами. А, кроме того, для лучшей координации и продвижения своей пропаганды в средствах массовой информации основать специальную «Ассоциацию православных журналистов». Фактически, это можно оценивать как призыв к развязыванию «холодной войны» в Русской Православной Церкви по обсуждаемому и другим подобным вопросам. Ни к чему хорошему для Русской Православной Церкви это не приведет, а только будет способствовать дальнейшим разделениям в церковной ограде и дискредитации Церкви в российском обществе.
Подводя итоги сказанному выше, можно сделать следующие выводы.
1). Основаниями высказываний А.Л. Дворкина по вопросам, связанным с оценкой личностей, деятельности и возможности церковной канонизации Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и приближенного к семье Императора России Николая Александровича Романова Г.Е. Распутина (Новых), является его неспособность в силу ряда причин (этнокультурных, образовательных, личностных и др.) правильно понимать устройство и жизнь Христианской Церкви, положение в Церкви разных ее членов и их взаимоотношения.
В частности, А.Л. Дворкин и ряд лиц, выступающим с ним по данным вопросам, демонстрируют свое непонимание процессов церковной канонизации, прославления во Святых как явлений внутренней жизни Церкви, в которых их видимая процессуальная сторона (сама процедура канонизации в конкретной Поместной Церкви) является лишь вторичной, внешней. Их убеждение, что в данном отношении можно что-то запретить в принципе, исключить возможность того или иного события в этой области84 свидетельствует, по нашему мнению, просто об их недостаточной вере в Бога и потому усвоении себе (своему пониманию и разумению) способностей и свойств, которые в Христианской Церкви считаются принадлежащими не людям, какими бы образованными или высокопоставленными в церковной иерархии они не были, а только Богу.
Также, вероятно, недоступным для понимания А.Л. Дворкиным и лицами, выступающими с ним по данным вопросам, являются взаимоотношения русского народа и Русской Православной Церкви. Этнокультурная отчужденность этих лиц от русского народа, которая явно просматривается в их оценках русской истории, исторических деятелей и важных для истории русского народа событий, обусловливает их только лишь поверхностное, формальное воцерковление в Русской Православной Церкви. Не будучи в достаточной мере едиными с русским народом как целым в духовно-религиозном, этнокультурном, историко-политическом и иных отношениях, не сознавая себя неотъемлемой частью нашего народа, такие люди, проживая в России, могут, получив формальное образование, говорить и даже «учить» о Православии. Но, по сути, они оказываются в значительной степени отчуждены от нашей Поместной Церкви и, потому, от Христианской Церкви в целом.
В связи с этим, в любых их высказываниях и оценках, касающихся русской истории, духовно-религиозной жизни русского народа в целом или отдельных его представителей, особенно тех, кто являлся в прошлом и является ныне объектом клеветы, направляемой из антихристианских или антирусских источников, всегда содержатся неправильные, искажающие элементы (кроме случаев, когда эти люди дословно, не рассуждая, повторяют сложившиеся и устоявшиеся в Русской Поместной Церкви понятия и представления).
2). Конкретными причинами высказываний А.Л. Дворкина по вопросам, связанным с оценкой личностей, деятельности и возможности церковной канонизации Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и Г.Е. Распутина, по нашему мнению, могут являться указания, получаемые А.Л. Дворкиным от учреждений и организаций, с которыми его связывают отношения, сложившиеся в период его обучения в США и его работы на радио «Свобода», имевшем самое непосредственное отношение к Центральному разведывательному управлению США. В контексте холодной войны за сохранение стратегического контроля над территорией Российской Федерации, которую ведут спецслужбы США, прежде всего в интересах антихристианской финансовой олигархии, особо важным является контроль над общественными мнением в России. Процессы национально-религиозного возрождения русского народа являются в этом отношении самими трудными для контроля (на самом деле руководство этих акций не может контролировать эти процессы в принципе, однако этот факт ими не осознается).
Особое внимание, вероятно, уделяется организации противодействия русскому национальному возрождению «изнутри», под видом внутриправославных споров и дискуссий, диффамации, искусственной маргинализации и, в конечном счете, полной изоляции оппонентов с параллельным захватом всех управленческих рычагов в организациях и учреждениях Русской Православной Церкви людьми, формально декларирующими принадлежность к Русской Православной Церкви, а на самом деле связанными с антихристианскими и антироссийскими кругами в Российской Федерации и за рубежом.
3). В качестве одной из целей в этой деятельности на современном этапе, возможно, избрано установление контроля за процессами и процедурами, сопровождающими канонизацию во Святых в Русской Православной Церкви. Попытки установления такого контроля осуществляются уже давно. Самой крупной из последних, в которую были вложены колоссальные средства, можно считать кампанию против церковного прославления Царской Семьи с параллельной акцией «установления идентичности» и перезахоронения лжеостанков Царской Семьи в Санкт-Петербурге в 1998 г. Фактически, эти пропагандистская кампания провалились. Царская Семья канонизирована, захоронение в Санкт-Петербурге большинство православных не считают захоронением Романовых.
В обсуждаемом в настоящем заключении вопросе организаторы всех этих кампаний и акций вынуждены действовать «вдогонку», критикуя и дискредитируя уже сложившиеся в Церкви настроения и движения в отношении Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и Г.Е. Распутина. Такое положение, очевидно, является проигрышным. Поэтому в данном случае явно просматривается желание антихристианских кругов в Российской Федерации и за рубежом каким-то образом «упорядочить» процессы церковной жизни так, чтобы к этим процессам и процедурам в Русской Православной Церкви имели доступ, в основном, контролируемые или управляемые ими лица, а собственно все православное русское общество в этом отношении было бы отстранено и дискредитировано как «маргинальное», «сектантское» и т.п. и, таким образом, лишено какой-либо реальной возможности влиять на эти процессы.
4). Оценивая реальные и возможные результаты публичных выступлений А.Л. Дворкина по вопросам, связанным с оценкой личностей, деятельности и возможности церковной канонизации Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и Г.Е. Распутина, следует сказать, что эти результаты, с одной стороны, будут обусловлены финансово-организационными возможностями, которые будут привлечены для их достижения, а с другой стороны – ограничены внутренними установлениями и нормами церковной жизни и самой сущностью Церкви как Богочеловеческого организма, а на Земле – народа Божия.
В «технологии» деятельности Л.А. Дворкина и сотрудничающих с ним по данному вопросу лиц ясно просматриваются приемы, характерные для политической борьбы, установления влияния и контроля в сфере политической жизни общества. Это все те же технологии и приемы, которые применяются ныне для политического контроля над русским народом. Однако не все эти технологии и приемы будут «работать» в Церкви. Вполне возможно, что А.Л. Дворкин сумеет сформировать круг антирусских пропагандистов и продолжить кампанию дискредитации православных национально-патриотических изданий и организаций (см. Итоговый документ секции «Православная журналистика» XI Рождественских образовательных чтений»), провоцируя смущения, конфликты и противостояния в Русской Православной Церкви.
В связи с этим можно прогнозировать, что промежуточным результатом, на достижение которого ориентирована деятельность А.Л. Дворкина по данным вопросам, является провоцирование церковных расколов в Русской Православной Церкви. Это «задача минимум», которая имеет и свою максимальную планку – действительный раскол с формированием искусственно созданной псевдопатриотической группировки (по типу «патриотической партии Жириновского») «ультра-православных», в рамках которой можно было бы канализировать процессы русского национально-религиозного возрождения, одновременно контролируя и дискредитируя их.
Перспективный результат, на достижение которого ориентирована вся эта деятельность – создание жесткой координированной и управляемой системы контроля за церковной жизнью русского народа, включающей не только формально церковные средства массовой информации, но и сотрудников в управленческих структурах Московского Патриархата в центре и на местах, в епархиях, в Синодальных и епархиальных отделах, в духовных школах и других образовательных учреждениях Русской Православной Церкви (см. п. 6 «Итогового документа секции «Православная журналистика» XI Рождественских образовательных чтений»). Однако этот результат представляется гораздо более труднодостижимым. Созданию такой системы будет объективно препятствовать весь традиционный строй церковной жизни и современные настроения большинства православного сообщества в России.
Особенно важным в этом отношении будет дальнейший приток (возвращение) в Церковь основной массы русского народа – все еще малоцерковной или нецерковной вовсе - и активная деятельности в организациях и учреждениях Русской Православной Церкви людей, понимающих и правильно оценивающих угрозы разлагающих антихристианских влияний на церковную жизнь. Откуда бы эти влияния ни происходили, в том числе от лиц и организаций, формально декларирующих свою принадлежность к Русской Православной Церкви.
Для православных людей в этой ситуации важно не поддаваться на провокации, не допускать действий, которые с канонической стороны могут быть законно квалифицированы как раскольнические, спокойно и терпеливо всеми возможными способами разъяснять в Русской Православной Церкви и в российском обществе действительные основания, причины и цели выступлений А.Л. Дворкина и сотрудничающих с ним лиц по вопросам, связанным с оценкой личностей, деятельности и возможности церковной канонизации Царя Иоанна Васильевича IV (Грозного) и приближенного к семье Императора России Николая Александровича Романова Григория Ефимовича Распутина, а также по иным подобным вопросам. Это позволит обнажить действительную сущность действий А.Л. Дворкина, ограничить или вовсе исключить влияние А.Л. Дворкина и связанных с ним лиц на духовную жизнь русского общества, деятельность Русской Православной Церкви.
Председатель Президиума Русского Геополитического Общества, кандидат философских наук С.А. Шатохин
Рецензия проф., доктора юридических наук М.Н. Кузнецова от 09.01.2001 г. на книгу Дворкина А. Л. «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования»
Прочтение книги автора А. Л. Дворкина85 «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования», изданной в 2000 году в Нижнем Новгороде Братством во имя Св. князя Александра Невского, оставляет чувство глубокого сожаления и разочарования. Беря в руки книгу с таким названием, любой читатель, особенно православный, рассчитывает не только расширить свои познания о существе и деятельности религиозных сект в нашем обществе, но и действительно систематизировать их, еще раз перепроверить правильность своего понимания этого болезненного явления духовной жизни по изданию, заявленному в качестве учебного пособия одного из ведущих православных вузов России. И какое же разочарование должен испытывать всякий православный человек, ознакомившись буквально с первыми разделами этой книги! Пожалуй, ныне, когда православная литература перестала быть редкостью, и постоянно выходят все новые и новые прекрасные книги, это чувство обманутости, разочарования и недоумения особенно непривычно. Оно переживается особенно остро и болезненно, настойчиво требует высказать свое отношение к прочитанному.
Главная претензия, которая возникает к автору при прочтении самых первых разделов книги, заключается в том, что человеку, не усвоившему твердо основ Церковного, Святоотеческого отношения к такому явлению как религиозное сектантство, незачем вообще касаться этой темы. Тем более, выступать на эту тему публично, в качестве учителя Церкви, воспитателя православных людей, наставника юношества.
Давайте посмотрим, как автор этой книги понимает и преподает своим читателям причины происхождения и сущность религиозного сектантства, какое понимание этого явления он внушает слушателям Православного Свято-Тихоновского Богословского института и всем своим читателям. Надо сказать, что текст книги Дворкина в ее первых разделах (Часть первая. Введение в сектоведение, страницы 15-87), где автор излагает причины происхождения религиозных сект, особенности современных сект, классификацию сект и другие темы, относящиеся, так сказать, к «теории религиозного сектантства», очень путанный. В нем нет внутренней логики и последовательности, множество противоречий. Утверждаемое в одном месте опровергается написанным затем или не согласуется с предыдущим. Следующие за этой первой, «теоретической» частью другие разделы книги, где даются сведения о конкретных современных религиозных сектах, читаются гораздо легче. Однако различные сведения о современных сектах (особенности учения, биографии лидеров, число последователей, история организаций и т.п.) ныне могут быть почерпнуты из многих других источников (справочные издания, публикации средств массовой информации, Интернет и др.). Поэтому, не отрицая ценности информационной подборки о современных сектах в данной книге, главное внимание в своем отзыве мы уделим ее теоретической части, поскольку именно она призвана формировать отношение читателя к явлению религиозного сектантства. А этот момент представляется нам наиболее существенным в книге, поскольку формальные познания о той или иной секте, как сказано выше, могут быть получены и из других источников.
Ниже выделены основные, на наш взгляд, неточности и ошибочные положения в книге, которые делают ее не только неполезной, но и просто вредной, «работающей» на разрушение православного миропонимания у православного читателя или на формирование неправославного, а именно – протестантско-экуменического понимания явления религиозного сектантства у всех остальных читателей.
1). Ошибочным и разрушительным для церковного сознания является утверждение Дворкина, что святоотеческое понимание религиозных сект в современности является неполным, недостаточным только потому, что появились некие невиданные ранее «тоталитарные секты». На страницах 32 и 33 книги он утверждает, что религиозное сектантство в наше время приобрело какие-то новые, невиданные доселе черты, и, дескать, поэтому традиционное для церковного народа Святоотеческое понимание этого явления жизни устарело. Возникли какие-то особые «тоталитарные секты», которые, в понимании Дворкина, только и есть, собственно, секты. А все остальные секты, как мы увидим ниже, уже и не секты вовсе. Что же такое новое появилось?
«Для того, чтобы быть в состоянии помочь жертвам сектантства и их близким, необходимо иметь хотя бы базовую информацию как о самом феномене сектантства, так и об учении и практике конкретных сект. Иной раз приходится слышать, что, дескать, новые секты не принесли никаких новых идей по сравнению с известными и осужденными Церковью учениями, а их религиозная практика и методы пропаганды повторяют формы, уже известные по прошлым векам. Поэтому вместо того, чтобы изучать новые, современные нам секты, достаточно ознакомиться со святоотеческой аргументацией против древних сект, ересей и лжеучений» (стр. 32).
В этом рассуждении Дворкин сразу пытается выставить сторонников церковного, святоотеческого понимания религиозного сектантства глупцами, которые, де, не считают необходимым изучать современные секты. Конечно, это совершенно не так. Просто все новшества современных сект не отменяют необходимости изучать более ранние секты и лжеучения и, тем более, не отменяют «святоотеческую аргументацию», которая, в большей своей части, касается явлений ереси и сектантства как таковых, а не исключительно древних ересей и сект. А в отношении составления лжеучений новые секты действительно, не придумали ничего особенно нового. Но Дворкин продолжает:
«В таком (увы, довольно широко распространенном) взгляде верно лишь то, что доктрины многих новоявленных тоталитарных сект включают в себя элементы еретических, оккультных и языческих вероучений, которые Церковь знала с самого начала своего существования. Этот факт очевиден. Но главные черты этих сект вполне новы».
Спрашивается, а какие это главные черты, если Дворкин сам признает, что основные элементы их вероучений – еретических, оккультных, языческих - вполне известны?
«Новое – это структура, организация, методы пропаганды и вербовки, а также способы контролирования сектами сознания своих адептов. Новы невиданные ранее синкретизм и эклектизм их доктрин, вызванные глобализацией распространения религиозных идей и их опошлением и профанацией в современной высокотехнологичной постмодернистской цивилизации. Новы приспособленность тоталитарных сект к массовой популярной культуре, агрессивное их распространение через профессионально отточенные методы маркетинга и рекламы, а также мастерское использование ими слабостей демократических систем современных государств. И, наконец, новым является тоталитаризм современных сект, их сращенность с международным бизнесом, СМИ, а зачастую с организованной преступностью, терроризмом и даже спецслужбами.
Все этим аспектам курс современный сектоведения должен уделять особое внимание. И значительная сложность заключается в том, что по этому поводу мы почти ничего не можем найти у Святых Отцов, так как с этими проблемами им практически не приходилось сталкиваться» (с.32-33).
Что такое «невиданные ранее» эклектизм и синкретизм? Может быть, Дворкин перепутал сущность вероучения и тиражи сектантских изданий? Эклектизм и синкретизм не может быть каким-то «новым», он вполне тот же. Изменились только формы, скорость и масштабы распространения сектантских вероучений в соответствии с новыми техническими и информационными возможностями. К чему все эти «накручивания» про глобализацию, профанацию, постмодернизацию? Разве это является самым главным в вопросе о религиозном сектантстве? Дворкин выуживает комара и изливает вон основное содержание вопроса. Он упорно пытается «отбросить» все церковное сектоведение. Зачем? Это станет ясно в дальнейшем.
Итак, прежде всего, в этой книге бросается в глаза нарочито пренебрежительное отношение автора к традиционному святоотеческому пониманию религиозных заблуждений и отступничества людей от Бога и Церкви. Серьезных обоснований такого своего отношения он не приводит. Да их и не может быть, по крайней мере, для церковного человека. Жонглирование иностранными и наукообразными терминами типа «контролирование сознания», «жесткая регламентация», «методы вербовки», «маркетинг и реклама» ничего не меняет. Если их заменить простыми русскими понятиями, мы получим обычное описание религиозного сектантства.
2). Неточным является утверждение Дворкина о том, что «В семинарских курсах сектоведения совсем еще недавно говорилось главным образом о протестантских сектах, а заканчивались эти курсы разговором о мормонах и иеговистах (которые протестантами не являются); таким образом все современные секты оставались для семинаристов практически неведомыми. Предлагаемое же изложение как раз начинается с мормонов и «Свидетелей Иеговы» (стр. 33).
Заметим, что Дворкин называет здесь протестантов сектантами, говорит о «протестантских сектах». В другом месте он будет доказывать, что делать этого нельзя.
А теперь выскажемся по существу этого утверждения. Когда это «недавно» семинаристы не знакомились с современным сектантством – год, пять или десять лет назад? Не знакомились, может быть, до 90-х годов, когда это было, в общем-то, не актуально. Тогда, что в этом удивительного? Можно подумать, что только Дворкину ныне известны современные секты и без него об этом зле, поразившем теперь уже самые отдаленные окраины России, никто ничего не знает. Во многих епархиях сейчас действуют антисектантские центры, ведется антисектантская работа. Клирики и миряне сталкиваются с деятельностью деструктивных сект повседневно, на этой почве постоянно возникают конфликтные ситуации. Это, конечно, не отменяет необходимости антисектантского образования, но говорить, что семинаристам практически неведомы современные секты - не только неправильно, но и странно.
В современные семинарские курсы включаются не только сведения о сектантстве как таковом, истории сектантства, но и о новых, современных сектах. В Московской духовной академии на 4 курсе слушателям читается специальный учебный курс «Сектоведение». Программа этого курса является не только православной по существу, но и вполне современной. Она предусматривает изучение и основных современных сект разных типов (Сайентология, Церковь Христа, Церковь Объединения Муна, Международное Общество Сознания Кришны и др.). Уже на первых занятиях она предполагает рассмотрение таких важнейших тем, как историко-богословский обзор ересиологических трудов церковных писателей, определение понятия «секта», история и содержание этого термина в философии, библейском богословии, святоотеческой литературе. Критически рассматриваются различные конфессиональные (прежде всего католическое и протестантское), а также экуменическое и секулярное философско-религиоведческое определения понятия «секта». Особо выделяется и усваивается слушателями православное (святоотеческое) понимание понятия «секта». Кстати, проводится и критический разбор термина «тоталитарная секта».
Почему же руководству Православного Свято-Тихоновского Богословского института было не взять за основу, например, этот курс «Сектоведения» в Московской духовной академии и приспособить его к возможностям своих слушателей? Не давая, тем самым, возможности Дворкину придумывать и развивать на базе столь уважаемого вуза свое еретическое сектоведение – дикую смесь этих самых протестантских, экуменических и секулярных религиоведческих определений сектантства, которые как раз критически разбираются в академическом курсе «Сектоведения». Ведь именно это полное смешение в голове автора и в тексте обсуждаемой книги трех совершенно различных понятий религиозной секты: 1) философско-религиоведческого по признаку «культуросообразности» той или иной религии; 2) протестантско-экуменического, по признаку принадлежности к «христианству» в его понимании протестантами и 3) собственно церковного, православного по признаку формальной принадлежности религиозного общества к Христианской Церкви делает ее совершенно нечитаемой в теоретической части, а в отношении ее воздействия на читателя – определенно вредной.
3). Свою книгу Дворкин высокопарно и неправильно назвал «Сектоведение», а не «Современные секты», что гораздо более точно соответствует ее содержанию. В книге Дворкина отсутствует собственно сектоведение как систематическое и правильное изложение понимания этого предмета в Христианской Церкви.
Иначе книгу можно было бы назвать просто «Тоталитарные секты», определенно связав ее содержание с этим понятием. Сам же термин «тоталитарные секты», которым Дворкин стремится «заменить» традиционное понятие сектантства, нуждается в особом раскрытии (см. ниже). Во всяком случае, никто и никогда не доказал, что тоталитарное сектантство как явление (в понимании Дворкина и западных, главным образом американских источников, откуда он его вывез) появилось только в современности. Как раз напротив, история религиозного сектантства с самых давних времен характерна проявлениями того, что ныне связывают с тоталитаризмом (жесткое давление на сознание и поведение членов сект со стороны лидеров, некритическое подчинение лидерам и т.п.) и даже более того – с изуверством. Сам Дворкин косвенно опровергает свою теорию, что «тоталитарные секты» возникли только в современности, когда рассуждает об эволюции сект: «Секты могут изменяться и, будучи весьма жесткими организациями при своем основании, затем «остепениться» и войти в общественную жизнь (вспомним воинственное анабаптистское движение, которое легло в основание современного баптизма). Значительно изменились и мормоны» (стр. 35).
4). Неправильным, некорректным, запутывающим суть дела является использование Дворкиным в богословском объяснении сущности и современных особенностей религиозного сектантства термина «тоталитарная секта». Фактически, Дворкин пытается разрушить религиозное каноническое, церковное понимание сектантства и подменить его политизированным, идеологическим западно-либеральным представлением о «тоталитарных сектах».
Понятия «тоталитаризм», «тоталитарный» сложилось в секулярной западной политологии. Оно является идеологизированным, привязанным к политической идеологии западного либерализма. В словаре западного либерализма оно служит для «клеймения врагов» либеральной идеологии и политической практики (либеральной демократии) – нацистов, коммунистов, религиозных фундаменталистов и т.д. Поэтому адекватное перенесение этого термина в православное богословие невозможно.
Сам Дворкин косвенно признает это, указывая на политическое происхождение термина «тоталитаризм» и то, что его понятие «тоталитарных сект» является, прежде всего, политическим, а не богословским.
Он пишет: «В XX веке произошло некое качественное изменение, так как появилось такое не существовавшее ранее понятие, как тоталитаризм. Первоначально он явил себя в политической ипостаси, а затем возникли и религиозные секты, которые мы сейчас называем тоталитарными» (стр. 48).
«Заметим, что тоталитаризм религиозный является одной из составляющих тоталитаризма политического» (стр. 58).
Далее Дворкин говорит об оккультно-религиозных корнях нацизма, с чем еще можно было бы согласиться, если не преувеличивать значения религиозного оккультизма в примитивно националистическом германском мировоззрении А.Гитлера (так и наполеоновские войны можно объяснять надуманными религиозными «вывихами» Бонапарта). Запугивание читателя «таинственным» Г.Гурджиевым, который, якобы был «гуру» коммунистов и нацистов – фальшивый литературный прием, не имеющий ничего общего с реальностью. Утверждение Дворкина о том, что большевики были оккультистами и чуть ли не рерихианцами также явно «притянуто за уши». Не там разыскивает религиозные корни коммунистов Дворкин, намеренно пытаясь напустить туману. При этом он валит в одну кучу все религиозные и политические экстремистские организации.
«Эти две тоталитарные секты – нацистская и ленинистская – добились власти. Подавляющее большинство тоталитарных сект, действующих в нашей стране, не менее активно, чем нацисты и коммунисты, стремятся к тоталитарному контролю над миром, к мировому господству» (стр. 58).
Ну и что? Христианская Церковь не стремится к мировому господству, и потому все эти секты – что политические, что религиозные - для нее здесь не конкуренты. Это должно больше волновать творцов «нового мирового порядка». Вопрос ведь не в «контроле над миром», который так волнует Дворкина, а в контроле над духовной жизнью человека, вопрос о его спасении в Боге или о погибели без Бога и Церкви.
На странице 35 дано еще одно разъяснение:
«Если религия (в ее подлинном смысле) характеризуется стремлением к связи с Богом, то в сектантском сознании все зацикливается либо на связи с обожествленным лидером, либо с также обожествленной всеведущей и всемогущей организацией».
Тоталитарными сектами Дворкин называет религиозные организации с жесткой структурой, имеющие обожествленного лидера, применяющие методы по контролю сознания своих членов и удерживанию их, жестко регламентирующие все аспекты жизни своих членов, использующим обманные методы при вербовке.
Если исключить из этого перечня обманные методы при вербовке, то практически все эти черты «тоталитаризма» столь ненавистного либерализму, отдельные атеистические «исследователи» находят и в Церкви. Действительно, в Церкви достаточно жесткая управленческая структура, довольно строгая регламентация жизни верующих (в сравнении с жизненными привычками западного либерала), Церковные Таинства при желании можно называть изощренными методами контроля сознания и удержания людей в Церкви и, наконец, Церковь возглавляется «обожествленным лидером» – Господом Иисусом Христом.
Как видим, вопроса о том, какая духовная пища преподается людям в той или иной религии, здесь даже не ставится. Это даже не обсуждается. Важно другое – тоталитарна ли организация в представлении западного либерала. Если да, то ее надо ограничивать и преследовать. Если нет, то не надо. Как легко Православная Церковь будет помещена в список первых – пояснять не надо. Тоталитаризмом объявят нежелание Церкви «прощать» Богоубийц, несогласие с женским священством или с противоестественными «браками» гомосексуалистов. Поводы всегда найдутся. Тем более что Дворкин уже предупреждает: «… необходимо подчеркнуть, что сектантские настроения совсем необязательно присущи только лишь членам сектантских организаций: с ними можно вполне столкнуться… в православном приходе» (стр. 59).
Читая такое, с трудом пытаешься освободиться от предположения – а не для того ли Дворкин и вернулся в Россию?
В книге помещены цитаты из материалов иностранных организаций, в которых более подробно расписываются признаки и черты «тоталитарных сект» (страницы 41-44, 60-62). Таким образом, у читателя постепенно формируется убеждение, что сектами, в полном смысле слова, являются только эти самые тоталитарные секты Дворкина. Для этого Дворкин периодически использует в тексте понятия «секта» и «тоталитарная секта» как синонимы, через запятую. В результате православный читатель запутывается в своем отношении ко всем иным религиозным обществам вне Церкви, кроме этих самых зловредных тоталитарных сект. Четкое православное, церковное понимание этого вопроса затирается, замазывается.
5). На странице 58 Дворкин вводит критерий отнесения религиозной группы к сектам (это уже после множества употреблений этого термина в самых разных смыслах и значениях на предыдущих страницах!), который совершенно неприемлем в качестве основного для православных читателей и учащихся.
«Общепринятый в мировой практике критерий для классификации той или иной группы в качестве секты или так называемого культа – это традиционность каждой данной религии. Как правило, все новейшие религиозные движения, начиная с мормонов и иеговистов, рассматриваются специалистами как культы, либо как организации со многими характеристиками таковых».
Этот якобы «общепринятый в мировой практике» критерий - совершенно не православный, не церковный критерий. Дворкин здесь путает церковное понимание сектантства, которое должно быть в первую очередь усвоено православными читателями и слушателями православного вуза, и секулярное, культурологическое понимание религиозного сектантства как «нетрадиционности» религиозной группы или культа, ее «неадекватности» в данном конкретном обществе. Вернее сказать, он не путает, а сознательно делает подмену, осуществляет подлог одного понятия другим. По логике этой цитаты сектантами в отношении Церкви не являются не только римо-католики, но и протестанты. Даже принадлежность к сектам таких организаций как «Христианская наука» тогда является для Дворкина спорной…
В то же время, в полном противоречии со сказанным выше, в книге можно встретить утверждения, типа: «Сами секты существуют столько же, сколько существует христианство. … Сектантское искушение постоянно присутствовало в истории Церкви» (стр. 48). Т.е. вполне православные воззрения. Спрашивается, зачем морочить голову читателю?
6). Взамен традиционного в нашей Церкви понимания происхождения и природы религиозных сект, в том числе и современных, Дворкин пытается выстроить некую новую теорию, создать свое «новое богословие» по вопросу религиозного сектантства. При ближайшем рассмотрении это «новое богословие» религиозного сектантства Дворкина оказывается плодом ереси экуменизма – стремлением утвердить «равенство» всех христианских по имени вероисповеданий, внушить понимание Христианской Церкви как простой совокупности всех этих вероисповеданий, а Православия – как лишь одной из «христианских конфессий» в этой лжеэкуменической Лжецеркви. Т.е., собственно, ересью и тем же самым сектантством. Еще одним проявлением «протестантизма восточного обряда», пересаживаемого на нашу, русскую православную почву. Искусственно насаждаемого здесь вопреки и в противоречии с сознанием и миропониманием русского православного общества. Дворкин пишет:
«Нужно помнить, что мы не можем (и не должны) всегда по всем вопросам противостоять всему миру. В этом мире у Церкви есть друзья и союзники, пусть даже и неявные… И еще будем помнить, что «инославные» «еретики» и «сектанты» – это не синонимы, этими словами обозначаются разные понятия» (стр. 34). Последняя фраза, как особо важная и значительная вынесена даже в заголовок подраздела: «Инославные», «еретики» и «сектанты» - это не синонимы».
Что это за неявные друзья и союзники Церкви, которые, тем не менее, организуют какие-то религиозные общества вне Церкви – что это за странные выдумки? Может быть, Дворкин перепутал Церковь со своей организацией. У него, у возглавляемого им Центра, могут быть такие неявные (тайные) друзья и союзники, но причем здесь Церковь Христова? Дальше он дает определения основных понятий:
«Инославными называются христианские, как правило, культурообразующие церкви или конфессии, которые при всех своих отклонениях от Истины Православия все же имеют веру в Святую Троицу, в Иисуса Христа, Сына Божия, и сохраняют хоть какую-то генеалогическую преемственность с ранней, неразделенной Церковью».
«Слово еретик (от греческого hairesis – «выбор») означает человека, делающего произвольный выбор под руководством собственных идей и желаний. Но все же термин этот – христианский: для того чтобы стать еретиком, человек изначально должен был пребывать в истине».
… «И, наконец, слово секта, обозначающее организацию, в отличие о ереси, как правило, обозначающей учение, имеет две возможные этимологии. Либо оно происходит от латинского secare – «отсекать» (часть от целого), либо от латинского же sequi - «следовать» (за лидером, задающим самопроизвольное направление). Каждая из этих этимологий по-своему раскрывает смысл понятия сектантства, но, как мне кажется, если первая из них более подходит к сектам историческим (таким, скажем, как меннониты, баптисты, молокане), то вторая – к сектам новоявленным, тоталитарным, о которых пойдет речь в этой книге» (стр. 34-35).
Большего количества неточностей, внутренне противоречивых и просто ошибочных утверждений просто трудно было бы написать в столь небольшом отрывке. Судите сами.
Типично экуменическое заклинание о невозможности нам, православным, противостоять всему миру нуждается в уточнении. В чем не можем? Если в противостоянии злу и лжи «мира сего» - должны и можем.
Из того, что слова «инославные» «еретики» и «сектанты» не являются синонимами, и что этими словами обозначаются разные понятия, вовсе не следует, что содержание этих понятий не может перекрываться так, что инославный одновременно является и еретиком и сектантом, сектант – еретиком и т.д. Большей частью так оно и бывает. Дворкин пытается подменить белое на черное – что так не бывает и быть не может. Делает он это затем, чтобы отучить православных называть сектами организации протестантов.
«Генеалогическая преемственность с ранней, неразделенной Церковью» – еще один типичный лозунг нашего американского обновленца. Почему эту непонятную («какая-то») преемственность с Церковью у Дворкина сохраняют не только католики, но даже и протестанты, вообще не ясно. В этом смысле такую «преемственность» сохраняет всякий, употребляющий Имя Божие, хотя бы и всуе.
Определение того, кто является еретиком, у Дворкина не только не православное, но и просто бессмысленное – чтобы назваться еретиком человек, якобы, должен непременно извергнуть себя из Церкви. Однако в мире существуют миллионы еретиков, которые никогда не пребывали в Церкви.
В своем определении понятия «секта» Дворкин говорит об «исторических» сектах, относя к ним некоторые протестантские деноминации, и о «новоявленных, тоталитарных» сектах. Чуть позже окажется, что никаких исторических сект, по сути, нет, поскольку все они либо «культурообразующие» религии в той или иной стране, либо вполне «мирные» и «тихие» в отношении либерального западного общества группы, а есть только тоталитарные секты – те, которые по той или иной причине опасны для «демократических систем современных государств».
В данном случае Дворкин заменяет четкий и определенный критерий определения религиозного общества как секты в связи с его отношением к Церкви Христовой совершенно другим критерием - отношением этого религиозного общества к «демократическим системам современных государств». Этот критерий не только совершенно другой, но и гораздо более расплывчатый, подвижный, размытый. Поэтому Дворкин начинает путаться во всех этих им же выдуманных критериях и определениях.
«Конечно, иной раз сложно провести границу между двумя типами сект – «историческими» и «тоталитарными» (стр. 35).
«Но к какому типу следует отнести секту «Бахаи», «Христианскую науку», «Адвентистов седьмого дня» ли кружки толстовцев? Даже мормоны, с которых начинается наш рассказ о тоталитарных сектах… все же нельзя назвать тоталитарной сектой в полном смысле этого слова: ведь у них хоть и в малой степени, но все же допускается разномыслие» (стр. 35).
Ну, не смешно ли? В малой степени тоталитарны, в средней степени, в полном смысле слова, в неполном смысле слова… Вот такое «сектоведение».
«Но если, скажем, Римо-католическую церковь или протестантские деноминации можно обличить в целом ряде еретических заблуждений, то никак нельзя сказать, что, скажем, англикане или лютеране – члены тоталитарных сект…» (стр. 35-36).
Здесь у Дворкина римо-католики и протестанты пока еще «немножко» еретики, но уже не сектанты (ведь в «сектоведении» Дворкина говорится только о тоталитарных сектах). Чуть ниже оказывается, что они уже и не еретики.
Вот важная цитата для понимания мировоззрения Дворкина, которая зачем-то помещена им в сноску (может быть, не достало смелости такую ересь вынести прямо в текст):
«Остается под вопросом, можно ли обвинять в ереси людей, по рождению принадлежащих, скажем, к культурообразующей традиционной церкви Ирландии (Римо-католической) или к традиционной церкви Дании (Лютеранской), не знающих ничего другого и стремящихся с тем что им дано, быть добрыми христианами. Ведь еретик – это человек, пребывавший в истине и тем не менее сознательно делающий ложный выбор…» (сноска на с.35)..
Так, постепенно, своими демагогическими рассуждениями, Дворкин доводит православного читателя «до ума» – прививает православному читателю протестантско-экуменическое понимание религии, христианства и, в связи с ним, такое же понимание религиозного сектантства как исключительно чего-то тоталитарного в смысле антилиберального. Опасного, по сути, не для Истины и Спасения человека, а для покоя западного «общества потребления», для сохранения порядка, «толерантности» и «политкорректности» в современном либерально-демократическом политическом режиме. Понятия, уже абсолютно вне всякой связи с Христианской Церковью, ее вероучением и жизнью.
В другом случае, такой подменой выступает совокупность неоязыческих и оккультных религий, которая искусственно противопоставляется якобы единому «христианскому миру».
«Важной вехой в возникновении современного популярного религиозного мышления можно считать Всемирный Парламент Религий в Чикаго, который собирался в 1893 г. Он был организован оккультной сектой сведенборгиан при активном участии Теософского общества, основанного нашей (увы!) соотечественницей Е.П.Блаватской. Идеологи Общества утверждали, что оно объединяет в себе все религии. Уже тогда в воздухе носилась идея объединения всех государств мира, которые воплотила после Первой мировой войны Лига Наций. Созвучной времени была и идея объединения различных религий. Требование единства мира было связано с религиозной и культурной унификацией. Оккультная теософская идеология и есть тот синтез, который западные интеллектуалы попытались создать между религиями Востока и Запада. Он и породил ту единую оккультную систему, с которой, как представляется, в той или иной степени соотносимы почти все современные тоталитарные секты. Как можно говорить (хотя бы в культурологическом смысле) о христианском мире, христианской культуре, христианской цивилизации, так же можно говорить и об оккультном мире, оккультной религии (religio occulta), к которой принадлежат все современные тоталитарные секты» (с.49).
Надо сказать, что идея объединения всех государств мира «носилась в воздухе» масонских гостиных, а к реальной жизни народов и государств никакого отношения эта идея не имела и тогда, как не имеет и сейчас. Оккультистка Е.П.Блаватская действительно проживала одно время в Российской Империи, но русские люди могут смело не относить ее к своим соотечественницам. Мало ли кто проживал тогда в Империи, как и сейчас в Российской Федерации. Идея объединения различных религий также была созвучной не времени, а политике антихристианских масонских политических центров. Далее Дворкин придумывает «единую оккультную систему», которую противопоставляет «христианскому миру». Где он сейчас обнаружит границы этого «противостояния миров»? Нет такой границы, потому что нет такого противостояния. Еще заметьте, что вначале Дворкин соотносит с этой «единой оккультной системой» «почти все современные тоталитарные секты», да и то лишь «в той или иной степени». В следующем предложении он уже без всякой той или иной степени утверждает бытие некоего «оккультного мира» и «оккультной религии», к которой, уже, «принадлежат все современные тоталитарные секты». Вот это литературная ловкость! Потрясающая научная строгость и последовательность в определениях!
Все эти искусственные, надуманные разделения и понятия Дворкина (в которых есть, как и во всякой надуманной схеме, какое-то рациональное зерно, но оно раздуто до полного абсурда) действуют на читателя его книги вполне определенно: православное понимание вопроса затемняется, затушевывается, растворяется в ряду ряда других построений и теорий и, таким образом, у православных читателей, разрушается, а у неправославных читателей – не формируется.
7). Некорректными, наносящим вред Русской Православной церкви, являются выпады Дворкина против православных организаций и лиц, занятых в противостоянии агрессивному религиозному сектантству в нашей стране. Эти нападки Дворкина не имеют под собой никаких положительных оснований. Напротив, они направлены как раз против тех лиц, организаций и предприятий, которые вносят существенный вклад в противостояние агрессивному прозелитизму иностранных религиозных организаций в нашей стране, в защиту Православия. На стр. 33 Дворкин пишет:
«В Москве есть известный священник-миссионер, занимающихся реабилитацией сектантов. Как публично, так и в частных разговорах он много раз заявлял, что между такими понятиями, как «инославный», «еретик» или «сектант» никакой разницы нет: католик, протестант, буддист, сайентолог, мунит, кришнаит – все они в равной степени вне Православной Церкви и все пребывают в глубоком заблуждении. Однако между всеми этими группами разница есть, и большая, более того – принципиальная. Как бы глубоко не заблуждались, скажем, протестанты, они по происхождению христиане. Конечно, они суть ветви, отпавшие от единого древа Вселенской Православной Церкви, но даже отпавшие ветви сохраняют подобие древа. И доколе сохраняется подобие, сохраняется и возможность вновь приживиться к этому древу».
В этой цитате Дворкин имеет в виду (стыдливо не называя по имени) о. Олега Стеняева и возглавляемый им Центр реабилитации жертв нетрадиционных религий в Москве. Попытка Дворкина оспорить правильное принципиальное отношение этого священника к вопросу о принадлежности людей к Христианской Церкви (что вовсе не исключает видения их различий, дифференцированного подхода к членам тех или иных сектантских организаций) вызывает просто недоумение. Образные сравнения протестантов с отпавшими ветками древа, «сохраняющими подобие древа», вряд ли порадовали бы и самих протестантов – это просто смешно. Кроме того, данная цитата лишний раз подтверждает, что Римско-католическая церковь для Дворкина – неотъемлемая часть Вселенской Православной Церкви. Ведь протестанты отпали не от Вселенской Православной Церкви, а от римо-католиков. Это знает каждый. Что же это – оговорка или сознательная позиция Дворкина? Для преподавателя истории Церкви в православном вузе (в Российском православном университете), каким заявил себя в книге Дворкин, это нельзя считать оговоркой. Более вероятно, что это его сознательная позиция.
Столь же развязным тоном Дворкин судит основные антисектантские издания. Известную книгу «Православие. Католичество, протестантизм и секты» он называет лишенной какой-либо системы, с массой неточностей и недостатков и вообще «пиратским изданием», авторы которого, якобы, украли его, Дворкина, материалы. Но никаких конкретных доказательств этого он не приводит. Зачем тогда дискредитировать несомненно полезное издание. Если в отношении авторских прав на самом деле есть какие-то проблемы, это надо улаживать в прямых переговорах (как и положено православным), в крайнем случае - в суде. Зачем об этом говорить в своей книге? Справочник о деструктивных религиозных организациях Миссионерского отдела РПЦ Дворкин также считает содержащим много ошибок, недостоверных данных и вообще – составленным «малоцерковным человеком». Так же пренебрежительно отзывается он и о других изданиях, прежде всего отечественных. Только себя самого Дворкин подает как единственного значимого автора и «специалиста» по теме религиозного сектантства. Потрясающая гордыня! И, ладно бы, Дворкин действительно написал бы дельную книгу, а не собрание глупостей и еретических выдумок.
8). Неверным, провокационным и опасным для Русской Православной церкви является тезис Дворкина о необходимости сотрудничать с религиозными объединениями католиков и протестантов в деле противостояния «различным сектам». Дворкин утверждает:
«…наша Церковь поддерживает официальный диалог с традиционными протестантскими деноминациями и католиками. Мы можем предпринимать с ними совместные действия (разумеется, не в богослужебном смысле), иметь какие-то общие программы, как-то сотрудничать – хотя бы по линии гуманитарной помощи обездоленным, да и по линии противостояния различным сектам» (с. 33-34).
Причем здесь «обездоленные» и гуманитарная помощь? Для красного словца. Дворкин не уточняет, что, во-первых, это сотрудничество в противостоянии деструктивным сектам может осуществляться только в гражданском обществе, в государстве (никаких собственно религиозных коалиций с католиками или протестантами против других религиозных направлений наша Церковь создавать не может). Затем, о каких это «различных сектах» здесь идет речь? Дворкин сам будет определять, каким из сект надо противостоять, а каким – не надо? Более того, по простой логике здесь получается, что католики и протестанты в отношении Церкви уже не секты – ведь предлагается именно вместе с ними противостоять каким-то «различным» сектам. Если помним, выше Дворкин еще называл объединения протестантов сектами. Но прочитаем дальше:
«Противостояние это проходит не на церковной почве, потому что сознательные христиане никогда ни в какую тоталитарную секту не попадут… Именно здесь сотрудничество с инославными деноминациями бывает очень полезным… важно показать, что не только православные, но и представители других традиционных (если хотите, культурообразующих) конфессий также выступают против деструктивных сект» (с. 34).
Дворкин открывает новый признак принадлежности человека к «сознательным христианам», т.е., фактически, в его понимании, к Христианской Церкви – «выступления против деструктивных сект». Так мы далеко зайдем. Это чистой воды экуменизм антиправославного толка. Ведь он говорит не о выступлениях представителей разных конфессий в гражданском обществе против отдельных акций и деятельности деструктивных сект (ничто не мешает, например, протестантским объединениям обращаться в органы государственной власти с протестами против акций деструктивных сект; иногда это делают и мусульмане), а именно устанавливает критерии принадлежности человека к Христианской Церкви. Дворкин говорит здесь о каких-то «сознательных христианах», о какой-то «церковной почве» - типичный словарь обновленца. Получается, что и католики и протестанты всех «культурных» деноминаций имеют «отношение» к Церкви, и даже не номинальное (по имени – «христианские конфессии»), а самое прямое. Можно ли назвать такое отношение православным? Очевидно, нет.
Святые и известные церковные писатели как в прошлом, так и в самые последние времена, были все единодушны в отношении к сектантским религиозным заблуждениям и сектантским организациям вне зависимости от времени их происхождения. И более опасными для Христианской Церкви они считали не маргинальные «тоталитарные» или, как говорили раньше, изуверные секты, а как раз те, которые сумели приобрести большое влияние и совратить в ересь множество людей и народов. Это, прежде всего, римско-католическая организация и основные протестантские конфессии.
«Един истинный Бог, так на земле единая истинная вера. Другие же вероисповедания, как бы себя ни величали, основаны на примеси ложных понятий человеческих». «Римская Церковь, уклонившись от истины, уклонилась в ересь» (Старец Амвросий Оптинский. Сотница о духовном возрождении. 7-8).
«Ватикан, в преступлениях чад человеческих твой прибыток. Радуйся и пой гимны, Ватикан…». «Всякое время рождает свои бредни. Верить по-латински, что Дух исходит от Сына – ересь» (Еп. Феофан Затворник. Сотница вторая, 77, 79).
«Лукавое богословие» дворкиных направлено на извращение православного сознания в угоду современным политическим хозяевам. Это тоже не новость для православных. Тот же Святитель Феофан еще сто лет назад отмечал: «Понравится писатель и начнут его переводить… И все подряд и дуют… А у тех между добрыми приводятся и их неправославные воззрения. Вообще говоря, очень жаль смотреть как у наших богословов все немчура да немчура» (там же, Сотница первая, 37). Что изменилось с того времени? То же протестантское сектоведение Дворкин «дует» из своих американских источников уже здесь, в России. И выдувает из него пузырь своей лжеучености, наносит вред Церкви, но делает «карьеру» в церковном образовании.
Можно приводить еще множество высказываний Святых отцов в этом же духе. Мы привели лишь для примера двоих, живших в близкие нам времена. В православном народе это святоотеческое понимание единой сущности религиозного сектантства (при всех различиях тех или иных ложных человеческих мнений) также никогда не вызывало сомнений. И в этом отношении православный народ всегда составлял единство со своими святыми и пастырями.
9). Выше уже говорилось о великой путаности книги Дворкина. В ней совершенно запутаны не только богословские разделы, должные как ознакомить с различными пониманиями религиозного сектантства в современной культуре, так и, главное - объяснить и обосновать православное понимание религиозного сектантства (в том числе особенности современного сектантства), но и терминология, и классификация сект. Запутано практически все, кроме элементарных сведений об истории и вероучении ряда организаций, которые собраны из различных источников. Все это, к сожалению, очень затрудняет использование этой книги как хотя бы справочного пособия.
Когда Дворкин начинает придумывать свою классификацию сект (с.83-87), видна его претензия продемонстрировать свою образованность, но эта претензия остается бесплодной. Автор сам признает: «…была сделана попытка разработать богословски ориентированную классификацию, в которой все секты делились бы на две группы… Однако весьма трудно найти секту, на 100% принадлежащую к одной из категорий… Следовательно, и эта классификация также оказалась неработающей» (с.85-86). К чему же тогда эта претензия? Зачем об этом писать?
Поражают своей неудобоваримой замысловатостью и вычурностью некоторые определения Дворкина, типа «…все современные тоталитарные секты суть ветви единого оккультного древа, или точнее – ложноножки одной гигантской ядовитой амебы» (с.86), «МОСК можно охарактеризовать как псевдоиндуистстскую синкретиескую прозелитствующую постмодернистскую неоязыческую тоталитарную секту» (с.276), «…рерихианство – это некая болотная жижа, непригодная для питья нормального человека, но вместе с тем это весьма насыщенная питательная среда для размножения разных микроорганизмов, болезнетворных амеб и ядовитых водорослей» (с.555), «В целом учение Торопа можно охарактеризовать как компот из экологизма, неоязычества и преломленных через ререхианство восточных учений в слащавой оболочке из псевдохристианских терминов и псевдобиблейских изречений, пересыпанных полуграмотными псевдо-славянизмами» (с.564) и т.п.
На странице 517, говоря о Поместной церкви Уитнесса Ли, Дворкин пишет: «Наверное, родоначальник ереси исторического модализма Маркел Анкирский (IV в.) был бы потрясен, увидев, как его христианскую ересь довели до совершенно уже нехристианского учения». По контексту можно понять, что «христианская ересь» как-то принципиально отличается от «нехристианского учения». Ведь «христианская ересь» и есть «нехристианское учение». Или нет? Здесь же раздел озаглавлен: «По сравнению с китайским ересиархом модалист Савеллий показался бы просто столпом Православия» (с.516). Зачем такие сравнения? Они могут просто запутать читателя, который вправе задаться вопросом о том, где граница между тем, что Дворкину кажется, и тем, как все обстоит в действительности. Ведь это же учебник!?
Невероятны некоторые социологические наблюдения Дворкина. Так, не приводя в столь обширном издании серьезных данных социологических исследований и научных публикаций о принадлежности россиян к тем или иным сектам, о количестве их последователей (хотя бы из раскритикованного им Справочника Миссионерского отдела РПЦ), он сам выступает со следующим заявлением: «Самый широкий круг членов секты – третий: люди, отчасти затронутые сектой. В нашей стране к нему, наверное, принадлежит большинство населения. Это те солдаты, которые при необходимости восполнят сектантские офицерские полки» (с. 45).
Зачем такие абсурдные обвинения в принадлежности к деструктивному сектантству большинства россиян? Иначе как дешевым запугиванием некомпетентного читателя это не назовешь.
Как сообщается читателям книги, Дворкин преподает сектоведение в Православном Свято-Тихоновском Богословском институте и, более того, возглавляет там кафедру сектоведения. Значит, все слушатели этого учебного заведения обречены усваивать его неправославные воззрения на этот счет. Кроме того, как указано на обложке, Дворкин в 1993-1999 гг. преподавал историю Церкви в Российском Православном университете. В связи с этим остается еще раз выразить сожаление, что такие важные учебные дисциплины в столь уважаемых православных учебных заведениях изучались и изучаются слушателями под руководством человека, столь далекого в своих воззрениях от православного учения и миропонимания.
Профессор, доктор юридических наук М.Н. Кузнецов
Рецензия кандидата философских наук Кольченко И. А.
от 18.06.2003 г. на книгу Дворкина А. Л. «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования»
Предметом настоящей рецензии является текст книги А.Л. Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования»86.
Основными задачами рецензирования являются установление качества данной книги как научного исследования и учебного пособия в области сектоведения, а также оценка возможных результатов использования рецензируемой книги в научной и педагогической деятельности, в том числе в учебных заведениях Русской Православной Церкви.
Книга А.Л. Дворкина «Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования», вышедшая в 2000 г., в настоящее время распространяется через организации Русской Православной Церкви и предназначена для использования в деятельности православных приходов и учебных заведений. По жанру и содержанию данная книга формально заявлена одновременно как научная работа и как учебное пособие. Характер научного исследования подтверждается названием книги: “…Опыт систематического исследования”. В предисловии указывается, что А.Л. Дворкин на основе данных материалов читает лекции в православных учебных заведениях (стр. 7 книги). Таким образом, на основе материалов данной книги формируется компетентность учащихся православных учреждений высшего профессионального образования в области знаний о современных нетрадиционных религиях и сектах.
В книге приводятся сведения и оценки, имеющие прямую практическую направленность и которые поэтому могут использоваться в деятельности отдельных лиц и организаций, в том числе организаций Русской Православной Церкви, прежде всего в области межрелигиозных отношений. Учитывая сложность межконфессиональных отношений в современной России, наличие в данной области столкновений множества различных интересов и сил, это налагает на автора особую ответственность. Ведь в случае недостаточно корректного обращения с фактами при оценке или критике тех или иных религиозных сект автор компрометирует и ставит “под удар” не только себя лично, но и отстаиваемые им положения, и ту позицию, от лица которой они высказываются, и те организации, которые стоят за данной позицией. В данном случае, поскольку речь идет о книге, используемой в качестве учебного пособия по данному предмету в учебных заведениях Русской Православной Церкви, это позиция Русской Православной Церкви – всего православного народа и руководства данной религиозной организации – Священного Синода, Священноначалия.
С этим как будто бы согласен и сам автор, когда утверждает, что “только широко распространяемая правдивая информация о тоталитарных сектах может затормозить их победоносное шествие по российским просторам и сократить число жертв религиозного тоталитаризма” (стр. 7).
Учитывая вышесказанное, содержание данной книги должно быть построено на точно установленных или доказанных фактах, отвечать самым строгим требованиям к научной работе в смысле достоверности содержания и обоснованности выводов, использованной источниковой базы, учета содержания и выводов предыдущих исследований по данным вопросам и полностью опираться на православную христианскую религиозную традицию. Только при соблюдении всех этих условий новый научно-педагогический материал по вопросам деятельности новых религиозных движений и культов в России, их оценки с позиций действующего законодательства и православной христианской традиции будет безусловно полезным и для Русской Православной Церкви, и для российского общества в целом. При несоблюдении данных условий такой материал может только повредить Русской Православной Церкви.
При этом не имеет никакого значения идейная личная убежденность А.Л. Дворкина в негативном влиянии ряда религиозных сект на человека и общество, которую он неоднократно выражает по тексту рецензируемой книги. Эта убежденность и так разделяется практически всеми православными христианами. Важно, чтобы такие убеждения и оценки были строго аргументированы, защищены по различным позициям – логическим, правовым, догматическим и др., чтобы приводимые сведения и факты были подкреплены заслуживающими доверия источниками или, во всяком случае, могли быть отнесены к определенному источнику. Только в таком случае книга может использоваться в научной работе и образовательной деятельности, служить основой для определенных оценок, разработки практических рекомендаций и принятия конкретных решений.
В рецензируемой работе А.Л. Дворкин предлагает систематическое исследование в области сектоведения, которое, судя по названию, должно обладать всеми атрибутами такового. В частности, комплексным использованием известных, проверенных практикой научных исследовательских методов. Известно немало подходов к определению науки, но в любом случае понятие “наука” обязательно предполагает определенную методологию получения научного знания, необходимое следование научным методам и процедурам. В науке, в целом, и в области гуманитарных знаний, в частности, давно выработан специальный теоретический и методический инструментарий, позволяющий предупредить проникновение в нее заведомо ложных сведений, исключить непроверенные, недостоверные или недоказанные сведения.
Каждая отрасль научного знания накапливает собственный арсенал средств научного познания в исследуемой области, что в целом составляет методологию конкретной отрасли науки. В частности, систематичность и обоснованность исследования является одним из основных критериев при экспертизе, оценке научности и возможности практического применения нового знания. Имеющиеся стандарты научной работы гуманитариев в достаточной мере гарантируют достоверность и проверяемость используемой в работах информации. Важнейшим способом обоснования полученного знания является квалифицированное обращение к источникам, работам, опубликованным в научных изданиях, выполненных учеными, работающими в данной области, сообщениям средств массовой информации. Всем этим требованиям к интерпретации, отбору и получению новых гуманитарных знаний должна соответствовать как любая научная работа, так и любая педагогическая работа – учебное пособие, учебник. Данные требования, по нашему мнению, должны быть приняты в качестве критериев оценки и рецензируемой книги.
При анализе достаточно объемного текста книги А.Л. Дворкина “Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования” (693 с.) выясняется, что в большей части теоретических и описательных разделов книги, к сожалению, указанные выше требования к научной и педагогической работе автором не соблюдаются, игнорируются. Это касается как рассмотрения учения, религиозной практики и оценки отдельных религиозных объединений, так и общих теоретических вопросов. Их решение А.Л. Дворкиным представляется некорректным как с точки зрения общих научных требований, так и с точки зрения православной христианской догматики, богословия.
Что касается последнего требования опоры на традиционную православную христианскую традицию сектоведения, то автор практически в самом начале своей книги демонстративно указывает на свою самостоятельность в теоретической разработке темы современного религиозного сектантства, фактически, на свою независимость от православной христианской святоотеческой традиции. Он пишет, что эта традиция, в настоящее время, якобы, недостаточна, что главные черты современных религиозных сект таковы, что их нельзя адекватно понять и выработать к ним правильное отношение, оставаясь в рамках православной святоотеческой традиции (стр. 32,33). Это особенно удивительно, если учесть, что данная книга используется для преподавания сектоведения студентам учебных заведений Русской Православной Церкви.
В числе новых черт современных религиозных сект А.Л. Дворкин называет в книге структуру, организацию, методы вербовки, способы контролирования сектами сознания своих адептов, “невиданные ранее синкретизм и эклектизм их доктрин”, “приспособленность тоталитарных сект к массовой популярной культуре, агрессивное их распространение через профессионально отточенные методы маркетинга и рекламы, а также мастерское использование ими слабостей демократических систем современных государств” и “тоталитаризм современных сект, их сращенность с международным бизнесом, СМИ, а зачастую с организованной преступностью, терроризмом и даже спецслужбами” (там же).
Перечислив эти характеристики, автор затем утверждает, что “по этому поводу мы почти ничего не можем найти у Святых Отцов, так как с этими проблемами им практически не приходилось сталкиваться”.
Однако, по нашему мнению, практически все перечисленные А.Л. Дворкиным новые признаки сект таковыми, на самом деле, не являются. Некоторые из этих признаков относятся не только к религиозным сектам: структура, организация, контролирование сознания адептов, как, впрочем, и связи религиозных сект с бизнесом (практически любые религиозные организации ныне так или иначе связаны с предпринимательством и предпринимателями) и с организованной преступностью или “агрессивное их распространение через профессионально отточенные методы маркетинга и рекламы”.
Просто раньше все это называлось другими словами. Некоторые, якобы новые признаки современных религиозных сект, введены самим А.Л. Дворкиным. Например: “мастерское использование слабостей демократических систем современных государств” сектами или их “тоталитаризм”. Но то, что автор сам вводит какие-то новые признаки современных религиозных сект, не может служить основанием отказываться от традиционного православного христианского подхода в классификации и оценке религиозного сектантства. А.Л. Дворкин не является в данной области заведомо большим авторитетом, нежели Святые Отцы.
Используемое А.Л. Дворкиным понятие “тоталитарная секта” заимствовано из лексикона либерально-демократической идеологии, которая “навязла на зубах” всем россиянам с 1991 года, и совершенно искусственно привнесено в Церковь. Тоталитарный, в данной лексике, означает, главным образом, - противостоящий ценностям и учреждениями современной западной либеральной демократии, несовместимый с ними. С этой точки зрения и сама Христианская Церковь, и практически любая другая религия могут считаться “тоталитарными”. Признаки тоталитарности религиозной секты, которые указывает А.Л. Дворкин: жесткая структура, наличие обожествленного лидера или верхушки, которые применяют некие “методы по контролированию сознания своих членов и удерживанию их”, жесткая регламентация всех аспектов жизни верующих и использование обманных методов “при вербовке” (стр. 35) также не являются специфическими для религиозных сект. Все эти признаки, за исключением “обманной вербовки”, названные другими словами – строгая иерархия в организации, наличие религиозно почитаемого лидера или группы лидеров, наличие определенного уклада жизни, регламентирующего всю жизнедеятельность верующих, можно отнести к любой религиозной организации. Что касается “обманной вербовки”, то А.Л. Дворкин не раскрывает в книге определенно, что имеется в виду под “обманной вербовкой”. Если человеку в секте говорят, что он попадет в рай, то такую “обманную вербовку”, с точки зрения Православной Церкви, ведут и католики, и протестанты, и мусульмане (а они то же самое об “обманной вербовке” думают о Православной Церкви). Если же речь идет о каком-то примитивном обмане в бытовых вещах – то уж в этом-то заведомо ничего нового быть не может.
Таким образом, отказавшись от следования в области сектоведения понятиям и нормам православной христианской традиции, А.Л. Дворкин оказывается на зыбкой почве смешения понятий церковных и политико-идеологических. В этом отношении рецензируемая книга лишена строгой методологической основы и уже потому не может использоваться в практике православных учебных заведений. Ее еще можно было бы использовать как светскую научную информативную работу по религиозному сектантству (таких работ ныне, к счастью, появляется все больше), но исследование текста книги показывает, что критерии научности и достоверности, опоры на первоисточники не соблюдаются в книге при характеристике отдельных религиозных движений, культов, объединений, направлений современного религиозного сектантства. Если учесть, что многие из таким образом описываемых и критикуемых А.Л. Дворкиным религиозных объединений являются официально зарегистрированными религиозными организациями, это создает потенциальную опасность для тех, кто стал бы использовать эту книгу в полемике с ними, опираясь на содержащиеся в ней материалы.
Приведем в подтверждение этого вывода конкретные примеры из текста книги.
Так, А.Л. Дворкин закономерно уделяет в книге значительное место характеристике такой псевдохристианской американской организации, как “Свидетели Иеговы”. По ряду широко известных признаков – принуждение к отказу от использования донорской крови в опасных для жизни человека случаях, фактическая пропаганда неполноценности граждан по признаку отношения к религии, принуждение к отказу от участия в любых гражданских церемониях, прочих проявлениях гражданственности, данная организация не могла бы получить официальной регистрации в Российской Федерации. То, что ее все-таки зарегистрировали, есть факт, скорее, не юридический, а политический, обусловленный “особыми отношениями” современного руководства Российской Федерации с США. Известно, что А.Л. Дворкин длительное время проживал в США, работал в учреждениях, контролируемых органами государственной власти США (причем тех, которые осуществляли «холодную» войну против нашей страны), и поэтому от него можно было бы ожидать важной и точной информации о деятельности этой организации в США, ее возможных связях с государственными структурами США, источниках финансирования и т.п. Такая информация могла быть очень полезной у нас, в России, для разоблачения социально-опасной деятельности этой религиозной секты. Однако никакой такой информации в книге нет. Вместо этого приводятся только голословные рассуждения. В частности, об основателе иеговизма Чарльзе Расселе: “бесчисленные судебные тяжбы”, “различные обвинения морального характера, и скандальная история с “волшебной” пшеницей, на которой Рассел заработал большие деньги, уверяя своих последователей в том, что она принесет невиданные плоды, а она этих ожиданий не оправдала. На одном из процессов Рассел был уличен в лжесвидетельстве, ибо заявил под присягой, что досконально знает библейские языки. Ему принесли тексты на греческом и на еврейском, и он не смог прочесть ни единого слова” (стр. 151).
Но откуда взяты все эти сведения? Подобного рода информация должна сопровождаться разбором ее источников. Только в этом случае она заслуживает доверия и может быть использована в полемике, не говоря уже о судебных разбирательствах. В рецензируемой книге эти весьма важные факты из прошлого организации “Свидетели Иеговы” ничем не подтверждаются, не приводится никаких ссылок на источники информации, поэтому оппоненты могут легко назвать их непроверенными слухами, сплетнями, клеветой и проч. И в случае судебного разбирательства даже малейшая неточность в обвинении приведет к “обвалу” всего обвинения, моральному и материальному ущербу для лица или организации, которые рискнут использовать материалы из книги А.Л. Дворкина для характеристики организации “Свидетели Иеговы”.
Так, например, им могут сказать: что значит “бесчисленные судебные тяжбы”? В числе этих судебных тяжб обязательно вспомнят о судебных решениях против иеговистов в гитлеровской Германии. И все обвинение будет скомпрометировано. Другое дело, если бы А.Л. Дворкин действительно составил четкую подборку информации о судебных процессах против организации “Свидетели Иеговы” или лидеров иеговистов с выдержками из судебных протоколов и решений, из которых были бы видны конкретные факты участия секты в разрушении семьи, подрыве порядка в обществе и государстве, склонению граждан к отказу от выполнения своих гражданских обязанностей и к отказу от медицинской помощи в условиях опасности для жизни, воспрепятствованию приобщению личности к ценностям национальной и мировой культуры и т.д. Тогда в случае, если бы эти решения соотносились с нормами действующего российского законодательства, данный материал мог бы использоваться в полемике с организацией “Свидетели Иеговы” и давал бы объективную картину их учения и разрушительного влияния на российское общество.
Аналогично на стр. 152 автор рассказывает о другом лидере в прошлом организации “Свидетели Иеговы” Джозефе Франклине Рутерфорде: “У Рутерфорда появилась замечательная резиденция, где он жил каждое лето. Он известен был и своей скандальной личной жизнью, любил покутить и не чуждался алкоголя. Во всяком случае слухов о нем было очень много, и скандалы происходили постоянно. Он жил на широкую ногу и даже не слишком это скрывал”.
А.Л. Дворкин не указывает в книге, что это его личные наблюдения за жизнью Рутерфорда. Да он и не может знать всего этого наверняка из личного опыта, личных наблюдений, поскольку не жил в то время. Тогда откуда эта информация? Заимствовать фрагменты чужих исследований без ссылок на них недостойно ученого. Если же все эти факты и оценки не опираются на конкретные исследования и материалы, а являются просто слухами, об этом, по крайней мере, надо было бы так и сказать. Вообще же непроверенные слухи и сомнительные истории о скандалах вряд ли стоит приводить в такой книге даже во имя самой благой цели. Ведь если разобраться, то во всей этой длинной цитате и есть только одно неопределенное обвинение – в каких-то “скандалах”, “скандальной личной жизни”. Все остальное – наличие “замечательной резиденции”, факт употребления алкоголя, жизнь “на широкую ногу” - вообще не является обвинением. Что значит “не чуждался алкоголя”? Что значит “жил на широкую ногу”? По русским понятиям большинство американцев живут “на широкую ногу”. Если бы А.Л. Дворкин, проживая в США, обнаружил в архивах доказательства судебного наказания руководителя организации “Свидетели Иеговы” за пьянство, к примеру за появление в публичном месте в непотребном виде или т.п., и опубликовал такие материалы в России, это имело бы моральное значение для оценки деятельности организации “Свидетели Иеговы”, ее лидеров в прошлом.
На стр. 157 книги говорится, что членам организации “Свидетели Иеговы” запрещено делать какие-либо комментарии к любым религиозным проблемам, исходящие из их собственных суждений. Если проигнорировать “кривую” стилистику А.Л. Дворкина, то это важное замечание, которое могло быть использовано в полемике и документах. Но в таком виде, как его делает А.Л. Дворкин, - без указания источника, без указания, где содержится такое распоряжение руководства организации “Свидетели Иеговы”, или хотя бы свидетельства одного из членов данной организации также с указанием источника, оно не может быть использовано.
На стр. 158 книги А.Л. Дворкин сообщает читателю, что руководство организации “Свидетели Иеговы” не поощряет любое светское образование, ибо “оно затуманивает мозги ложным знанием и ослабляет усилия по изучению Священного Писания. Утверждается негативное отношение к любой мирской работе”. Возможно, что так оно и есть, но где все это утверждается? А.Л. Дворкин не потрудился найти хоть один документ или материал, принадлежащий организации “Свидетели Иеговы”, который бы не только убедил читателя, что так оно и есть, но и позволил бы использовать это в полемике с членами этой организации, в подготовке материалов по данной организации для правоохранительных органов. Или потрудился, но намеренно не дает ссылку, чтобы люди апеллировали лишь к его творению?
Сомнительным является обвинение в том, что руководство организации “Свидетели Иеговы” утверждает негативное отношение к любой мирской работе без уточнения, что это, собственно, за “мирская работа”. Мирская работа - это и уход за детьми, и работа на предприятиях, и еще очень многое, что вряд ли запрещается членам организации “Свидетели Иеговы”. Кроме того, что означает утверждение, что организация “Свидетели Иеговы” не поощряет светское образование адептов? Если просто не поощряет, то это, само по себе, практически ничего не говорит об асоциальности данной религиозной секты. Ведь и не запрещает. Защитники этой секты скажут: а почему, собственно, организация “Свидетели Иеговы” должна поощрять светское образование, разве эта обязанность записана в ее уставе или вменена законом, почему вы предъявляете такие претензии? Вот если бы А.Л. Дворкин, используя свое длительное проживание в США, действительно занимался религиозным сектантством, а не работой на известной своим русофобством и тесными связями с американскими разведслужбами радио «Свобода», обнаружил бы факты, свидетельствующие, что организация “Свидетели Иеговы” своими действиями в отношении адептов создает препятствия для получения их детьми обязательного общего образования, это имело бы важное значение.
Аналогично на стр. 159 говорится, что каждый член секты “Свидетелей Иеговы” должен отчитываться перед соответствующим органом (лицом) о проделанной работе и дается целый список того, что сектант обязан делать и знать. В частности, он должен знать, что вне организации нет истинной жизни, что любая информация, исходящая не от организации, ложна, вредна и и.п. Но ни на этой, ни на последующих страницах рецензируемой книги, содержащих такую важную и красноречивую информацию, не приводится ни одной ссылки. Вся эта информация зависает в воздухе и читателю остается только слабая надежда, что хоть что-то немногое из написанного А.Л. Дворкиным на самом деле соответствует действительности. Во всяком случае, все эти рассуждения автора невозможно использовать ни в научной, ни в экспертной, ни в образовательной деятельности, не рискуя оказаться в неудобном положении или проиграть судебную тяжбу с юристами этой богатой иностранной религиозной секты.
Подчеркнем, что мы вовсе не оспариваем социальной опасности религиозной секты “Свидетели Иеговы”. На эту тему появилось уже достаточно материалов, исследований специалистов разного профиля, на которые вполне можно опираться. За прошедшее после 1991 г. время только у нас в России состоялись уже несколько судебных процессов с участием представителей этой американской секты в качестве ответчиков. Материалы этих судебных процессов были бы вполне уместны в книге А.Л. Дворкина. Однако вместо этого в книге публикуются вольные трактовки давно прошедших событий в далекой Америке, непроверенная информация или заимствования из чужих исследований без соответствующих ссылок на них.
Ту же самую картину мы видим и в тех разделах книги, где автор описывают другую, не менее известную и асоциальную американскую религиозную секту “Церковь сайентологии”. Опять же, автор, казалось бы, имея опыт проживания в США, мог бы познакомить общественность в нашей стране со всей подноготной этой секты, представить все доказательные материалы, демонстрирующие ее разрушительную направленность, которые можно было собрать в США. Казалось бы, глава об этой организации должна быть написана им на самом высоком уровне. Но, к сожалению, и ей оказались присущи все те же недостатки, что и всей книге в целом: отсутствие обоснования приводимой информации, отсутствие квалифицированного обращения к источникам, бездоказательность выводов и отсутствие столь востребованной сейчас обоснованности приводимых автором утверждений.
На стр. 165 книги приводится “любимое изречение” (так в тексте) Р. Хаббарда: “Делайте деньги, делайте деньги, делайте больше денег, делайте еще больше денег, заставляйте других работать, чтобы и они производили для вас деньги”.
Перед внимательным читателем сразу встают несколько вопросов. Во-первых, откуда известно, что это - любимое изречение Р. Хаббарда? Если это действительно его любимое изречение, и такое утверждение можно подкрепить соответствующей ссылкой на слова самого Р. Хаббарда, то это очень важное замечание, раскрывающее моральный облик основателя этой секты. Но если это оценка А.Л. Дворкина, его собственное мнение, то на каком основании она сделана? Такое мнение А.Л. Дворкина было бы явной натяжкой, а его публикация была бы явно некорректна. Во-вторых, откуда известно, что это изречение вообще имеет к Р. Хаббарду какое-то отношение? Последователи Р. Хаббарда могут возразить, что это клевета, которая наносит моральный ущерб их организации и ссылкой на книгу А.Л. Дворкина их ни в чем не убедишь, потому что в самой книге не приводится никаких доказательств того, что это “любимое изречение” Р. Хаббарда, или хотя бы просто того, что это просто изречение Р. Хаббарда. И почему оно именно его “любимое изречение”, Р. Хаббард постоянно его повторял?
Далее на стр. 166 содержится еще более серьезное утверждение, а именно о том, что лидер секты Р. Хаббард призывал расправляться с людьми, которые выступали против него и его учения и что он говорил про людей, осмелившихся высказать критическое отношение к его учению и организации следующие слова: “Если можно, разрушьте их совершенно”.
Поскольку слова Р. Хаббарда в книге А.Л. Дворкина не подтверждаются каким-либо источником, то любые возражения последователей секты “Церковь Сайентологии” со ссылками на тексты, в котором Р. Хаббард рассуждает о своей любви ко всем людям, желании помочь человечеству и т.п., будут, к сожалению, более весомым аргументом, чем все рассуждения А.Л. Дворкина.
На стр. 175 книги написано: “Ученые провели строгую научную проверку предлагаемого Р. Хаббардом метода, в результате которой выяснилась его полная научная несостоятельность. С тех пор Р. Хаббард затаил большую обиду на психиатров, психологов, журналистов и собственно на весь не принявший его учения свет”.
После таких строк остается только удивляться. Если А.Л. Дворкин действительно знаком с результатами этих исследований, то почему он не сделал элементарное: не привел материалы этих исследований или хотя бы не дал ссылку ни них. Ведь это было бы очень значимо для демонстрации антинаучности учения этой религиозной секты. Какие ученые провели эту строгую проверку? По каким научным методикам? Где и когда опубликованы результаты этих исследований? Что проверяли эти ученые? Как сформулированы их выводы? Ни на один из приведенных вопросов в книге А.Л. Дворкина, к сожалению, нет ответов. Зато во многих книгах, выпускаемых самой сектой сайентологов, мы находим прямо противоположные утверждения: что ученые проводили строгую научную проверку предлагаемого Р. Хаббардом метода, в результате которой выяснилась его, якобы, “полная научная состоятельность” и приводится масса материалов, ссылок, фактов исцелений, якобы имевших место при использовании методов Р. Хаббарда.
Получается, что книга А.Л. Дворкина и в данном вопросе – научной критики учения и практики деятельности американской религиозной секты “Церковь сайентологии” оказывается совершенно беспомощной, бесполезной. А с учетом активной пропагандистской кампании этой секты, использования ею своих сторонников из научной среды, которые умеют правильно составлять научные заключения, отчеты и материалы, книга А.Л. Дворкина явно играет “в поддавки”. Она дает возможность миссионерам этой секты не только наглядно демонстрировать свои преимущества, но и дискредитировать Церковь, указывая, что если в Русской Православной Церкви о них пишут такие бессодержательные и бездоказательные вещи, это свидетельствует не только о преимуществах их организации, но и о некомпетентности церковной критики, слабости и недостатках самой Русской Православной Церкви.
Пренебрежительное отношение А.Л. Дворкина к общепринятой научной методологии, правилам научной и педагогической работы подтверждается и содержащимися в книге описаниями современных религиозных сект российского происхождения. В частности, на стр. 540 автор рассказывает биографию руководителя религиозной секты “Богородичный центр” Иоанна Береславского (В.Я. Янкельмана). Но так же, как и в случае с лидером организации “Свидетели Иеговы”, не указываются источники, из которых он заимствует приводимые данные. В одном месте упоминается о том, что эта биография почерпнута им из “других сообщений”, но уточнить, что это за “сообщения” автор не считает нужным.
Утверждая на стр. 541, что Министерство обороны России помогало “Богородичному центру”, автор не приводит ни одной конкретной ссылки, которая подтверждала бы эту важную информацию. Упоминается об интервью маршала Язова, но где было опубликовано это интервью, не указано. На стр. 542 читаем: “В одном из своих документов Богородичный центр заявляет, что для победы над красным драконом необходимо отрубить три его головы. Две уже отрублены – КПСС и КГБ, осталось отрубить третью – РПЦ”. В научных трудах принято давать сноски на источник. Тем более что в данном случае упоминается какой-то документ “Богородичного центра”. Без точной ссылки на этот документ читателю приходится верить А.Л. Дворкину на слово и думать – можно ли использовать эту информацию в полемике, в печати. Грамотный человек этого делать не станет, а другой может использовать данную информацию и потом попасть в неприятное положение в том случае, если точную ссылку на это высказывание Янкельмана окажется найти невозможно.
Кроме того, в таких высказываниях важен контекст, в котором они делаются. В том виде, как эти высказывания и оценки приводятся А.Л. Дворкиным, – походя, как бы между прочим, их использование невозможно даже в том случае, если бы даже и была дана ссылка. В таких случаях требуется развернутая цитата, которая позволяла бы читателю самостоятельно оценить ее и принять решение относительно ее использования.
Подобная небрежность А.Л. Дворкина в рецензируемой книге является не единичным исключением, а правилом. Так, на стр. 545 приводится цитата из книги Береславского “Родовой поток”, но не указаны ни страница книги, ни ее выходные данные. Таким образом, и в отношении секты “Богородичный центр” материалы книги А.Л. Дворкина не могут использоваться как научный источник, и, соответственно, как материал для преподавания, образовательной деятельности.
Рассмотрим аналогично изложение в книге учения широко известной разрушительной религиозной секты “Белое братство”. На стр. 557 делается следующая реконструкция учения “Белого братства”: Кривоногов “называл себя то Иоанном Предтечей, то Илией Пророком, но в конце концов назвался Юоанн Свами и заявил, что душа его прошла целую серию воплощений: он был и Иоанном Крестителем, и Тутанхамоном, и князем Владимиром, пророком Илией, Ноем, “пророком Иаковом” и много кем еще, прежде чем душа его поселилась в кривоноговском теле. Марина Цвигун тоже прошла эволюцию в самоидентификации: вначале она была Материю Божией, но постепенно стала Богом Отцом, Богом Сыном и Богом Святым Духом – Творцом вселенной по имени Мария Дэви Христос. Не совсем понятны ее отношения с Богом Отцом, потому что Юоанн Свами тоже каким-то образом имел отношение к Богу Отцу”.
Все эти яркие пассажи, которые могли бы быть уместны в публичной полемике с этими сектантами “глаза в глаза”, но неуместны в научном исследовании, претендующем хоть на какую-то достоверность, должны опираться на определенный перечень первоисточников. Любая реконструкция вероучения религиозной группы обязательно должна предваряться или сопровождаться анализом источников или, по меньшей мере, их перечислением. Любое утверждение затем должно соотноситься с тем или иным источником, по которому оно может быть проверено и уточнено. Может быть, все так и есть, как пишет об этом А.Л. Дворкин, но читателя вынуждают верить ему на слово. Если читатель знакомится с такой информацией просто “для себя”, как говорится “для общего развития”, это еще, может быть, допустимо. Но ведь А.Л. Дворкин сам представил свою книгу как научный труд и конспект лекций, т.е. материал для обучения студентов, которые в результате обучения в вузе должны приобрести профессиональную подготовку в данных вопросах. А для этих целей книгу А.Л. Дворкина использовать как раз и невозможно.
На стр. 558 приводится прямая цитата из текста Кривоногова, но нет упоминания ни о странице, ни о книге, ни о каком-либо другом источнике этой цитаты. Читателю остается только верить, что А.Л. Дворкин действительно видел этот текст и без искажения передает его своим читателям. Проверить это нет никакой возможности.
Таким образом, и при описании секты “Белое братство” автор не справился с задачей ученого и разработчика учебного пособия. Можно определенно утверждать, что книгу А.Л. Дворкина с такими текстами не приняли бы в любом серьезном издательстве, ее бы не пропустил ни один научный редактор. И не потому, что она, якобы, “православная антисектантская”, а просто потому, что материал, содержащийся в ней, не отвечает элементарным требования к научному и учебному тексту по любому предмету. Научная работа или учебная книга не могут быть написаны в жанре и стилистике публичного полемического выступления. О том, что рецензируемая книга написана именно в таком жанре и такой стилистике, свидетельствуют и выражения типа “…кривоноговского тела”. При всем неуважении к Кривоногову как личности в учебнике или научном труде так говорить недопустимо.
Все те же замечания можно сделать и в отношении характеристики А.Л. Дворкиным религиозной секты “Церковь последнего завета”. На стр. 562 и 563 его книги наблюдается опять та же самая картина: не приводится источников биографии С.А. Торопа, автор упоминает о каких-то “сообщениях” по этому поводу, но что это за “сообщения”, остается загадкой. А.Л. Дворкин предположительно говорит, что С.Л. Тороп, возможно, лечился от алкоголизма в психиатрических больницах, был уволен за пьянку из милиции, служил в армии, работал слесарем. Все эти данные при желании можно было бы легко проверить, но исследователь и в этом случае предпочитает ограничиться неопределенными слухами и предположениями.
На стр. 564 своей книги А.Л. Дворкин дает следующее заключение на религиозное вероучение этой секты: “Учение Торопа можно охарактеризовать как компот из экологизма, неоязычества и преломленных через рерихианство восточных учений в слащавой оболочке из псевдохристианских терминов и псевдобиблейских изречений, пересыпанных полуграмотными псевдо-славянизмами”.
Зададимся вопросами. Является ли такое определение научным? Может ли оно быть использовано в научной деятельности? Может ли оно быть использовано в образовательной деятельности? Очевиден отрицательный ответ на все эти вопросы. Тогда не ясно, зачем А.Л. Дворкин дает такое определение. Использование в научном и учебном тексте, да еще и в определениях понятий, учений таких выражений как “компот”, “слащавая оболочка”, “пересыпанных” и пр. совершенно недопустимо. Кроме того, даже такое свое “определение” автор не считает нужным обосновать сколько-нибудь серьезным анализом, привести доказательства всех тех признаков, которые он сумбурно перечисляет.
К сожалению, такая низкая культура автора в использовании научной терминологии, в понятийном аппарате книги также является не исключением, а правилом. Например, на стр. 278 книги А.Л. Дворкин в том же стиле дает такое определение современного западного кришнаизма: “Сами западные кришнаиты имеют не больше отношения к индуизму, чем мальчик, воткнувший себе в волосы перья и раскрасивший лицо акварельной краской, к настоящим апачам и могиканам”. Перья в волосах, краски на лице и т.п. - все это относится к понятийному ряду из полемического выступления или произведения художественной литературы, но не научного исследования или учебного пособия. Чуть выше, на стр. 277 автор дает другое определение “Общества сознания Кришны”, называя эту религиозную секту псевдоиндуистстской синкретической прозелитствующей постмодернистской неоязыческой тоталитарной сектой.
Оба эти определения, несмотря на наукообразность последнего, также совершенно неприемлемы с научной и педагогической точек зрения.
Аналогично секту “Семья” (“Дети Бога”). А.Л. Дворкин на стр. 436 в том же стиле определяет как “глубоко аморальную, растленную псевдоевангельскую оккультную порноцентричную апокалиптическую секту”. Это пример смешения наукообразия, художественного стиля и жаргона в одном определении. Далее на стр. 485 он наукообразно определяет “Церковь Бога” как “апокалиптическую милленаристскую (хилиастическую) иудизирующую секту с элементами политеизма…”, а на стр. 539 “Богородичный центр” определяет как “апокалиптическую, милленаристскую (хилиастическую) псевдохристианскую (марианскую) секту профетическо-монтанистского типа”. Не менее “дикое” определение, и на этот раз опять в силе развязной полемики, автор дает учению Рерихов на стр. 555: “это некая болотная жижа, непригодная для питья нормального человека, но вместе с тем это весьма насыщенная питательная среда для размножения разных микроорганизмов, болезнетворных амеб и ядовитых водорослей”.
Совершенно очевидно, что все эти чудовищно бессмысленные определения не могут использоваться в учебной работе и не являются каким-либо научным приращением в понимании феномена религиозного сектантства, его разновидностей и классификаций.
Характеризуя на стр. 499 организацию “Поместная церковь” Уитнесса Ли, автор пишет: “Руководству “Местной церкви” очень хочется, чтобы “внешние” считали их некими внеденоминационными протестантами: им так гораздо легче работать и вербовать новых членов. Однако нужно сказать, что сами традиционные протестанты их своими не считают, и они несомненно правы: “Поместная церковь” имеет лишь внешность христианской организации, а на самом деле – это основанная на восточном пантеизме и древних ересях тоталитарная секта с элементами оккультизма и четко разработанными методами контролирования сознания своих адептов”.
Сделав такое заявление, автор затем пытается обосновать его большим количеством цитат. Автор имеет здесь дело с текстами источников на языке оригинала, что, казалось бы, гарантирует читателя от произвола. Однако оказывается, что само по себе обращение к текстам источников нужно автору лишь для того, чтобы получить заранее заданный результат. В частности, на стр. 517 А.Л. Дворкин цитирует вырванный из контекста следующий фрагмент из сочинений Уитнесса Ли: “Как Бог Отец, Он Сын, Он Дух, Он Господь, Он Христос. И Он все другие предметы: Он свет, Он жизнь, Он воздух, вода, еда, одежда, место жительства. Он – все и более того”. После этой цитаты А.Л. Дворкин сразу делает категоричный вывод: “А это уже классифицируется как простой вульгарный пантеизм. Как видите, учение Уитнесса Ли похоже на многие восточные культы, и, несмотря на христианскую оболочку, по большому счету христианством тут и не пахнет”.
Отметив в очередной раз использование А.Л. Дворкиным тех же неуместных при обсуждении серьезных проблем выражений (“не пахнет”), уточним, что, конечно, если бы и все прочие страницы произведений Уитнесса Ли были бы раскрытием и подтверждением именно этой мысли, то такой вывод о пантеизме учения данной религиозной секты был бы вполне закономерен. Однако в литературе этой религиозной организации, выступлениях и книгах Уитнесса Ли присутствуют целые главы о Творце и Творении, есть комментарии на первые главы книги Бытия, которые посвящены разбору вопроса о соотношении Творения и Бога. Данный же текст, по нашему мнению, поясняет другой аспект учения Уитнесса Ли, но отнюдь не его учение о соотношении Мира и Бога. Поэтому вывод А.Л. Дворкина о пантеизме учения секты “Поместная церковь” представляется необоснованным.
А.Л. Дворкин не дает адекватный обзор литературы данной религиозной секты, из которого можно было бы сделать такой вывод. Способ цитирования первоисточников, который демонстрирует в данном случае А.Л. Дворкин, не характерен для научных работ и не дает оснований говорить о достоверности сделанного в результате заключения. Сам характер используемого материала в проповедях таков, что предоставляет широкие возможности подбора каких угодно вариантов его оценки и выводов. Одни вырванные из контекста цитаты могут говорить об одном, другие - о другом. Вариантность при таких подборах столь же велика, сколь и возможность подгонки цитат под заранее заданный результат. Единственный способ работы с такими текстами – строгое последовательное изучение всех высказываний по данному вопросу на всем массиве литературы данного религиозного направления, их сопоставление. В противном случае даже правильный по идее вывод оказывается необоснованным, а значит - скомпрометированным. Это как раз тот случай, когда автору лучше не работать с таким материалом, иначе он своими работами может только принести вред.
На стр. 500 в книге утверждается, что секта “Поместная церковь” Уитнесса Ли является одной из самых жестких по контролированию сознания групп, которые действуют у нас в стране. Возможно, что так оно и есть. Но подобный тезис следует обосновать самым серьезным и доскональным образом, а он раскрыт совершено недостаточно. Заметим, что использование и этой, и других подобных цитат из книги А.Л. Дворкина может поставить того, кто решится на это, в неудобное положение, как и в случае использования книги для критики других сект, о чем было сказано выше. Доказать каким-либо образом вывод А.Л. Дворкина в отношении секты “Поместная церковь” Уитнесса Ли, что это одна из самых жестких по контролированию сознания групп, которые действуют у нас в стране, на основе его книги окажется совершенно невозможным. Возникнут вопросы. Если это одна из каких-то групп, в чем общие признаки этих групп, что это за группы? И что значит “жестких по контролированию сознания”, каковы критерии этой “жесткости”?
На этих примерах также подтверждается неумение или нежелание А.Л. Дворкина работать с научной литературой, источниками. Ведь даже единичного, обрывочного точного цитирования совершенно недостаточно для того, чтобы представить целостный образ того или иного феномена в области религиозной жизни. Только в том случае, если составлено именно такое, целостное и доказательное его описание, это позволяет затем использовать полученные научные результаты в научной и образовательной деятельности. А здесь мы имеем практически полное отсутствие научного аппарата для системного и доказательного анализа “надерганных” неизвестно откуда высказываний.
Наличие необходимого научного аппарата исследования, включая систему правильных ссылок на источники информации, является необходимым условием полноты исследования и позволяет говорить о достоверности его результатов. Но кроме этого имеется еще и проблема критического анализа самих используемых в работе источников. Ведь и среди них могут быть такие же авторы и публикации, как сам А.Л. Дворкин и данная рецензируемая книга. В перечне источников по каждому вопросу надо отделять научные публикации, документы (экспертизы, судебные решения и др.), публикации в средствах массовой информации (сообщения о фактах или оценках тех или иных лиц тех или иных событий), авторские мнения и оценки писателей или журналистов, обоснованные суждения специалистов в разных областях знания и др.
Ничего подобного А.Л. Дворкин не делает и, похоже, даже не задумывается о необходимости такой работы. В связи с этим практически все яркие сообщения и утверждения автора в рецензируемой книге, которые, безусловно, привлекают внимание рядового читателя, при их ближайшем рассмотрении оказываются сомнительными. В частности, автор явно демонстрирует пристрастие к освещению криминальной стороны деятельности новых религиозных движений, поскольку подобные сведения и сообщения позволяют выигрышно иллюстрировать выводы. Однако и в этом случае А.Л. Дворкин предпочитает опираться не на факты и документы, а на спорные источники, которые совершенно бесполезны для того, кто решил бы использовать их содержание для действительной борьбы с религиозными сектами. Так, в главе книги, посвященной организации “Общество сознания Кришны”, почти все “криминальные” случаи из деятельности этой секты за рубежом описываются по журналистскому расследованию “Обезьяна на палке” (Hubner J., Gruson L. Monkey on Stick, 1988), достоверность которого тоже небезупречна и очевидно недостаточна для серьезной антисектантской работы. Правильно было бы сослаться на конкретные судебные документы, тем более что для ознакомления с таковыми у А.Л. Дворкина была потенциальная возможность во времена его “журналистской” работы на радиостанции “Свобода”, когда его удостоверение связанной с ЦРУ США радиостанции могло открыть многие двери. Но, видимо, А.Л. Дворкин в то время интересовался и занимался совсем другим.
Такую же беспомощность во владении культурой научного исследования и подготовки учебного пособия А.Л. Дворкин, к сожалению, демонстрирует и при обсуждении теоретических вопросов сектоведения. О том, что автор демонстративно дистанцировался от святоотеческой православной традиции в сектоведении, уже было сказано выше. Но и общепринятые научные методы теоретического исследования, анализа и классификации так же оказываются для него неприемлемыми или недоступными.
На стр. 83 автор отмечает, что любая классификация сект неоднозначна и имеет серьезные недостатки. Это верно, классификация - одна из самых сложных тем в научной работе, и одним из отличительных качеств научного знания является его системность, которая реализуется именно через умение ученого на основе достаточно полного и глубокого знания исследуемой области явлений логично и системно классифицировать предметы исследования. Что же предлагает в этом отношении автор? Предмет его исследования, по его собственным словам – тоталитарные секты, но сами признаки понятия “тоталитарная секта”, приведенные им на стр. 62-68, вызывают большие возражения по той причине, что из-за их абстрактности и неопределенности никаких существенных сторон понятия “тоталитарная секта” данные признаки не выявляют. Мы уже отметили выше, что эти признаки по А.Л. Дворкину содержат явное смешение понятий и терминов православного христианского богословия и либеральной идеологии, обыденного словоупотребления.
Рассмотрим их по порядку.
1.“Гуруизм” (стр. 62) - наличие лидера. Не будем останавливаться на странности термина, избранного А.Л. Дворкиным в этом случае, его неудачности в отношении норм словоупотребления в русском языке. Но обратим внимание на следующее. Большинство не только религиозных, но и любых других организаций имеют руководителя, лидера. Любые организации, не только религиозные, не могут нормально существовать и функционировать без иерархии, управленческой структуры, без руководства или конкретного руководителя, который принимает решения и несет ответственность. У А.Л. Дворкина же получается абсурд: наличие лидера признается признаком тоталитарности. Это подтверждает сделанный выше вывод, что автор рецензируемой книги “меряет” религии и религиозные организации по меркам идеологии современной либеральной идеологии. Возможно, сам А.Л. Дворкин является диссидентом-либералом или был таковым в то время, когда эмигрировал из СССР, и эта идеология наложила отпечаток на его мировоззрение. Но причем здесь сектоведение и, особенно, православное христианское сектоведение? У последнего, как и в целом у Православия, нет ничего общего с либерализмом и критериями оценки религии с позиций этой нерелигиозной (если не сказать антирелигиозной, антихристианской) идеологии.
2. Наличие организации (стр. 62). Этот признак, кстати, не присущ некоторым новым религиозным движениям, направлениям и культам, в рамках которых как раз и не формируется определенной жесткой организации последователей. Тем не менее, их соответствующие учения являются разрушительными для общества, для ценностей нашей национальной культуры. Например, объединения последователей учения Рерихов (агни-йога, живая этика и т.п.) и ряда направлений в религиозном оккультизме. Так же формально “не организован” “популярный сатанизм” – в форме молодежной рок-культуры, панк-культуры, некоторых компьютерных игр, празднования “дня хеллоуина” и т.п. С другой стороны, признак наличия организации присущ такому количеству социальных групп и сообществ, что непонятно как он может выступать не только в качестве существенного признака понятия “тоталитарная секта”, но и понятия религиозная секта вообще. За таким неприятием самого принципа организации, как таковой, опять же видится просто стереотип инфантильно-либерального мышления автора.
3. Метод (стр. 63). Наличие “метода”, который “делает лидера лидером” можно обнаружить не только в религиозных группах, но и во множестве других сообществ. И совсем не обязательно, чтобы все эти сообщества были тоталитарными. И лидер, и его метод могут присутствовать и в театральной труппе – режиссер и актеры, и в спортивной команде – тренер и его методы подготовки членов команды, и в трудовом коллективе – лидер-специалист и его методы профессиональной работы, в том числе работы с членами коллектива и т.д.
4. “Эзотерический разрыв” (стр. 65). При поступлении в секту, при вербовке человеку никогда не сообщается об истинном содержании учения, о том, что будет потом. Проще это назвать просто обманом, а не придумывать непонятных терминов. Но обман встречается не только в религиозных группах, а где угодно. Примеры - сетевой маркетинг, финансовые пирамиды, наконец, просто мошенничество на улице.
Таким образом, автор не дает внятного ответа, в чем же выражается тоталитаризм “тоталитарных сект”, и не приводит строгих критериев, по которому можно было бы отнести ту или иную религиозную группу к “тоталитарным сектам”. Более того, выше по тексту он относит к тоталитарным сектам в одном ряду политические организации коммунистов и нацистов, называет их “нацистской” и ”ленинистской” тоталитарными сектами, что также подтверждает вывод о полном смешении понятий в рецензируемой книге. Ведь в политологии давно выработано достаточно определенное понятие тоталитаризма (тоталитарного политического режима, тоталитарной идеологии), и совершенно ни к чему смешивать область политологии с богословием, сектоведением.
Поэтому закономерно возникает вопрос об оправданности и обоснованности использования автором в данной книге термина “тоталитарные секты”. Зачем нужно вводить понятие, которое не определено, не обосновано и потому “не работает” на цели и задачи книги? Зачем надо засорять ненужными понятиями мышление читателя, тем более мышление учащихся православных учебных заведений Русской Православной Церкви, которое должно воспитываться на строгих канонах православного христианской богословия, ценностях православной христианской традиции, в которой нет никаких “ленинистских” сект? Очевидно, что такое смешение понятий будет только вредить подготовке специалистов для нужд Русской Православной Церкви, формировать людей, которые не только не смогут действенно противостоять агрессивному прозелитизму в России со стороны разрушительных религиозных сект, но не смогут правильно усвоить основные понятия и нормы православной христианской традиции в области сектоведения.
В книге А.Л. Дворкина даются описания множества религиозных движений, которые исследователи относят к опасным для личности, общества и государства религиозным сектам, но они либо не содержат приведенные выше признаки “тоталитарности”, либо содержат другие признаки, которые автор не учитывает и не кладет в основу своей классификации, как это было показано на примере объединений последователей учения Рерихов. Использованная им в данной книге классификация новых религиозных движений вообще не имеет никакого отношения ни к определенному во введении к книге понятию “тоталитарная секта”, ни к науке в целом. В частности, ненаучным и неопределенным является понятие “секты-долгожители” без указания на то, каковы границы этого “долгожительства”. Зачем такие странные нововведения? Не понятно, почему А.Л. Дворкин называет протестантов XX века “псевдобиблейскими сектами”. Разве они основывают свое учение на какой-то “псевдобиблии”? Нет, их учение основывается на той же Библии, что и учения более ранних протестантских организаций, а также и учение римо-католиков, и учение православных христиан.
В результате автор постоянно путается в классификациях религиозных сект. То он говорит на стр. 58, что “общепринятый в мировой практике критерий для классификации той или иной группы в качестве секты или так называемого культа – это традиционность каждой данной религии”. Что значит, в понимании А.Л. Дворкина, “общепринятый” критерий? Почему, если есть такой критерий, необходимо вводить еще и другие критерии? Эти вопросы остаются без ответа. Буквально в следующем предложении по тексту А.Л. Дворкин говорит о том, что все новейшие религиозные движения, начиная с мормонов и иеговистов, рассматриваются “специалистами” (какими специалистами – не указывается) “как культы, либо как организации со многими характеристиками таковых”.
Эта последняя классификация вообще не поддается пониманию – культы либо организации со многими характеристиками таковых!? Интересно было бы узнать имена специалистов, которые придумали такую классификацию религиозных сект. На стр. 85 А.Л. Дворкин делит все секты уже совершенно иначе – на две группы, условно названные “гностической” и “катарской”. А еще дальше по тексту на стр. 86 признает, что и эта классификация так же является “неработающей” и делает вывод, ярко характеризующий логику и стилистику всей рецензируемой книги. Он пишет, что все современные тоталитарные секты - “суть ветви единого оккультного древа, или точнее – ложноножки одной гигантской ядовитой амебы. При их текучести и эклектизме в принципе невозможно создать однозначную классификацию”.
Если это действительно так, то почему бы сразу не сказать, что никакая классификация сект невозможна?
На самом деле, конечно, классификации религиозных сект возможны и они существуют в работах светских исследователей и церковных богословов. Просто А.Л. Дворкин демонстрирует здесь свою беспомощность в осмыслении того предмета, за который он взялся. Отказавшись от принятого в Церкви понимания происхождения и развития религиозного сектантства, он запутался и во всех других классификациях. А попытка обосновать свою собственную классификацию закономерно не удалась, поскольку сам А.Л. Дворкин в рецензируемой книге демонстрирует явную размытость своей мировоззренческой платформы (в связи с этим достаточно сомнительной видится обоснованность его самопредставления в качестве православного сектоведа), отсутствие определенного идейного основания в описании и критике новых религиозных движений и культов. Такое впечатление, что он начинал и закончил обоснование этой своей классификации сект просто по ходу написания данной книги.
Столь же невнятными и слабыми оказываются и те разделы рецензируемой книги, где автор пытается представить теоретические обобщения по более частным вопросам.
Так, например, одна из глав книги А.Л. Дворкина, названная им как “Эволюция индуизма и его современное состояние”, предполагает (судя по названию) серьезную работу над существенным объемом исследовательской литературы и первоисточников. Не говоря о том, что желательно и знание языка первоисточников. Но что же имеется в книге по данному вопросу? Автор упрощенно пересказывает некоторые известные всем книги, в частности работу А.А. Ткачевой “Индуизм: традиции и современность” (М., 1985), Б.З. Фаликова “Неоиндуизм и западная культура” (М., 1994), а также научно-популярный словарь, сноска на который все же дается на стр. 248 и 269. Это совершенно неприемлемо для научной работы и явно недостаточно для учебного пособия.
На стр. 526 автор утверждает, что большинство проповедников “Теологии процветания” печально знамениты многими скандалами, фальсификациями исцелений и финансовыми махинациями. Достаточно сильное и важное утверждение опять ничем не подтверждено: не приводится ни один факт, ни один материал не дается в подкрепление этих слов. Читателю остается только верить автору книги, но убедится в истинности приводимых им сведений и оценок он не имеет никакой возможности.
Далее излагая учение “Теологии процветания” на стр. 535, автор говорит, что люди, согласно этому учению, находятся в центре вселенной, откуда протянуты нити “вверх” и “вниз”. Молитва приобретает характер манипулирования людьми духовным миром, с тем, чтобы результаты из духовного мира проявились в мире физическом. Это, по мнению А.Л. Дворкина, чистейший пример оккультно-магического подхода к молитве. Такой подход сходен, как считает А.Л. Дворкин, с гностическим. Все эти и другие важные выводы на стр. 535 не подкрепляются А.Л. Дворкиным совершенно никакими ссылками на источник.
На следующей странице автор пишет в том же ключе: “По данным шведской статистики, процент бывших членов секты, которые оказались в психиатрических лечебницах, гораздо выше средних показателей. Многие из покончивших с собой членов секты до вступления в нее к психиатру не обращались”.
О какой статистике идет речь, в книге не уточняется (ниже приводимые цифры - со ссылкой уже на источник – относятся к другим вопросам). Может быть, в Швеции и существует такая статистика. Но тогда кто и когда проводил эти исследования, какова была методика этих исследований? Какой была выборка? Каким образом и кем – каким ученым, научным коллективом и т.д., были сформулированы результаты этого исследования? Хотя бы где и когда были опубликованы результаты этого исследования? Даже этого было бы достаточно. Но А.Л. Дворкин никаких ссылок не дает. Очевидно, что материал берется здесь из вторых (если не из десятых) рук, но какой материал и откуда - остается неясным. Ведь можно предположить, что А.Л. Дворкин в этом исследовании шведских ученых что-то не так понял. Как читатель может убедиться в том, что результат не был подогнан и не был искажен, как это бывает во многих других случаях, особенно в области гуманитарных исследований? Ответа мы не находим.
Такие фрагменты книги, а их множество помимо уже перечисленных, ставят под сомнение профессиональную компетентность ее автора как “сектоведа”.
На стр. 537 книги написано следующее: “Молитвенные собрания вводят сектантов в иррациональный экстаз, при котором они переходят в другой мир, наполненный демонами, беспокойством, стрессом и отчаянием. Вместе с тем они делаются своеобразными наркоманами переживаемых на собраниях состояний и уже не могут жить без индуцированной эйфории от “языкоговорения”, “молитвы мук рождения” или пиджака Бенни Хинна, - только они спасают сектантов от черной бездны отчаяния. Таким образом происходит контролирование сознания членов секты ее руководством”.
Неясно, в чем отличие в данном случае иррационального экстаза от рационального экстаза.
Можно предположить, что сам А.Л. Дворкин, как человек малоопытный в духовной жизни, воспитанный на либеральных ценностях с их ироническим отношением к религиозной вере и жизни, до сих пор не в состоянии понять основные характеристики религиозного сознания. Тем более, суметь определенно показать и на фактах доказать принципиальную разницу духовного приобщения, “отдания себя” человеком Богу или темным духовным силам. Доказать наличие злонамеренной манипуляции сознанием адептов со стороны лидеров, когда на первый план выходит не учение, а стремление лидеров к власти, обогащению и т.п., которые только используют религиозные устремления людей в своих целях, гораздо сложнее, чем просто сказать об этом. Но именно все это и надо доказывать, показывать на конкретных фактах, проводить научные исследования или ссылаться на результаты таких исследований, судебные решения и т.п. Иначе все разговоры об этом не имеют никакого практического значения для антисектантской разъяснительной работы и профилактики.
Автор заключает главу 16 книги следующим выводом: “Из всего вышесказанного совершенно очевидно, что “Теология процветания” не может считаться христианским движением – это грубая магически-оккультная система с элементами психического манипулирования и контролирования сознания. Прикрываясь псевдохристианской фразеологией, она отрицает практически все положения исторического христианства”.
Не проведя достаточной исследовательской работы, не обратившись к должному количеству вызывающих доверие, авторитетных источников, автор категорично выносит свое суждение. Практически любое слово в данном суждении А.Л. Дворкина можно поставить под сомнение, любой его тезис можно аргументировано оспорить и опровергнуть. Кроме того, автор вводит сомнительные термины – “грубая магически-оккультная система” (православное христианство, что ли – “нежная система”!?), “историческое христианство”, которые еще более запутывают дело, не позволяют поместить явление в строгую систему координат православной христианской традиции.
На стр. 522 А.Л. Дворкин делает утверждение о том, что богословие у традиционных пятидесятников и богословие у “неопятидесятников” - “совершенно различно”. Автор утверждает это, так же совершенно ничем не обосновывая такое свое утверждение, не приведя ни одной цитаты, ни одного источника. Наконец, не потрудившись даже назвать какие-то критерии или основания того, чем пятидесятники отличаются от “неопятидесятников”. Впору просто удивиться такой самоуверенности и безапелляционности в суждениях. Но на этих качествах невозможно построить ни качественную научную работу, ни разработать грамотный учебный курс.
На стр. 524 приводится аналогичное, ничем не обоснованное суждение: “Несмотря на то, что сектанты называют себя христианами, “Движение веры” христианством назвать нельзя”.
Для того чтобы делать такое утверждение исследователь должен сначала определенно указать, что он считает христианством, и, проведя скрупулезный анализ источников, указать какие существенные признаки христианства в принятой им трактовке отсутствуют в данном религиозном объединении. Вместо этого А.Л. Дворкин на этой же странице дает цитату из Эмили Кэйди, но не считает нужным даже сделать сноску и осведомить читателя, откуда им взята данная цитата. Зато чуть дальше все становится ясно. А.Л. Дворкин, наконец, обращается к источнику и после цитирования слов Кеннет Хейгин им делается сноска на информационный листок Центра апологетических исследований.
Похоже, что автор рецензируемой книги уверен: для того, чтобы сделать заключение о принадлежности того или иного религиозного объединения к той или иной религиозной традиции, достаточно воспользоваться информационным листком некоего “апологетического центра”. Отметим, что ссылка на этот информационный листок не раз встречается в рецензируемой книге, и при этом нигде точно не указывается на конфессиональную принадлежность той организации, которая его выпускает. Остается не ясным, принадлежит ли эта организация Православной Церкви. А если нет, то насколько ее руководители компетентны определять меру христианства других религиозных организаций? С церковной точки зрения, и вероучение римо-католиков является ересью, а христианством его можно называть только с философско-культурологической точки зрения. Можно сделать вывод, что и в трактовке понятия “христианство” А.Л. Дворкин запутался не меньше, чем в понятии “секта”. И эту свою путаницу он преподает православным студентам.
На стр. 534-535 приводится цитата из Ховарда-Брауна и опять без всяких указаний, откуда она заимствована.
Приведем еще один пример некорректного цитирования и аргументации. На стр. 637 А.Л. Дворкин пишет: “Авторы большинства книг по мышлению НЭ утверждают, что писали их под непосредственным влиянием со стороны духов, диктовавших их через внутренние голоса. Уже неоднократно упоминавшаяся пророчица НЭ Элис (Алиса) Бейли в своей автобиографической книге “Тайное учение” объяснила, что неким учителем, который жил в тибетском монастыре, ей были таинственным образом вручены 19 тайных писем. Элис говорит, что она ни слова не изменила из того, что этот тибетец ей дал…”.
А.Л. Дворкин цитирует слова А. Бейли, однако не указывает ни издание цитируемой книги, ни страницу, откуда взята цитата. Сообщение о том, что утверждается авторами большинства книг по мышлению НЭ, так же следовало бы подкрепить ссылкой хотя бы на некоторые из этих “большинства книг”. Однако в тексте книги А.Л. Дворкина и по этому вопросу нет ни одной ссылки. Возникает законное недоумение, почему А.Л. Дворкин так уверенно считает, что читатель должен верить ему во всем: что книга А. Бейли действительно существует, что цитата из нее верна, что авторы книг по мышлению НЭ действительно писали именно так, а не иначе? Если А.Л. Дворкин при этом и прав (надеемся, что это так), то использовать приведенные им в своей книге цитаты в других исследованиях, научных статьях, не говоря уже об экспертных заключениях на данную тему нет никакой возможности, так как необходимо делать отсылку к первоисточнику.
Очень часто по тексту рецензируемой книги А.Л. Дворкина мы сталкиваемся с непростительной склонностью автора к упрощению и поверхностной дискредитации тех явлений, лиц, организаций, о которых он пишет. Конечно, у большого числа россиян (а среди православных христиан – у подавляющего большинства) основатели современных религиозных сект и их учения не вызывают никаких симпатий. Но добросовестный исследователь и даже просто честный полемист должен избегать превращения их доктрин в карикатуры, а реальных биографий их лидеров в фантастические или сатирические рассказы. Если в пересказе А.Л. Дворкина учение той или иной религиозной группы становится совершенно не похожим на то, во что, на самом деле, верят члены такой группы, ради чего они жертвуют своим временем, средствами, материальными благами, то какой смысл от такого пересказа? Если мы сначала сознательно искажаем, упрощаем и оглупляем доктрину какого-либо религиозного течения, а после этого ее опровергаем, то нужно отдавать себе отчет в том, что опровергаем мы не эту доктрину, а пародию на нее. Если уж мы обличаем секту, указывая на пороки ее учения и основателя, то, прежде всего, надо быть уверенным, что эти пороки не выдуманы нами, а реально имели или имеют место. Адепты же “опровергнутого” таким образом, как это делает в рецензируемой книге А.Л. Дворкин, культа будут только смеяться над мнимыми учеными-апологетами, которые не смогли даже разобраться в рассматриваемом предмете и не потрудились привести достаточных оснований для своих выводов. В результате их приверженность секте только укрепится, а авторитет Русской Православной Церкви будет подорван.
На словах стремясь достичь положительных результатов в деле борьбы с сектами и предназначая рецензируемую книгу именно для этого, автор, порой, начисто забывает об элементарных требованиях не только к научной работе, но и просто к публичному выступлению. Напомним, что помимо необходимости обосновать выводы, существуют и другие не менее важные признаки, позволяющие назвать информацию научной и достоверной. Одним из отличительных качеств научного знания является его системность. Системность реализуется через умение, во-первых, верно и объективно классифицировать предмет исследования и, во-вторых, увидеть его в целом, не вырывая отдельных частей и аспектов явления. С научной точки зрения недопустимо делать выводы на ограниченном материале, тем более, пренебрегать отдельными фактами, искусственно выделять отдельные данные из общей системы для доказательства спорных положений (как бы они ни были желательны). Полученные таким образом выводы нельзя назвать научными и достоверными. Лишь целостный систематический взгляд раскрывает анализируемый предмет и делает вывод достоверным. Но, к сожалению, книга А.Л. Дворкина “Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования” написана практически с полным игнорированием этих требований.
Таким образом, в отношении методологической основы рецензируемая работа А.Л. Дворкина характеризуется неопределенностью идейно-мировоззренческих оснований, хотя она формально декларирована как учебное пособие для учебных заведений Русской Православной Церкви и, в связи с этим, должна быть основана на православной христианской, святоотеческой традиции в области сектоведения.
В книге А.Л. Дворкина научно не обоснована постановка проблемы исследования, предмет исследования точно не определен. Соответственно не определен соответствующий предмету информационный массив, который используется в работе. Основные положения и выводы в отношении новых религиозных движений, объединений и культов не учитывают существующие исследования. О других работах и материалах в этой области А.Л. Дворкин говорит всего на двух страницах книги (стр. 36 и 37) практически полностью в уничижительном тоне, выискивая в них всяческие, часто надуманные, недостатки, называя их “бульварными изданиями”, а авторов – “малоцерковными людьми”. Никаких развернутых или бесспорных доказательств таких оценок не приводится. Безусловно положительно он отзывается только о своих собственных изданиях и книгах, что само по себе просто неэтично. Давать оценку своим изданиям и работам – не дело настоящего ученого.
При этом отметим, что у автора нет ни одной научной работы или статьи по теме религиозного сектантства, опубликованной в серьезном академическом издании. Его работы никогда не обсуждались на научных конференциях (таковыми нельзя считать мероприятия, организуемые самим автором книги А.Л. Дворкиным), ничего неизвестно об одобрении его трудов в кругах специалистов, о высказываниях или публикациях специалистов в области сектоведения, свидетельствующих о высоком качестве работ А.Л. Дворкина.
Содержание книги А.Л. Дворкина “Сектоведение. Тоталитарные секты. Опыт систематического исследования” не соответствует требованиям, предъявляемым к научным исследованиям. Теоретические обобщения и классификации, которые содержит данная книга, не являются научно обоснованными. Многочисленные события и факты относительно деятельности ряда религиозных организаций и культов, которые содержатся в книге, не подкреплены ссылками на первоисточники и потому не могут использоваться в научной работе или в полемике с религиозными сектами. Содержащиеся в книге описания отдельных религиозных объединений, групп и направлений характеризуются недостоверностью, нередко полным отсутствием доказанности, обоснованности и проверенности приводимой информации и выводов, которые делаются на ее основе. В книге часто встречается некорректная интерпретация вырванных из контекста цитат и фактов.
Выполненная на таком уровне работа не может считаться научным исследованием. Также, невозможно говорить о достаточной обоснованности основных положений и выводов данной работы. Результаты, представленные в ней, получены без учета элементарных требований научной методологии, средств и методик проведения научного исследования.
Пренебрежение элементарными требованиями научной корректности буквально возводится автором в принцип. Автор по тексту книги постоянно ведет заочную дискуссию со своими оппонентами, однако эта полемика ведется не научными методами, а с помощью навешивания ярлыков типа: “враг Церкви”, “враг Православия”. При этом А.Л. Дворкин совершенно необоснованно представляет себя как официального представителя самой влиятельной и авторитетной в России религиозной конфессии – Русской Православной Церкви, умело и активно использует факт своей работы в учебных заведениях Московского Патриархата, “закрываясь” авторитетом Русской Православной Церкви от любой критики вне зависимости от ее источника и происхождения – как от критиков из числа членов религиозных сект, так и от критиков в научном сообществе и в Русской Православной Церкви. Церковным иерархам А.Л. Дворкин, видимо, объясняет, что его “гонят” и не принимают из-за его непримиримой “борьбы с сектами”. Это для церковного Священноначалия может звучать убедительно и весомо, потому что многим из иерархов Русской Православной Церкви, вероятно, некогда разбираться в деталях, изучать книги А.Л. Дворкина, оценивая их научную состоятельность и полезность для Церкви.
А между тем, напрасно. Своим игнорированием требований, которые научная общественность выработала для подобного рода исследовательских работ и которые являются естественной нормой для любого современного исследователя в области гуманитарных знаний, автор приносит большой вред и делу, на которое его благословили очень достойные священники (об этом говорится на первой странице рецензируемой книги), и Русской Православной Церкви, от имени которой он постоянно выступает.
Недостатки своей научной квалификации, непрофессионализм в обращении с материалами автор пытается компенсировать, используя высокий авторитет Русской Православной Церкви в российском обществе. В результате Церковь оказывается втянутой в судебные разбирательства, ненужные для Церкви дискуссии и склоки. Священноначалие Русской Православной Церкви могут обвинять в незаконных преследованиях других религиозных организаций и групп, подавлении свободы, обскурантизме, разжигании межрелигиозной вражды и нетерпимости в обществе. Эти обвинения могут быть выдвинуты в любой момент поскольку, как показало исследование только одной этой книги А.Л. Дворкина, уровень его аргументации и представления темы современного религиозного сектантства дает серьезные основания для таких обвинений и претензий.
Получается, что работа А.Л. Дворкина в структурах Русской Православной Церкви может рассматриваться недоброжелателями Церкви как некий “камень за пазухой”, который можно будет в свое время достать и бросить в Церковь, обвинив ее структуры в гонениях на свободомыслие, в стремлении ограничить права и свободы граждан в области свободы совести и свободы вероисповедания.
Будучи преподавателем учебных заведений Русской Православной Церкви, читая лекции будущим православным пастырям, богословам и ученым, А.Л. Дворкин наносит своей деятельностью несомненный ущерб интересам Церкви и православного народа в России, приучая студентов к пренебрежению научными методами работы, поверхностному знакомству с темой религиозного сектантства, не формирует канонический церковный взгляд на этот предмет. Не умея (или не желая) работать в избранной области профессионально с научной точки зрения, т.е. так, как того только и требует сам предмет исследования – современное религиозное сектантство, А.Л. Дворкин по своим пособиям готовит для Церкви самоуверенных дилетантов, которые не только не сумеют отстаивать интересы Церкви в современном гражданском обществе, но и будут дискредитировать церковную науку перед лицом светских исследователей, а Священноначалие Русской Православной Церкви перед обществом и государством.
Кандидат философских наук Кольченко И. А.
Отзыв кандидата философских наук, члена Президиума философского общества России И.А. Кольченко от 15.06.2005 на книгу А. Дворкина «Очерки по истории Вселенской Православной Церкви»
Книга Александра Дворкина «ОЧЕРКИ ПО ИСТОРИИ ВСЕЛЕНСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ» опубликована издательством Братства во имя Св. Князя Александра Невского, издана в Нижнем Новгороде, в 2003 г.87.
В предисловии к книге Дворкин представляет свое сочинение как компиляцию из ряда авторитетных современных исследований и публикаций, не претендующую на статус фундаментального научного исследования. Он пишет:
«Данная книга ни в коей мере не претендует на статус фундаментального научного исследования. Это – не более чем компиляция из ряда авторитетных современных исследований и публикаций» (стр.7).
Такой способ составления пособий, курсов лекций по тем или иным областям знания известен. Понятен и выбор Дворкиным такого способа представления материала по истории Церкви. Это, с одной стороны, формирует у читателя отношение к книге как к материалу, базирующемуся на авторитетных источниках и потому заслуживающему доверия и уважения, с другой стороны, может отвести от составителя многие претензии к содержанию книги. Однако у внимательного читателя могут возникнуть вопросы уже при прочтении предисловия, которое, как можно предположить, и является единственным полностью авторским фрагментом книги.
Во-первых, почему речь идет только о современных исследованиях и публикациях? Анализ текста книги показывает, что Дворкин использует не только современные исследования, например классическую работу церковного историка В. В. Болотова, о которой он говорит ниже в предисловии в первую очередь. Получается, что под словом «современных» здесь имеются в виду переизданные в настоящее время работы. Тогда так и надо было написать. Но, как это видно из последующих текстов, использованы далеко не все даже и такие, опубликованные, переизданные и доступные сегодня исследования и работы по истории Церкви. Во-вторых, если данная книга – не более чем компиляция из сочинений других авторов, то почему Дворкин указывает себя как автора этой книги – «Очерки по истории Вселенской Православной Церкви»? В таком случае принято называть себя составителем, по крайней мере – автором-составителем. Но уж никак не автором, давая под своей фамилией объемный материал (более 800 страниц), представляющий собой пересказы или косвенные цитаты из сочинений конкретных авторов.
Ссылки на источники в книге указываются некорректно. Цитаты в тексте не выделяются, только перед началом каждого раздела даются ссылки на литературу, использованную при составлении данного раздела. Но эти ссылки даются без указания точного места в источнике, откуда был взят материал, поэтому они не позволяют читателю сверить цитаты. Ведь в оригинальном сочинении цитата может звучать совсем по иному, в контексте оригинала. Поэтому не исключено, что тот материал, который автор конкретной работы, на которую ссылается Дворкин, использовал для проведения своей мысли, концепции, может быть использован в книге Дворкина совсем по-другому - для обоснования, подтверждения совершенно других подходов и концепций, другого понимания конкретных вопросов по истории Церкви. А у читателя может сложиться мнение, что это именно автор использованного источника проводит такой подход.
Сам Дворкин дает такой комментарий к библиографическому аппарату книги:
«В начале каждой главы читатель найдет список литературы. Использование поименованных источников разнопланово: прямое (или почти прямое) цитирование, перевод – как правило сокращенный, пересказ или сводный текст из нескольких источников. Возможно и сочетание из всего вышеперечисленного. Некоторые поименованные источники, хотя и не цитировались, могли использоваться для придания общего направления рассказу либо для выстраивания структуры главы. Первоисточники, которые автор цитирует в тексте (эти цитаты выделены кавычками и поименованием авторства), в предваряющий главу список литературы не выносятся» (стр.9).
Приведем примеры «списка литературы», который Дворкин дает к главам.
К главе I «Предмет истории Церкви» Введения на стр.11: «Литература: Болотов В. В. Лекции по истории древней Церкви (в 4-х томах). М., 1994; Мейендорф прот. Иоанн. Введение в святоотеческое богословие. Нью-Йорк, 1985».
На стр.20: «Литература: Шмеман прот. Александр. Исторический путь Православия. Париж, 1989; Walker W. F. History of the Christian Church. N. Y. 1959; Chadwick H. The Early Church. N. Y. 1967; Meyendorff J. The Orthodox Church. N.Y. 1981».
На стр.37: «Литература: Шмеман, Исторический путь; Chadwick; Walker; Болотов; Meyendorf, The Orthodox Church».
На стр.57: «Литература: Шмеман, Исторический путь; Мейендорф, Введение; Meyendorff, The Orthodox Church; Chadwick; Walker; Болотов; Quasten J. Patrology (3 vols). Maryland, 1983».
К некоторым главам библиография составлена еще проще, указываются практически только авторы или автор и неполное название книги.
К главе II «Понятие об исторических источниках»: «Литература: Болотов; Мейендорф, Введение» (стр.17).
К главе III «Гонения»: «Литература: Шмеман, Исторический путь; Chadwick; Болотов; Walker» (стр.66).
К главе VIII «Судьба иудаизма»: «Литература: Chadwick; Walker; Болотов» (стр.103).
И все. Очевидно, что по таким ссылкам невозможно работать, адекватно воспринимать и оценивать материал. И такой уровень обращения с источниками совершенно неприемлем в учебном пособии. Такие, с позволения сказать, «списки литературы» не были бы приняты даже в студенческом реферате.
Что касается закавыченных цитат в тексте, то приведем пример указания таких цитат. На стр.243 Дворкин цитирует сочинения Святого Иоанна Златоуста:
«Именно так понимали этот стих восточные отцы Церкви, так понимал его св. Иоанн Златоуст…
«Как скоро пал один, — пишет св. Иоанн, — через него сделались смертными все, даже и не вкусившие запрещенного плода» (здесь и далее «Беседы на послание к Римлянам»)». Опять указывается только источник, без точной ссылки.
Появление своей книги Дворкин объясняет отсутствием необходимых пособий по истории Церкви: «автор неоднократно сталкивался с проблемой отсутствия русскоязычных учебных пособий по истории Церкви, которые он мог бы рекомендовать студентам в ответ на их просьбы» (стр.7) и далее пишет следующее:
«Автор должен с сожалением отметить, что при разработке курса использовалась далеко не вся необходимая литература, но лишь та, которая имелась у него в наличии, и та, содержание которой он мог восстановить по памяти либо по своим записям. Отсюда и некоторая неравноценность используемых источников.
В основу повествования легли студенческие конспекты лекций, сделанные автором в ходе прослушивания лекционных курсов по истории Церкви, прочитанных в Свято-Владимирской Православной Духовной Академии (Нью-Йорк) проф. Дж. Эриксоном и д-ром Дж. Бужамрой, но в первую очередь – лекций по истории Церкви, патрологии и византийской истории и культуре, прочитанных в Св.-Владимирской Академии и в Фордхэмском университете проф. протопр. Иоанном Мейендорфом. Мы стремились к тому, чтобы видение и понимание истории Церкви этим великим православным ученым и богословом стало бы стержнем данного курса» (стр.8).
Заявление о том, что Дворкин стремился реализовать в предлагаемом им курсе видение и понимание истории Церкви протопресвитером Иоанном Мейендорфом (отметим: без указания, в чем же состоят особенности видения и понимания истории Церкви данным автором, раз он их особо выделяет), является здесь единственно значимым. Достаточно было написать только это. Но тогда получается, что все другие источники по истории Церкви, которые указываются Дворкиным, используются в его книге по «принципу дополнительности» к взглядам и пониманию И. Мейендорфа? А если оценки и мнения других авторов в чем-то расходятся с взглядами И. Мейендорфа (вернее сказать, с взглядами Дворкина, как это будет показано ниже), они не учитываются? Получается, что это относится к работам русских церковных историков: В. В. Болотова, лекции которого по истории Церкви Дворкин характеризует как слишком трудные, сложные, устаревшие и малодоступные для современного читателя, А. В. Карташева, Г. Острогорского, Д. Оболенского – всех их Дворкин упоминает в предисловии. Получается, это относится и к работам «инославных авторов», которых, отметим, Дворкин, все же, называет авторитетнейшими специалистами по истории ранней Церкви и Византии:
«До сих пор не были переведены на русский язык фундаментальные труды Г. Острогорского; классические исследования Д. Оболенского хотя и появились недавно на русском языке, но из-за малого тиража практически недоступны; нечего и говорить о трудах таких инославных авторов – авторитетнейших специалистов по истории ранней Церкви и Византии, – как Г. Чадвик, С. Рансимен (тот «перевод», а точнее убогий подстрочник, двух его трудов, который был опубликован недавно… не только не дает представления об элегантном, почти художественном стиле этого историка, но и зачастую не дает возможности русскоязычному читателю понять его мысль, а то и вовсе искажает ее), Ф. Дворник и др.» (стр.7-8).
Подчеркнем, что Дворкин называет сочинения неправославных авторов (он пишет – «инославных») авторитетнейшими для изучения истории ранней Церкви и Византии, в том числе, очевидно, более авторитетными, чем сочинения православных авторов. Такая оценка дается сочинениям не по средневековой истории стран Западной Европы, а сочинениям по истории Церкви в Римской империи после принятия христианства государственной религией, и в Империи Ромеев, а также в других православных странах, входивших в орбиту влияния этого православного христианского государства.
У нас более распространено название этого государства – Византия, которое давно уже привнесено именно западноевропейскими учеными и которое использует Дворкин. А такая подмена не случайна, ведь государственный центр христианской цивилизации мог быть только один, таким центром и была тысячелетняя Империя Ромеев. На Западе же считалось, что центр христианской цивилизации остается в «старом» Риме и что центром христианской государственности, соответственно, являются западноевропейские государства. Этого Дворкин, как преподаватель церковной истории, не может не знать.
Не может он не знать и того, что в римском католичестве (латинстве) и протестантизме сложились принципиально иные взгляды на историю Церкви, нежели те, которые приняты и существуют в православной христианской традиции, в Православной Церкви. А именно эти православные взгляды и должны присутствовать в изложении истории Церкви для православных христиан, публикуемом православным братством и благословляемым православным архиереем.
Конечно, история Церкви может быть предметом научного изучения с различных теоретических и мировоззренческих, в том числе конфессиональных позиций и подходов. В работах неправославных авторов, ученых могут содержаться интересные и значимые материалы, полезные для церковных историков, специалистов. Некоторыми из этих ученых, стремящихся остаться верными исторической правде и логике, могут высказываться, и в ряде случаев действительно высказываются положения и оценки, расходящиеся с конфессиональными искажениями истории Церкви, которые узаконены в римском католичестве и протестантских вероисповеданиях. Но вряд ли можно надеяться, что в таких работах будет полностью представлено и последовательно проведено православное христианское понимание истории Церкви. А это, по нашему мнению, и является самым главным в учебных лекциях, предназначенных для студентов православных учебных заведений. Проблему искажения истории Церкви в католических и протестантских исследованиях и работах Дворкин даже не ставит, не упоминает, не затрагивает. Это можно считать, по крайней мере, серьезным методологическим упущением. Ведь такие искажения просто неизбежны, и на этот вопрос необходимо было обратить внимание православного читателя88.
Итак, студентам русских православных учебных заведений предлагается изучать историю Церкви по конспектам Дворкина, сделанным им на лекциях у протопресветера И. Мейендорфа во время его пребывания и обучения в США.
Маловразумительным выглядит «сожаление», которое выражает Дворкин по поводу того, что при разработке курса им использовалась далеко не вся необходимая литература. Действительно, разве у него не было времени или возможности для изучения и привлечения «необходимой», как он сам пишет, литературы? Вряд ли. Возможно, такая задача и не ставилась. Выразим предположение, что «неравноценность используемых источников» необходима Дворкину, ему не нужны источники, в которых есть материалы и оценки, не соответствующие или противоречащие взглядам на историю Церкви, которые он стремится внедрить, распространить, закрепить в сознании современного русского православного читателя. В том числе, подчеркнем, ему не нужны взгляды и оценки, содержащиеся и в работах протопресвитера И. Мейендорфа и противоречащие его (Дворкина) собственным взглядам и оценкам.
В чем же специфика этих взглядов Дворкина и чем вызвана необходимость отказа от традиционного понимания истории Церкви? Изучение содержания книги, которое нельзя не рассматривать в связи и в контексте других сочинений и выступлений А. Дворкина89, позволяют сделать вывод, что эта специфика может быть представлена двумя взаимосвязанными и взаимообусловленными особенностями.
Первая особенность заключается в стремлении внедрить в сознание современной православной молодежи убеждение в исторической обусловленности, преходящем характере понимания истории Церкви, являющейся частью Священного Предания. Сместить подход к этому предмету с духовно-религиозного отношения, постигаемого не только в процессе научных занятий или обучения, но и в процессе накопления духовного опыта и личного духовного роста христианина в Церкви, к поверхностно-рациональному, «научно-историческому» отношению.
Для духовно-религиозного постижения истории Церкви, конечно, необходимо и полезно учиться, но необходимо также понимать ограничения, которые накладывает на каждого из нас в этом вопросе наша собственная греховность, а также надо научиться воспринимать опыт людей, признанных авторитетнейшими в данном вопросе, опираясь на учения Святых Отцов.
Выразим убеждение, очевидное для каждого здравомыслящего православного человека, что авторитетнейшим источником для понимания истории Церкви, являются все же Святые Отцы и Церковное Предание в целом, а не западноевропейские ученые-религиоведы, при всем к ним уважении.
Однако, для постижения истории Церкви по Дворкину, оказывается, достаточно послушать его пересказы прослушанных им лекций (что понял Дворкин на этих лекциях, а что не понял или пропустил мимо ушей, неизвестно). Но главное, надо забыть о всяких других авторитетах, чему поможет усвоение эволюционно-материалистического отношения к истории Церкви и отказ от почтительного отношения к церковным авторитетам. Прежде всего, к Святым Отцам.
Вторая особенность, которая выступает в качестве положительной цели и наиболее выразительно проведена в первых разделах книги Дворкина, заключается в стремлении «вписать» историю и культуру Церкви в рамки требований современной «политкорректности».
Эти требования, как известно, формируются людьми, весьма далекими не только от православного христианства, но и от религии вообще. Они сейчас запрещают кому-либо вообще верить в абсолютную истину. Соответственно, выражать и утверждать такую веру публично, поскольку это может быть «обидно» для людей, придерживающихся других взглядов. В представлении истории Церкви «политкорректность» требует обхода «острых углов», изменения «жесткого» отношения к еретикам или врагам Церкви, а еще лучше – коррекции православного вероучения, проводимой исподволь, вот такими книгами и выступлениями. Сразу отменить догматические положения или святоотеческие поучения невозможно, но помочь верующим, особенно молодежи, забыть о них можно. Утвердить эту «забывчивость» как непреложное требование внутренней цензуры, сделать принципиальную духовную позицию малодоступной для публики, выставить ее «несовременной», некорректной и даже морально сомнительной. Все это со временем подготовит ситуацию, когда среди «забывших» можно будет и формально отменить неугодные, «устаревшие» положения вовсе. Что мы видим, например, в решениях, которые принимаются в последние десятилетия Ватиканом.
Если кто-то считает это для нас неактуальным или приведенные рассуждения излишне абстрактными, можно предложить вспомнить то, как было постепенно изменено отношение русских православных людей к русской православной монархии. В результате последовательной «промывки мозгов» в начале XX века добровольно разрушали национальную православную государственность или приветствовали ее разрушение не только враги Русской Церкви и христианства, но и многие русские люди, в том числе считавшие себя православными, даже священнослужители и архиереи. То, что такое отношение было не только ересью, но и просто самоубийственным отношением (подобно богоборчеству), многие из них осознали только в застенках их освободителей от «устаревшего», «кровавого» и т.п. православного царизма.
В связи с этим отметим, что одним из основных признаков «политкорректного» отношения к истории Церкви является дискредитация той части истории и культуры Церкви, которая связана с православной государственностью, пониманием сущности и задач православного христианского государства. Это касается и Империи Ромеев (т.н. «Византии»), и, конечно, Русского государства, русской православной государственности. Православных убеждают (часто также называющие себя православными писатели, газеты, авторы), что надо забыть думать о каком-то избранничестве, о какой-то особой миссии Церкви и христианского государства в человечестве. Другим это «позволено», претензии других на такую миссию не обсуждаются. Так, пафос ожидания религиозного мессии как мирового духовного и светского правителя в талмудическом иудаизме и сионизме является, фактически, частью официальной идеологии современного государства Израиль, в США это – так же открыто провозглашаемая идея божественного избранничества «благословенной Америки», аналогичные идеи позволено иметь и некоторым другим государствам и народам. Правда о том, что Церковь может существовать в любом государстве, извращается в идею о том, что для Церкви вредно существовать в христианском государстве. Это Церковь как-то стесняет, мешает духовной свободе христиан и т.п. По этой логике, наиболее «полезно» для Церкви существование в антихристианском государстве. Действительно, сколь будет мучеников, исповедников…
Если обобщить указанные особенности, то получается, что в целом роль А. Дворкина, как посланца из США в Московскую Патриархию, заключается в способствовании постепенной трансформации русской церковной жизни к формам, приемлемым для нового статуса нашей страны в посткоммунистической мировой системе. Что это за статус - хорошо известно, особо уже не скрывается и является предметом активных общественных и политических дискуссий в нашей стране. Это «ограниченный суверенитет», положение сырьевого придатка стран «золотого миллиарда», который имеет формальную государственность, но принципиальные решения принимаются по согласованию с международной финансовой олигархией.
Рассмотрим теперь детальнее, как указанные выше особенности подхода, который можно обобщенно назвать обновленчески-политкорректным, находят выражение в тексте рассматриваемой книги А. Дворкина.
Слово «научный» мы поместили выше в кавычки, поскольку никакая наука в области гуманитарного знания не имеет и не может иметь «последнего слова». Тем более в области знания и понимания истории Христовой Церкви. Поэтому подход Дворкина является поверхностным, поскольку если бы даже Дворкин добросовестно использовал всю необходимую литературу, привлек бы все возможные источники по теме, то и в этом случае его сочинение было бы предопределено тем духовным опытом и знанием, которое имеет он лично. Это мы можем видеть на примере большинства работ тех самых инославных авторов. Но, как указывает сам Дворкин, не было сделано даже этого.
Тем не менее, Дворкин считает возможным критиковать труды В. В. Болотова (называя их впрочем, «лучшим, из того, что имеется») за «устарелость» и «сложность»:
«Можно сказать и о том, что со времени написания болотовской истории прошел целый век, обогативший историческую науку, и о том, что структура курса весьма сложна…» (стр.7).
Взамен предлагается другой подход: «Мы старались сделать наше повествование доступным для людей с современным образованием – студентов гуманитарных факультетов вузов или богословских учебных заведений. Для этого курс написан живым современным языком. Мы также старались чрезмерно не отяжелять его специальной терминологией, помимо той – богословской, — без которой в данном предмете нельзя обойтись. Этим объясняется часто (но не последовательно) использующийся нами перевод древних светских званий и титулов, а также административных понятий на современный язык: например, читатель найдет в повествовании об античных временах такие слова, как «генерал», «губернатор», «граф», «фрейлина» и проч. Надеемся, профессиональные историки с пониманием отнесутся к этим анахронизмам» (стр.9).
Все это должно быть хорошо знакомо и узнаваемо для современного читателя, а для православного читателя – особенно. Это то самое упрощение, которое является «каиновой печатью» любого «творчества» людей, подобных Дворкину, во всех сферах общественной жизни – в науке, искусстве, литературе и т.д.
Это упрощение-понижение, которое предопределяется подходом и уровнем культуры самого автора, но «объективно» объясняется пониженным уровнем образования современного читателя (Дворкин здесь же указывает, что изучение истории Церкви по В. В. Болотову малодоступно для выпускника современной средней школы). Это упрощение-понижение, которое, в свою очередь, ведет к дальнейшему упрощению-понижению. Не противостоит тенденции упрощения-понижения, а следует ей, закрепляет ее, узаконивает. Делает эту тенденцию необратимой. Опираясь при этом на «достижения» более ранних «писателей», которые тоже «обновляли» и «упрощали» православное христианство в XIX и XX веках. Отрывали его от русской и христианской в целом государственности, от христианской государственной православной монархической традиции. Затем изгоняли его из школы, системы образования, формируя современный действительно очень низкий уровень образованности русской молодежи в области истории и культуры Православия.
В случае критики такого подхода всегда наготове ярлыки, обвиняющие в «консерватизме», «фундаментализме», «архаике». От чего уже один шаг до обвинений критиков в «средневековом мышлении» и, если угодно, даже в экстремизме.
Еще более критическое, нежели в отношении работ В. В. Болотова, можно даже сказать, язвительное отношение Дворкин выражает о Святых. Он пишет:
«Тем же читателям, которых может смутить тот отчасти разговорный язык, которым написана эта книга, также как и то, что о святых мы рассказываем как о живых людях, с присущими им слабостями и недостатками, и не скрываем слабостей, нестроений и не слишком приглядных моментов в земной истории Церкви90 отвечу словами диакона Андрея Кураева…» (стр.8).
То есть, Дворкин предлагает снять «розовые очки» и взглянуть на историю Церкви, на жизнь Святых так, как «мы рассказываем». Но кто такие эти рассказчики, эти «мы»?
Анализ книги позволяет утверждать, что это даже не протопресвитер Иоанн Мейендорф. Очевидно, это сам Дворкин (под скромной формой «мы») и еще, может быть, диакон Андрей Кураев и все те, кто готов следовать в русле указанной выше тенденции трансформации русской церковной жизни и культуры.
В последней цитате в качестве теоретика-методолога в области истории Церкви Дворкин предлагает принять дьякона Андрея Кураева. Этот тот самый Кураев, который в своих публикациях убеждает православных людей, что гомосексуалисты (педерасты) могут быть священниками91 и на публичных слушаниях спорит об этом с епархиальным епископом, который пытается ему возражать. Почему этот дьякон не боится публично «ставить на место» епископа Русской Православной Церкви в его собственной епархии – можно только догадываться. Выскажем предположение, что для людей «партии Дворкина» в Русской Православной Церкви не существует никаких авторитетов. Он – тоже «ученый», тоже «писатель», знает все слабости и недостатки не только современных архиереев, но даже Святых и, не скрывая, делится своими знаниями. Чего уж тут слушать провинциального епископа с его замшелым, несовременным, нетерпимым отношением к гомосексуалистам в церковном алтаре. Внимание к персоне этого дьякона здесь не случайно, поскольку завершающую часть введения к книге Дворкин прямо «посвящает» А. Кураеву. Но вначале он приводит цитату из книги самого А. Кураева:
«Семинарские лекции говорят об истории Церкви как истории святых. Только имена святых или еретиков остаются в памяти слушателей вводных историко-церковных курсов. Помнят митрополита Филиппа и патриарха Гермогена, Преподобного Сергия и мученика митрополита Арсения (Мациевича). Но не помнят, что именно соборами остальных епископов-собратий лишались сана и осуждались и Филипп, и Гермоген, и Арсений...
Именно благодушие преподавателей церковной истории порождает у их воспитанников апокалиптический испуг, судорогой сводящий их чувство и мысль, едва учащиеся взглянут на реальную церковную жизнь. Раньше-то: что ни монах — то преподобный, что ни епископ — то святитель, а ныне "оскуде преподобный". И вот уже просто невозможно не уйти в раскол ("в знак протеста")...
Поэтому и имеет смысл напомнить о том, что никогда в истории Церкви не было века, который сам себя считал бы "золотым". Не найти в истории христианства беспроблемного времени» («В поисках золотого века» // «О нашем поражении» СПб. 1999. С. 255-256.)» (стр.8-9).
Весьма спорное суждение. Если верить Кураеву, то большинство клириков Московской Патриархии в душе раскольники и протестанты. Однако мы не видим повального движения в раскол среди выпускников православных духовных школ. А если они в душе не раскольники, не лицемеры, значит, всем им хватило ума и понимания правильно усвоить преподаваемую им в духовных школах историю Церкви. И никаких испугов и судорог, тем более «апокалиптических», у подавляющего большинства священнослужителей Русской Православной Церкви пока, к счастью, не наблюдается.
Да и как могут не знать реальную церковную жизнь учащиеся духовных школ? Ведь они приходят в эти школы от этой самой реальной церковной жизни, по крайней мере, подавляющее большинство. И лишь незначительное меньшинство, единицы, оказываются в этих школах без знания реальной церковной жизни. В числе таких исключений и сам дьякон А. Кураев, пришедший в Церковь из философствующей московской «тусовки». Поэтому дьякон здесь просто валит «с больной головы на здоровую». Свои личные неизжитые мировоззренческие и психологические трудности представляет как трудности Русской Православной Церкви, трудности духовных школ. Это в той жизни, откуда он сам пришел в Церковь, судорогой сведены чувство и мысль, и он переносит эти свои старые, ставшие уже наверно подсознательными испуги и комплексы на всю церковную жизнь.
Тем не менее, в завершающей части предисловия Дворкин еще раз отмечает особый вклад А. Кураева в его сочинение: «… Я благодарю диакона Андрея Кураева, пригласившего меня читать курс истории Церкви в РПУ и настоявшего на его фундаментальном расширении» (стр.9).
Но чем же заменить «благодушие» преподавателей духовных школ? Можно сказать иначе – их мудрость, понимание жизни, истории, которая все расставляет по своим местам, внимательное и благоговейное отношение к истории Церкви, которая сама также является частью постоянно растущего и развивающегося Священного Предания.
Многопишущий и многоговорящий дьякон все еще плохо «слышит» простой русский язык: благодушие можно заменить только злодушием или неблагодушием. Здесь – не явным, может быть даже не осознаваемым, но горделивым злодушием под маской равнодушия, той самой «объективности», которая всегда ищет «не слишком приглядных моментов»92 просто в силу известного принципа – «подобное привлекает подобное».
Переходя теперь к замечаниям собственно по тексту книги, прежде всего, оговоримся, что в рассматриваемой книге имеется множество исторических сведений, материалов, фрагментов (например, исторических карт), имеющих, несомненно, познавательное значение, и не только для учащихся православных учебных заведений. В таком объемном сочинении, составленном из ряда известных источников, трудно представить иное. Но в данном отзыве мы намеренно сосредоточиваемся на тех отдельных моментах, которые, к сожалению, обесценивают труд, к которому, как указывает и сам Дворкин, приложил руку не один он, поработали и другие люди. Эти негативные особенности книги иногда «тонут» в объемном и разнообразном материале и не сразу выделяются даже при внимательном прочтении. Тем не менее, именно они делают книгу в целом негодной для массового использования в качестве учебного пособия для православных школ. Александр Дворкин, конечно, имеет право на свое видение предмета, в том числе видение различных моментов по истории Церкви, обусловленное его происхождением, воспитанием, культурой. Все дело в том, что для русского православного народа это видение оказывается разоружающем в отношении тех религиозно-общественных сил в современной Российской Федерации, которые желали бы вытеснения Церкви из современной русской общественной и политической жизни в качестве самостоятельного и значимого фактора. Речь не идет о политической деятельности Церкви. Речь идет о том, чтобы Церковь занимала в русской общественной жизни такие позиции, высказывала такие взгляды и оценки, которые были бы обусловлены не требованиями «политической корректности» или пожеланиями «вашингтонского цензора», а исключительно православным христианским вероучением.
Во Введении, играющем в книге роль методологического установочного раздела, Дворкин говорит о двух принципиальных вопросах: предмете истории Церкви и исторических источниках, добавляя к этому еще и специфический (но здесь основной по объему) подраздел «Две родины Церкви».
Весь текст этого раздела, который (это же лекционный курс!) должен быть кратким, четко структурированным и предельно ясным, в действительности, пересыпан сомнительными тезисами и утверждениями, вперемежку с правильными фрагментами. Сделано это так, что вначале складывается впечатление, будто Дворкин просто недоработал текст, не отредактировал его как курс лекций, просто положил на бумагу «живую речь» с диктофона, а известно, что, много говоря, можно и заговориться. Но если оценить воздействие на читателя этого материала в целом, в нем усматривается своя логика. Логика запутывания или погружения в собственную запутанность. Логика смешения религиозного, христианского подхода с естественноисторическими, рационально-научными подходами.
Начинает Дворкин не с ясного изложения предмета истории Церкви, а с путанной и сомнительной игры словами «знание» и «ведение». А в качестве иллюстрации этой игры предлагает рассказ о том, что, якобы, думал апостол Петр во время беседы с воскресшим Спасителем.
«Ведение — это глубокое внутреннее знание, внутреннее очевидение. Ведение есть внутреннее состояние субъекта в его понятии о предмете: тот, кто его имеет, не сомневается, оно ему очевидно. Взаимоотношение между знанием и ведением хорошо выражено в Евангелии от Иоанна в момент беседы апостола Петра с воскресшим Господом… Апостол заявляет Господу, что Ему все известно, все ясно представляется Его сознанию, но он предлагает Ему сосредоточить Свое сознание на одном пункте: «Ты знаешь...». Это сосредоточение на одном предмете представляет уже не ведение, а знание» (стр.11).
Ведение как «очевидение» – это опять пример «оригинального» использования русского языка. Но главное, что не каждый читатель здесь сразу и поймет то, что Дворкин рассуждает ни много, ни мало, о содержании сознания Господа нашего Иисуса Христа (!), приписывая апостолу Петру предложение Христу Спасителю сосредоточить Его (Господа Иисуса Христа) сознание «на одном предмете».
Чушь какая-то, подумает грамотный читатель, что за дикие измышления, зачем они? Зачем рассказ о предмете истории Церкви начинать с такой абстракции, весьма сомнительной с педагогической точки зрения, а также в нравственно-богословском отношении. Для молодого же учащегося это будет просто как удар по голове. И далее на протяжении двух страниц продолжаются путаные рассуждения о «мертвых народах», о том, что современные русские, якобы, совсем другой народ, чем современники Пушкина93, и т.п. И все для того, чтобы потом написать бессмысленную банальность: «Предметом изучения церковной истории является христианская Церковь» (стр.13).
Смешение подходов к пониманию истории Церкви здесь заключается в том, что Дворкин не выделяет, «растворяет» в многословии основную, главную мысль о том, что история Церкви – часть Священного Предания, основанного на Божественном Откровении. Он говорит все, что угодно, кроме ясного указания на то, что для христиан история человечества в целом и история Церкви Христовой в человечестве является, в главном, основном – «открытой книгой». Вместо этого, Дворкин критикует любые попытки увидеть в истории определенные закономерности. Фактически же получается, что, высмеивая такие попытки марксистских историков, он убеждает православного читателя, что этих закономерностей вовсе нет. Покажем, как это делается.
«Таким образом, в понятии истории дано стремление к ведению, получаемому через непосредственное созерцание. Но историческое знание — это нечто другое: по давности события мы не можем быть очевидцами; мы можем лишь узнавать его от очевидцев. Но если в понятии знания самом по себе заключен момент объективный, то ведение — весьма субъективное понятие. Следовательно, историческое знание, основанное на ведении, является самой субъективной из всех областей знания, а история является одной из самых субъективных дисциплин» (стр.11).
Дворкин здесь не уточняет, и как бы не замечает, что есть «ведение» и «знание», основанные на фантазиях греховного человеческого ума, а есть другое Ведение, основанное на Откровении Святого Духа. И при всем различии первых двух, они равно принципиально отличаются от третьего Ведения.
«И чем более историк претендует на объективность, тем более субъективным он является... Что же говорить о давно прошедших событиях, о которых мы знаем от множества субъективных очевидцев? Мы используем их рассказы и отбираем из них те события, которые мы считаем ключевыми, из которых выстраивается наша историософская схема, то есть некие видимые нами причинно-следственные связи, формирующие исторические процессы.
Само понятие о неких «процессах» и «законах», казалось бы, роднит историю с наукой, а историческое знание — с объективным научным знанием. Но на самом деле история — самая ненаучная дисциплина. Любая наука построена на неких «объективных» законах. А можно ли всерьез говорить о законах истории? Например, многие говорят о таком историческом законе, как рождение, взросление и умирание различных народов. Предположим даже, что такой закон действительно есть. Но, например, если бы наше знание о законе тяготения заключалось бы только в том, что любой предмет, оставленный в воздухе без опоры, падает на землю, то никакой научной физики не было бы. Наука начинается там, где мы можем вычислить конкретную предсказуемость поведения предмета: например, с какой скоростью предмет будет падать на землю и где он будет находиться в интересующий нас момент. Можем ли мы предсказать, когда родится новый народ, когда он, скажем, выражаясь в терминах Л. Н. Гумилева, пройдет «пассионарную стадию» и когда умрет? Пока этого сделать не мог ни один историк. Впрочем, и само существование такого закона исторического развития кажется мне весьма сомнительным94. Есть ли действительно «мертвые народы»? В какой момент истории древние римляне перестали быть таковыми и стали итальянцами? Когда древние греки стали новыми? Да, впрочем, греки на такой вопрос весьма обиделись бы и сказали, что они и есть тот же самый народ. А с другой стороны, разве мы не можем сказать, что современные русские — совсем другой народ, чем современники Пушкина?
Конечно, по мнению коммунистов, законы истории были раз и навсегда открыты Марксом. Но марксистские историки, попытавшись применить эти законы к исторической действительности, увидели, что на самом деле им необходимо подгонять действительность под законы, и в результате настолько выхолостили историю, что от нее остались лишь рожки да ножки.
Да и как можно говорить об исторических законах, если народы состоят из людей, созданных по образу и подобию Божию и наделенных свободой воли? А так как люди свободны, то и поступки их никогда до конца предсказуемыми быть не могут, и следовательно, вывести некий закон их поведения невозможно. Люди, говорящие о наличии законов, на самом деле проповедуют детерминизм, отрицающий свободу человека. С христианской точки зрения это является ересью» (стр.12-13).
Данное рассуждение, на наш взгляд, определенно показывает, что Дворкин здесь выступает как субъективист, навязывает православному читателю субъективистское отношение к истории. Это не православный и вообще не религиозный взгляд на историю, но он нужен для обоснования обновленческих «реформ» в Церкви.
История земной Церкви в человечестве и история человечества в целом развиваются по определенным закономерностям. Другое дело, что есть закономерности, знание о которых дано людям Богом. И есть другие закономерности, которые высматривает в истории помраченный ум богоборца (К. Маркс) и строит на них свою утопию, или гордый ум ученого-историка, вознамерившегося составить свою собственную историософию. Православному же христианину незачем измышлять историософию, она дана ему как часть Священного Предания Церкви, которое говорит, и всегда говорило не только о том, что было, но и о том, что будет. О главном, что необходимо знать для жизни и спасения, а все остальное – «суета», подобно гаданию на кофейной гуще. Дворкин «ищет» в истории закономерности и не находит их. Он язвительно критикует марксизм, но сам выступает историческим материалистом, только не коллективным, как марксисты, у которых в истории главное действующее лицо – массы, классы, пролетариат, а субъективным. Называет еретиками людей, которые усматривают в истории человечества закон Промысла Божьего (правда, говорит об этом иносказательно), а сам выступает как еретик, отрицающий Промысел Божий в истории, значит, и всю христианскую историософию.
Да, люди свободны, и поступки большинства их них нельзя всегда предсказать, и «закон поведения» конкретного человека вывести невозможно. Но что невозможно человеку, возможно Богу. И без воли Божией ни один волос не упадет с головы человека. С другой стороны, Дворкин делает логическую подмену, поскольку то, что относится к человеку как личности, он распространяет на народы, на все человечество. Человек как личность в своей индивидуальной истории свободен, но речь-то идет об истории человечества, народов, Церкви в человечестве. А это совсем не одно и то же.
Такая прямая экстраполяция неправомерна. Человек волен искать истину, и, найдя ее (каждый, кто ищет – обрящет, по словам Спасителя), спасаться в Церкви или погибать вне Церкви. Но Церковь, по воле Ее Главы, неодолима силами зла. А человечество, так или иначе, рано или поздно, ждет Страшный Суд и конец земной истории. О времени этого совершения действительно человечеству не известно, как говорит нам Откровение: «О дне же том и часе никто не знает, ни Ангелы небесные, а только Отец Мой один» (Мф., 24.36). Чем это не один из исторических законов, о которых Дворкин не считает возможным говорить? Этот закон говорит нам о конце истории человечества и определяет, что кроме Бога никто не знает времени его совершения. Есть и другие исторические законы, закономерности, составляющие в целом христианскую историософию, согласные со Священным Преданием Церкви. Например, закон апостасии (отступления) от христианских начал в жизни общества после отнятия Удерживающего (христианского государства), действие которого мы все наблюдаем в современной общественной жизни, и который также был дан христианам еще в апостольские времена.
Отметим, что далее по тексту, после «отмены» любых законов в истории, Дворкин говорит много такого, что, по сути, противоречит сказанному им же выше, одновременно заполняя текст сомнительными или невразумительными утверждениями.
Приведем несколько примеров:
«В нашей вере нет ничего, что не содержалось бы в вере апостола Павла, Игнатия Богоносца и Иринея Лионского. Но то, что там было в зародыше, сейчас развилось во всей своей полноте. Так и развесистый дуб внешне отличается от желудя, но в нем нет ни одного элемента, которого не было бы в желуде» (стр.13).
Мысль в основе верная, но пример неудачен, в дубе есть много других «элементов», которых нет в желуде, если под «элементами» подразумевать вещества, а не химические элементы Периодической системы Д.И. Менделеева.
«В нашем понимании догматы веры не являются некими «положительными духовными законами», наподобие законов физических, но имеют, скорее, отрицательный апофатический характер, т. е. они исходят от противного, говорят о том, чем Бог не является, а не о том, чем Он является» (стр.13).
Сомнительным является утверждение, что православная догматика не является «положительным» духовным знанием, а только лишь апофатическим. Догматическое богословие включает и множество «положительных» знаний, учений: о Боге-Троице, об отношении Бога к миру, о Творении мира видимого и невидимого, человека, о роде человеческом, о Боге как Искупителе, о воплощении Господа Иисуса Христа и др.
«Само слово «ересь» значит выбор. Еретик – это человек, делающий произвольный выбор под руководством собственных идей и желаний.
Догмат в свою очередь означает мысль, утвердившуюся в человеческом сознании, твердое решение воли… Формирование и возникновение догматов также является предметом истории Церкви» (стр.14).
Оригинальное определение догмата дает Дворкин. Под него подходит любая мысль, которая почему-то утвердилась в сознании кого бы то ни было: это может быть и убеждение мамы в особой гениальности ее ребенка, и навязчивый бред маньяка, и твердое убеждение нациста, коммуниста и т.д.
Определение еретика как человека, делающего произвольный выбор под руководством собственных убеждений неточно и недостаточно. Да и «собственных» ли, и каким образом эти убеждения стали для него собственными? Мы знаем, что Бог может «вложить» в сердце и уста человека те или иные мысли и слова, но человек может позволить сделать это и врагу Божьему. И что такое «произвольный» выбор? Любые волевые действия человека в определенной мере произвольны. Слово «произвольный» не может здесь пониматься и как «необоснованный», еретики детально обосновывали свои ереси.
Вот пример культуры использования Дворкиным цитат того, кого он называет своим учителем: «Отдельные лица живут не в вакууме, а принадлежат «Церкви, которая есть Храм Духа и та среда, где существуют не только отдельные человеческие обычаи и предания, но и единое священное Предание, писанное или неписанное. Святой Дух руководит всем телом Церкви, и поэтому Церковь, руководствуясь своей полнотой познания и авторитетом, производит отбор того, чему надлежит стать ее Преданием» (протопр. Иоанн Мейендорф)» (стр.15). Точная ссылка на источник цитирования не дается. Цитата о Церкви совмещается с каким-то вакуумом.
«Лишь Божественным промыслом можно объяснить, почему в самые ранние времена одни произведения были отвергнуты, а другие включены в канон: ведь в те времена не было научно-исторических методов установления подлинности слов Христа или достоверности того или иного послания; тем не менее оказалось, что подбор был сделан верно — даже с исторической и лингвистической точек зрения» (там же).
Дворкин обнаружил действие исторической закономерности, заключающейся в том, что Божественным Промыслом был составлен христианский литературный канон, хотя в этом вопросе принято говорить о действии Святого Духа в Церкви, Пятидесятница ведь уже давно совершилась ко времени составления канона. А выше, как было показано, Дворкин отрицал любые исторические закономерности. Но разве такой способ определения христианского литературного канона, оказавшего, в свою очередь, огромное влияние на всю последующую историю, не является исторической закономерностью?
«В древности понятие святости употреблялось гораздо шире, чем в наше время, и формального процесса канонизации не существовало... Окончательное решение всегда принадлежит самой Церкви, лишь она (вероятно – Она? – прим. автора отзыва) одна знает, удовлетворяет ли «кандидат» неким трудно определимым, но тем не менее несомненно существующим внутренним требованиям, отражающим логику развития Предания с одной стороны и формирующим Предание — с другой.
Если мы считаем писания святых отцов Церкви свидетельством истины, нам следует пребывать с ними в духовной преемственности, а это означает — не слепо повторять их слова, но усвоить некую внутреннюю логику, интуицию, последовательность, то есть историю развития святоотеческой мысли.
… Необходимо помнить, что и отцы Церкви, как живые люди, не были свободны от ошибок, а у многих лиц, признанных еретиками, содержатся многие верные и здравые мысли. Среди них можно назвать такие имена, как Ориген, Тертуллиан, Евагрий и др. Окончательным еретиком можно назвать лишь дьявола, раз и навсегда сказавшего Богу «нет».
Только вера Церкви, как единого целого, как сообщества верующих, объединенных и ведомых единым Духом, может «опознать» ересь, провести границу между истиной и заблуждением, объяснить ту преемственность и постоянство христианской мысли во времени и пространстве, которые и составляют сущность Церковного Предания. Такое динамическое понимание неизбежно ускользает от взгляда стороннего наблюдателя»
… Конечно, мы признаем непогрешимыми решения Вселенских Соборов, но у нас нет критерия, делающего тот или иной собор вселенским» (стр.16).
Слова о критериях отбора «кандидатов» ничего не объяснят читателю, а только запутают его. Абсурдно объяснение Дворкина, что такое преемственность в духе со Святыми Отцами Церкви. Далее вводится какая-то неведомая в православном богословии категория – «окончательный еретик», к которой причисляется только дьявол. Получается, что среди людей вообще никого нельзя назвать еретиком, а значит, и ересей тоже нет, по крайней мере – «окончательных», любую ересь можно как-то «привести» в Церковь. Слово «опознать» в последнем абзаце зачем-то дается в кавычках, тем самым ставится под сомнение возможность Церкви соборно опознать ересь. Затем говорится о каком-то «динамическом понимании», которое куда-то «ускользает». В заключение Дворкин ставит под сомнение общепринятое в Церкви понимание Вселенского Собора.
Напомним, что все эти писания Дворкин адресует учащимся православных школ, молодым людям, и считает эти свои писания доступным, простым и правильным изложением материала по истории Церкви для современника. Так, выпускник православной школы, перед этим учивший материал о Вселенских Соборах, придя на лекцию Дворкина в православном вузе, сразу получает «откровение», что, на самом деле, никакого критерия для различения Вселенского Собора у Церкви, якобы, нет.
А как должен воспринимать учащийся православной школы слова Дворкина о еретиках? Если на следующей лекции нормальный православный лектор будет рассказывать ему об истории ересей, об основных ересиархах, рассказывать как эти ереси и ересиархи воспоминаются в праздник Торжества Православия в назидание и научение верующих и в свидетельство верности учению Церкви? Что, молодой человек должен встать и сказать этому лектору, что тот неправ, что Дворкин только что объяснил им, что еретиком (что такое «окончательный еретик» не ясно, классификация еретиков по степени их оконченности не дана), можно называть только лишь дьявола. И что преподаватель напрасно злословит людей и т.п.
Вместо твердой и четкой системы понятий православным молодым людям предлагается «каша» из правильных вещей и текучих «соображений ума» Дворкина, вследствие чего они не усвоят основ православного взгляда на предмет. Вся эта путаница, упрощения, подмены будут вести к определенному результату – у учащихся не будет формироваться четкого и определенного христианского понимания предмета истории Церкви, особенностей понимания истории Церкви в связи с историей человечества так, как это принято в православной христианской традиции. Читатель или слушатель перегружается излишними и малоинформативными подробностями, отступлениями от основной темы, путаными, абстрактными, отвлеченными рассуждениями. Все это фактически подготавливает его к некритическому восприятию того отношения к истории Церкви, которое и стремится сформировать Дворкин – модернистскому, «политкорректному», отвечающему требованиям «хозяев современного мира».
Явные, бросающиеся в глаза признаки такого подхода содержатся уже в подразделе «Две родины Церкви», где Дворкин касается вопросов отношения Церкви к ветхозаветному Израилю и талмудическому иудаизму. Но вначале он рассуждает о первой «родине Церкви» - языческом мире.
«Христианство не явилось в пустой мир: здесь уже были сложившиеся понятия вселенной, религии, греха, наказания, искупления и вознаграждения; их христианство должно было принять во внимание, на них ответить. Церковь не могла возводить свой храм на пустом месте. Концепции, существовавшие в мире до ее появления, она использовала при создании тех форм, в которые она облекала свое Священное Предание» (стр.21).
Здесь формируется отношение к христианству, как к чему-то такому, что должно было «свалиться на голову» человечеству, приняв во внимание выработанные до того в человечестве культурные богатства. Это очень важный момент в разрушительной деятельности обновленцев – они должны убедить современных православных, что христианство – это некое цивилизационное явление, когда-то возникшее в силу определенных социально-исторических обстоятельств и потом развивающееся в соответствии с изменениями этих обстоятельств. А куда это «развитие» заведет, знают «ученые» Дворкин и Кураев. Читайте их книжки. Здесь выявляется тенденция смешения духовно-религиозного взгляда на историю с естественно-историческим с постепенной заменой первого вторым. Преемственность религиозной жизни человечества в христианском понимании от Адама и первоначальной Церкви, к Ветхозаветной Церкви (Древнему Израилю) и ныне – к Церкви Христа как сообществу Православных Поместных Церквей подменяется религиозным плюрализмом, в котором нет единой линии духовно-религиозной преемственности. В болоте этого религиозного плюрализма потом можно выстраивать теории о том, что Бог один, но путей к нему много, что конфессиональные перегородки не достают до Неба и т.п. обновленческие построения.
На последующих страницах подраздела Дворкин развивает этот подход.
«Люди нуждались в религии более глубокой, чем философия или внешние обряды. Философия может удовлетворить лишь немногих интеллектуалов. Внешние обряды и церемонии отвечают религиозным запросам большего количества людей, но не тех, которые остро сознают собственное несовершенство и активно пытаются найти смысл жизни» (стр.23).
Отметим, что по Дворкину именно философия, а не Богооткровенная религия может «удовлетворить» человека. Правда, не всех, а только «немногих интеллектуалов».
Далее по тексту Дворкин подробно характеризует языческие религии периода возникновения христианства, постепенно формируя у читателя убеждение, что каждая в отдельности они содержали те или иные стороны или аспекты христианства, а все вместе – чуть ли не все аспекты христианства. Описания языческих культов в первые века христианской эры также призвано затемнить суть вопроса, смешать и поставить все религии в один ряд.
«Подавляющее большинство религиозно ищущих людей чаще всего пытались найти ответы на свои вопросы в восточных религиях. Особенно были популярны религии, обещавшие искупление, религии, обладавшие развитой мистической и сакраментальной системами. Простота коммуникаций в римском мире и в особенности большое количество восточных рабов на рынках западной части «вселенной» в период поздней республики облегчили процесс распространения восточных религий. И хотя эти религии были независимы от христианства и даже по многим параметрам соперничали с ним в первые три века нашей эры, они весьма углубили религиозные чувства по всей империи и в этом смысле облегчили конечное торжество христианства» (стр.24).
Подчеркнем, что Дворкин здесь говорит об этих языческих религиях и после Боговоплощения, и после возникновения Церкви, не уточняя, что это «соперничество» выражалось зачастую в том, что последователи языческих религий просто уничтожали христиан, скармливая их диким зверям.
Как бы между делом он говорит о религии Древнего Израиля, называя эту религию «иудаизмом», смешивая, таким образом, две совершенно разные религии.
«Одной из таких восточных религий, имевших весьма широкую привлекательность, был иудаизм, о котором мы будем говорить чуть ниже. Многие язычники, ищущие твердых нравственных основ бытия, обращались к религии иудеев» (там же).
Упоминая иудаизм в ряду других «восточных» языческих религий, Дворкин также добивается «стирания граней», с одной стороны, между Богооткровенной религией Древнего Израиля и язычеством. С другой стороны, не указывая четко временного промежутка, о котором идет речь – до Боговоплощения или после – «стирания граней» между религией Древнего Израиля и талмудическим иудаизмом.
К этому принципиальному вопросу мы еще вернемся ниже, а пока отметим цель Дворкина в описании «первой родины Церкви» - поставить все с ног на голову, сформировать впечатление, что христианство явилось неким результатом социально-исторического развития в духе исторического материализма.
«Безусловно, что религиозная атмосфера того времени, во многом сформированная этими культами, оказала воздействие на христианство, проповедовавшее в том мире.
Подводя итоги, мы можем сформулировать очевидные религиозные требования, которые, несмотря на великие заблуждения и великое разнообразие внешних форм, созрели в языческом мире к моменту пришествия в него христианства: 1) религия должна проповедовать единого праведного личного Бога, но в ней должно быть место для множества духов, добрых и злых; 2) в ней должно быть ясно выраженное откровение воли Божией и боговдохновенное Писание, как в иудаизме; 3) в ней должно быть нравственное учение, основанное на подражании Богу; 4) в ней должно быть место для будущей жизни с наградами и наказаниями; 5) в ней должно быть таинство посвящения и обещание прощения грехов; 6) в ней должен быть Бог-избавитель, в бытии Которого люди могут принять участие через таинства; 7) она должна проповедовать равенство всех людей или, по крайней мере, равенство всех своих последователей.
Все эти черты присутствуют только в христианстве, и, следовательно, никакая другая религия не смогла бы завоевать мир. Итак, христианство действительно явилось в мир в полноту времен. Ни один человек, верующий в Божественный промысел, не будет отрицать всю фундаментальную важность этой подготовки мира к принятию Благой Вести. В христианском сознании история не может быть механистическим сцеплением причин и следствий, а рождение Церкви именно в том мире, в тот момент — безразличной случайностью.
Конечно, мир этот встретил христианство враждой и гонениями, но вражду эту Церковь смогла преодолеть, и мир услышал христианскую проповедь» (стр.25-26).
Таким образом, возникновение Церкви у Дворкина, по смыслу и содержанию его текста и воздействию его на неискушенного читателя, – плод «вызревания» языческого мира, который «потребовал» себе религии с определенными признаками, и она «явилась». Дальнейшие рассуждения о Божественном Промысле бессмысленны. Итак, не Сын Божий пришел Спасителем погибающего от смешения с идолопоклонниками народа Израиля («Ибо все боги народов ничто…» (1 Пар. 16.26) и бесы (Пс.95)) и Спасителем всего человечества, погибающего в рабстве у дьявола. Нет, это само человечество, несмотря на свои великие заблуждения и «разнообразие внешних форм», созрело и потребовало (от кого?) для себя некоей новой единой религии (зачем?). Потребовало христианства, чтобы потом распять Христа и усилиями богоубийц и язычников еще несколько веков распинать христиан?
Так учит православных учащихся Дворкин, и это – ересь, обновленчество и смешение православия с материалистическим пониманием истории.
Сделано это во вполне понятных целях – если 2000 лет назад развитие человечества «потребовало» христианства, то ничего удивительно нет в том, что спустя 2000 лет человечество может потребовать чего-то другого, другой единой религии. В ней будут «присутствовать черты» всех современных религий, в том числе христианства и талмудического иудаизма. И эту религию мир встретит уже более «разумно» – не враждой, а приветствиями. Может быть, за исключением горстки православных христиан, закоснелых в средневековых предрассудках и экстремистской нетерпимости к иноверцам.
Та же логика затушевывания традиционного православного христианского взгляда на религиозную историю человечества проводится Дворкиным и далее, когда он переходит ко «второй родине Церкви», называя ее некорректно «иудаизм». Сама постановка на «одну доску» язычества и Богооткровенной религии Древнего Израиля есть грубое искажение христианского понимания истории.
«Но у христианства было две родины: иудейские корни и греко-римский мир, то есть римская государственность, соединенная с эллинистической культурой. Мы начали со второй родины христианства, теперь пора рассмотреть первую.
Первые христиане были евреями. Они отличались от большинства своих соплеменников верой в то, что Иисус Назарянин был именно тем Мессией, Которого ожидал весь народ. Для них было самим собой разумеющимся, что Его пришествие было исполнением всей предыдущей истории и что оно, будучи естественным продолжением всех прошлых откровений Бога Своему народу, не означало разрыва ни с Ветхим Заветом, заключенным с Авраамом, символом которого было обрезание, ни с Законом, данным Моисею на Синайской горе. То новое, что произошло, было действием того же самого Бога, Господина истории, Бога Авраама, Исаака, Иакова и двенадцати праотцев. Его новое слово Своему народу было в полном согласии со словом, которое звучало раньше через пророков.
Из-за этого глубокого ощущения преемственности различные идеи и подходы, характерные для традиционного иудаизма, вошли в христианскую мысль и до сих пор остаются органической ее частью. Евреи веровали в Божественное избранничество: Бог избрал Израиль, чтобы тот стал особым обществом, не затронутым языческими влияниями и не развращенным ими. Однако у этого избранничества были две характерные особенности: оно не зависело от каких-либо заслуг самого народа, а всецело коренилось в верховной и непостижимой воле Божией; и оно значило, что Израиль должен был исполнять священнические функции по отношению ко всему человечеству. Чрезвычайно приверженные своему закону, который, как они верили, был дан Моисею на Синайской горе Самим Богом, иудеи весьма негативно относились к языческим религиям, которые они считали культом злых духов» (стр.26-27).
Если внимательно прочитать этот текст, можно увидеть, что Дворкин, правильно характеризуя Веру первых христиан (но, не уточняя, что с самого начала Церкви не все полностью они были евреями), правильно формулируя понимание функции народа Божиего в человечестве – «выполнять священнические функции…», не выделяет и затушевывает главное. То, что эти «священнические функции» после пришествия в мир Спасителя передаются от Древнего Израиля Церкви Христовой. И именно потому, что такое «избранничество», как пишет и сам Дворкин, не зависит от каких-либо заслуг самого народа. И Христос говорит: «Не вы Меня избрали, а Я вас избрал…» (Иоанн. 15.16). Так что никакого Израиля, никаких иудеев как религиозной общности после возникновения Церкви нет, и быть не может. Не может быть двух сообществ в человечестве, исполняющих «священнические функции» для одного и того же Бога.
Идея, что современный иудаизм есть преемственное продолжение религии древних евреев до Христа – это ключевое положение в понимании истории, принятое в традиции талмудического иудаизма. Оно имеет право на существование как часть этой традиции. Но почему это понимание проводится в книге по истории Церкви для православных христиан? Дальнейшее показывает, что в этом и заключается цель Дворкина – привнести в православную христианскую традицию понимание сущности современного иудаизма, принятое в этой традиции. Это предполагает отказ православных христиан от «права первородства» у Бога и передачу этого права «Исаву» - талмудическому иудаизму.
Если это понимание внедрить в сознание православной молодежи, потом можно будет легко называть последователей талмудического иудаизма «братьями» у Бога, и даже «старшими братьями» у Бога, просить прощения у них за «средневековые эксцессы», как это уже сделал римский папа.
«Воссоздание израильского общества после катастрофы Вавилонского пленения было твердо укоренено в Законе Моисея. Пророков, провозглашающих слово Божие, больше не было: их эра завершилась. Осознание этого факта направило интерес народа к Закону. Божие откровение Своему народу было зафиксировано в письменной форме и нуждалось в толковании, традиция его постоянно развивалась в стране. Еврейский закон был одновременно и религиозной концепцией, и гражданским кодексом. Нечто похожее мы видим сегодня в мусульманских государствах. Ученые «книжники» и «законники» развивали в раввинистических школах экзегетическую традицию, дополнявшую оригинальные библейские документы (статус этой традиции в первом веке стал предметом острых разногласий между Церковью и синагогой). Толкователи закона, пользовавшиеся огромным авторитетом, постепенно становились настоящими религиозными лидерами народа. И в религии Священного Писания, которой стал иудаизм, решающая роль постепенно перешла к его толковникам» (стр.27-28).
Иудаизм – это не «религия Священного Писания», а религия Талмуда, который, с христианской точки зрения, есть извращение Священного Писания, направленное против Господа Иисуса Христа и Его Церкви.
Дворкин «мягко стелет, да жестко спать». Словоблудием о книжниках и законниках пытается убедить читателя, что идея о некоей «экзегетической традиции», устном предании, которое развивалось в равинистических школах и «дополняло» оригинальные библейские тексты, есть естественное развитие ветхозаветной религии. Эта идея была придумана для того, чтобы дезавуировать Священное Писание в тех местах, которые говорили против тех, кто отверг Христа. Так и сложился Талмуд, а также вся так называемая раввинистическая литература. Идея устного развития Традиции как более глубокой части предания, чем письменные тексты (от нее недалеко и до Каббалы, и до оккультизма с его «избранными», «посвященными» и т.п.) – одно из обоснований существования талмудического иудаизма в его историческом споре с христианством. Дворкин же подает эту идею как естественное развитие «религии Священного Писания».
«Для более глубокого изучения Закона и его более правильного воплощения в жизнь, а также для молитв и богослужений постепенно создавалась сеть синагог… Богослужения совершались по очень простой схеме. Их мог возглавить любой иудей… В богослужение входили молитва, чтения Закона и пророков, их перевод на местный язык, а иногда и толкование (проповедь) и благословение. Как результат непредставительного характера священства и растущего значения синагог, Храм, хотя и чрезвычайно высоко почитаемый всем народом, ко времени Христа во многом утратил свое значение для религиозной жизни иудеев. Поэтому, когда он был разрушен и уничтожен в 70 г. по Р. X., все основные элементы иудаизма практически не претерпели никаких изменений» (стр.28).
Какие, с точки зрения православных, могут быть «богослужения» в синагоге? Чтение молитв и проповеди – это не богослужение. Такого не писали даже убежденные атеисты, советские ученые-религиоведы. Богослужение совершалось только в Храме, и Дворкин прекрасно знает об этом, но здесь намеренно путает одно богослужение с другим «богослужением» в форме чтения, молитв и толкований.
Прямой ересью являются слова Дворкина о том, что Храм «ко времени Христа во многом утратил свое значение для религиозной жизни иудеев». Что значит «ко времени Христа», какому конкретно времени? Это принципиальный богословский момент, чрезвычайно значимый в христианском богословии. Иерусалимский Храм «утратил свое значение» не потому, что народ стал больше ходить в синагоги, что священники в Храме стали «непредставительными», а потому что совершилось Боговоплощение, наступил новый этап человеческой истории. Храм не утратил своего значения до того, как Он не осудил: «Се, оставляется вам дом ваш пуст... И выйдя, Иисус шел от храма; и приступили ученики Его, чтобы показать Ему здания храма. Иисус же сказал им: видите ли всё это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; всё будет разрушено» (Матф. 23.38, 24.1-2).
Дворкин прямо переходит «в наступление» и агрессивно пытается внушить православному читателю, что между религией древних евреев или Древнего Израиля до Христа, и иудаизмом после Боговоплощения, Распятия, Воскресения и Пятидесятницы – нет никакой разницы. Это вопиющая ересь, новое издание ереси жидовствующих XV-XVI веков. На самом деле, все «основные законы иудаизма» сложились после начала Новой эры как антитеза «всем основным законам» и Ветхого Израиля, и Нового Израиля – Христовой Церкви. Истинные израильтяне составили начаток Церкви Христовой, о чем говорит и Евангелие: «Иисус, увидев идущего к Нему Нафанаила, говорит о нем: вот подлинно Израильтянин, в котором нет лукавства» (Иоанн. 1.47). Постепенно Церковь наполняли другие народы, преимущественно иафетические по пророчеству Божию: «да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых…» (Быт. 9.27).
Таким образом, подчеркнем еще раз, что в православном христианском понимании нет и не может быть в человечестве «двух Израилей» в духовно-религиозном смысле, двух «религий Священного Писания». Другие религии могут использовать Священное Писание Церкви, изменяя и искажая его, или даже не изменяя вовсе, как некоторые современные секты. В любом случае, в этих религиях оно перестает быть Священным Писанием и становится средством утверждения той или иной ереси или духовного заблуждения. Без Святого Духа, который живет в Церкви, не может сложиться традиции правильного понимания и толкования Богооткровенных текстов. Оговоримся, что мы не ставим под сомнение право современных иудаистов верить во что угодно и исповедовать эту свою веру95. Но Дворкин представляется православным богословом, пишет книгу по истории Церкви для православных христиан, издает ее в православном братстве, сопровождает благословением православного архиерея. Вот этого всего делать нельзя.
Итак, Дворкин искажает историю Церкви, а вместе с тем и всю историю человечества в соответствии с требованиями современной «политкорректности». А эти требования предполагают изменение принятых слов и понятий, искажение их, подмену другими, несущими совсем другие смыслы. В целом же требования «политкорректности», как свидетельствуют специалисты в области филологии и культурологи (Л.П. Лобанова, Ю.В. Рождественский и др., в том числе зарубежные, авторы), направлены на борьбу с европейской культурной традицией и христианством, которое лежит в основе всей европейской культуры, в том числе общественной морали, семьи, государственности, искусства и т.д. В этой «работе» Дворкин несет, пожалуй, самую тяжелую и неблагодарную ношу – «корректирования» православного христианского мировоззрения.
Все указанные выше особенности подхода Дворкина по вопросу об «иудаизме» более детально выявляются в специальной главе книги «Судьба иудаизма» (стр.103-104). Правда, он здесь и пишет, что «… после отвержения Христа иудаизм претерпел резкое изменение. По существу, ветхозаветный иудаизм и новозаветный иудаизм – это две совершенно разные религии» (стр.103), что в 85 г. определением синедриона в синагогальное богослужение (опять «богослужение» без уточнения, в чем его отличие от храмового богослужения) было включено проклятие «назарян» и т.п. Но все это пишется так, чтобы затемнить сущность духовно-религиозного отношения христианства к учению талмудистов. Даже в мелочах, используя словесные подмены. В приведенной цитате – какой-то неведомый «новозаветный иудаизм». Что это такое? Талмудический (антихристианский в понимании христиан) иудаизм – вдруг «новозаветный»? Это что, «новый завет» по Дворкину заключается в талмудизме, «вычищении», как он сам пишет тут же ниже, всех мест в Писании, «на которые ссылались или могли ссылаться христиане как на исполнение пророчеств о Христе» (стр. 104)? Ничего себе «новый завет»! Интересно, что и проклятие христиан (назарян), о чем сказано выше, Дворкин почему-то называет христианским термином «формальная анафема», хотя отлучение от Церкви (анафема) и пожелание иноверцам: «Да будут внезапно уничтожены назаряне…» (стр.103) – явно не одно и тоже, и не могут отождествляться.
Помимо таких «мелочей» здесь содержатся и следующие тексты (стр.103-104):
«Как мы уже говорили, иудео-христианские группы в течение долгого времени не порывали с иудаизмом, в надежде на полное обращение иудейского народа. В 66 г., когда началось иудейское восстание… С этого момента иудеи стали рассматривать их как предателей.
… В Ямнии было положено начало формирования еврейского ветхозаветного канона.
… Последние годы ямнийского синедриона связаны с именем равви Акивы — очень чтимого среди иудеев толкователя и глубокого знатока Писания.
… Новый синедрион был открыт в городе Уша в Галилее, а затем переехал в столицу Галилеи Тиверию. В нем была продолжена работа по разработке ветхозаветного канона. Два сборника, Мишна (свод законов) и Гемара (комментарии к законам), составили Талмуд. Именно в этот период было окончательно определено лицо современного иудаизма. Все ветхозаветные тексты тщательно пересматривались и редактировались. В частности, из них вычищались все места, на которые ссылались или могли ссылаться христиане как на исполнения пророчеств о Христе. Там было положено начало созданию канонической для иудаизма версии Ветхого Завета — так называемой Масоретской версии, работа над которой была завершена лишь в X в. Септуагинта была отвергнута. В Ямнии был сделан новый греческий перевод. Его автором стал прозелит из Понта (бывший христианин) по имени Аквилла…
И к этому времени стало ясно, что окончательное размежевание иудаизма и христианства совершилось».
Религиозное размежевание христианства как преемственного продолжения религии Ветхого Завета с богоборчеством совершилось на Голгофе, а не к «этому времени». Никакого «ветхозаветного канона» в талмудическом иудаизме нет и быть не может, как и «новозаветного иудаизма». Ветхозаветный еврейский канон на греческом языке – это Септуагинта, и сложился этот канон до Христа. А «Масоретская версия» – это «канон талмудистов». Лидеры не принявших Христа иудеев не могут быть «глубокими знатоками Писания», в понимании христианина. Если только под «Писанием» иметь в виду не Священное Писание, а те антихристианские «редакции» Септуагины.
Если говорить, что иудеи-нехристиане рассматривали иудеев-христиан как «предателей», то надо бы уточнить, что и вторые считали первых предателями, только не в войне с Римом, а в войне с дьяволом, как предателей Бога. Соответственно, первые считали «назореев» «богохульниками». В связи с этим надо было уточнить, в чем же это первые общины христиан «не порывали» с иудаизмом – в отвержении Христа что ли?
Итак, в итоге рассмотрения Дворкиным истоков происхождения Церкви, у Церкви оказываются две «родины» - язычество и некий «иудаизм», в котором не существует четкой границы между религией древних евреев, преемственным продолжением которой стала Церковь как Новый Израиль, и религией отвергших Мессию, гонителей христиан.
Дворкин в предыдущей цитате, ранее по тексту и далее широко использует некорректный и бессмысленный термин «иудео-христиане», который придуман для того, чтобы формировать впечатление о христианстве как некой секте, возникшей внутри того самого «иудаизма», который существует и сегодня. И вдруг неожиданно разросшейся до мировой религии под влиянием каких-то благоприятных социальных условий, стремлений императоров (власти) «использовать» новую религию и т.п.
Рассуждает Дворкин и о каком-то «долге», которые христиане, обращенные из других народов, имеют в отношении «иудеохристиан»: «Положение иудео-христиан еще более ухудшалось из-за отношения некоторых обращенных из язычества братьев, быстро забывших о своем долге иудеохристианству» (стр.55). Что это за долг? О чем пишет Дворкин?
Свое описание этих «иудео-христиан», которых он и ему подобные настойчиво выделяют из ранних христианских общин, он также заканчивает весьма характерно:
«На этом заканчивается грустная история иудеохристианства. Вывод, который мы можем из нее сделать, — что в жизни Церкви древность сама по себе не является абсолютным критерием, также как и приверженность старым формам. Церковь — живой организм, который постоянно растет и развивается, приобретая новые внешние формы, которые плавно перетекают одна в другую. И слепая приверженность старому, сопровождаемая слепым отвержением нового, неизбежно приводит к отпадению от Церкви и уклонением в раскол, а затем и в ересь. Интересно, что если в Западной Церкви большинство расколов было «слева», то на Востоке большинство расколов было «справа» — от Церкви отделялись фундаменталисты, не желавшие признать недостаточность старых форм. Это можно сказать о несторианах, о монофизитах, о русских старообрядцах, о современных греческих старокалендаристах. Можно сказать, что эвиониты были первыми старообрядцами в истории нашей Церкви. Но, увы, далеко не последними...» (стр.56).
«Грустное» в ранний период истории Церкви Дворкин находит в судьбе придуманного недоброжелателями христианства некоего «иудеохристианства»96, которое «недооценили» в ранней Церкви. Но не в судьбе собственно христиан, подвергавшихся в этот период страшным гонениям и казням. О гонениях от язычников он еще что-то говорит, но о гонениях от отвергших Христа иудеев, которые, таким образом, с духовно-религиозной точки зрения, не могут уже даже называться иудеями, в книге Дворкина практически ничего не сказано. Дальнейшее рассуждение Дворкина в этой цитате идет в том же ключе внедрения вместо религиозно-христианского другого, эволюционно-обновленческого понимания истории Церкви. Монофизиты, прочие еретики и наши раскольники ставятся им в один ряд с греческими православными общинами, отказывающимися переходить на григорианское летоисчисление. В многоточии же подразумеваются «фундаменталисты» (это слово Дворкин использует как отрицательную характеристику) в современной Русской Православной Церкви, т.е. все те, кто не желает принимать дворкинско-кураевские обновленческие ереси и заблуждения.
Все дальнейшее изложение в книге идет в том же ключе и преследует те же, уже достаточно подробно охарактеризованные цели. Подробно анализировать весь текст в данном отзыве не имеет смысла, такую работу могут дополнительно специально проделать специалисты-богословы, хотя целесообразности такого детального рецензирования мы не видим. Используя как основу тексты других авторов, Дворкин пересыпает их своими вставками, суждениями, оценками, буквально «вдалбливая» читателю в голову свою «обновленческо-политкорректную» ересь. Ее основные особенности выделены в начале отзыва, приведем еще ряд примеров.
Дворкин «размывает» понимание православного христианского канона Библии, давая понять, что его формирование, в общем, дело случая. Для этого у атеистов-религиоведов принято рассуждать о многих апокрифах, наличии в них различных «концепций», влияний, источников, авторов и т.д. Дворкин делает примерно то же самое.
«Эти надежды выражались в распространенной в то время апокалиптической литературе, пессимистической в описаниях современности, но описывающей в самых ярких красках грядущий век. Эти писания часто приписывались древним авторитетам. К этому периоду относится вошедшее в ветхозаветный канон пророчество Даниила (Дан. 7-12), а также «Книга Еноха», «Вознесение Моисея» и ряд других книг. Образец этого рода литературы в христианских писаниях — это книга Откровения Иоанна Богослова, широко использующая иудейские концепции. Для апокалиптической литературы был характерен полный надежды, оптимистический религиозный взгляд, в некотором роде служащий противовесом строго легалистическому толкованию Закона фарисеями» (стр.31).
Фарисеи у Дворкина – это люди, которые «во многом заслуживали настоящего уважения… Их набожность исходила из подлинного и глубокого религиозного чувства. Однако в фарисейской идеологии было и глубокое заблуждение: подход к религии как к соблюдению внешнего закона, которое гарантировало божественные награды. Такой подход легко мог привести к потере внутренней духовной праведности и утрате теплого личного общения с Богом. Он также исключал из Божественного обетования всех тех, кому не удавалось достичь стандарта фарисеев из-за ошибок, грехов и неполного соблюдения закона. Он лишал наследства «погибших овец дома Израилева». Именно за это Спаситель подверг фарисеев жесткой критике» (стр.30).
Дворкин не понял главного, за что судил фарисеев Христос. Не «подверг жесткой критике», а назвал их лицемерами, безумными и слепыми, змиями, порождениями ехидниными (Матф., 23). Ничего себе «критика»! А главное, это смертный грех, их гордыня, в которой они стали слугами дьявола как отца гордыни, сынами геенны, предали души свои дьяволу. Вот в чем состоит «стандарт фарисея» – по Евангелию, но не по Дворкину. И даже продолжая исполнять обряды, оставаясь начальниками народа, фарисеи сделали себя тем самым проводниками воли сатаны, они и предали Христа на распятие, исходя из «подлинного и глубокого религиозного чувства» - к сатане.
Вообще же здесь следует привести более полную цитату из Евангелия, которая исчерпывающие характеризует и проблему «иудаизма», и «религиозное чувство» фарисеев:
«Знаю, что вы семя Авраамово; однако ищете убить Меня, потому что слово Мое не вмещается в вас.
Я говорю то, что видел у Отца Моего; а вы делаете то, что видели у отца вашего.
Сказали Ему в ответ: отец наш есть Авраам. Иисус сказал им: если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы.
А теперь ищете убить Меня, Человека, сказавшего вам истину, которую слышал от Бога: Авраам этого не делал.
Вы делаете дела отца вашего. На это сказали Ему: мы не от любодеяния рождены; одного Отца имеем, Бога.
Иисус сказал им: если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел; ибо Я не Сам от Себя пришел, но Он послал Меня.
Почему вы не понимаете речи Моей? Потому что не можете слышать слова Моего.
Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи.
А как Я истину говорю, то не верите Мне.
Кто из вас обличит Меня в неправде? Если же Я говорю истину, почему вы не верите Мне?
Кто от Бога, тот слушает слова Божии. Вы потому не слушаете, что вы не от Бога» (Иоанн. 8.37-47).
Это самые «неполиткорректные» слова в Священном Писании, которые дворкины призваны убрать из сознания современных христиан. В этих евангельских словах есть и слова о наследниках Авраама по крови, и осуждение людей, которые перестали быть детьми Авраама по сути, поскольку Слово Божие «не вмещается» в них, они не делают «дел Авраама» и поэтому уже не могут считаться наследниками его избранничества у Бога. Как не могут уже считаться и наследниками патриархов, праведных предков и потомков Авраама, детьми Бога Авраама, Исаака и Иакова-Израиля, которые делали «дела Авраама». То есть, не могут уже считаться ни авраамитами, ни израильтянами, ни иудеями в духовно-религиозном смысле этих понятий. И всякий, кто противоречит этому евангельскому слову, формально находясь в церковной ограде, – еретик и враг Церкви.
Эти евангельские слова Господа нашего Иисуса Христа дворкины очень хотели бы вымарать из Евангелий. И рано или поздно они их вымарают, как советские цензоры выбрасывали из христианских детских сказок Андерсена упоминания о Боге, Святых, молитву «Отче наш». Это рано или поздно произойдет, если главными учителями по истории Церкви для русской православной молодежи станут такие люди, как Дворкин.
А всякие подмены и умолчания по этому вопросу – есть ересь и предательство Христа и Православия. При этом никто не говорит, что следует кричать об этом на каждом перекрестке, подходить к каждому последователю талмудического иудаизма и, взяв его за воротник, доказывать, что в церковном христианском понимании он – не иудей, не еврей и не израильтянин, а нечто совсем другое. Но в учебнике для православного читателя, по истории Православной Церкви не сказать об этом нельзя, и в этом нет никакого экстремизма. Ведь доказывают же нам, что никакого экстремизма нет в талмудических текстах, изучаемых в современных иудаистских школах (в том числе государственных, есть и такие!). Например, в книге Шульхан-арух, содержащей резкие оценки людей, не являющихся последователями иудаизма, в том числе христиан. Никто пока не пытается запретить и Коран, также содержащий неприемлемые для немусульман оценки людей и других религий. Да, в Евангелии противящиеся Христу древние иудеи названы «детьми дьявола». Но здесь не найти разрешения или призывов расправляться с ними или последователями других религий, обманывать их, радоваться их бедам, желать людям быть внезапно уничтоженными и т.п., как это есть в некоторых других религиях.
В заключение отметим, что и сделанное в самом начале книги Дворкина указание на то, что он, якобы, стремился, чтобы видение и понимание истории Церкви протопресвитером И. Мейндорфом «стало бы стержнем данного курса», не соответствует действительности. Можно дискутировать о степени величия этого автора как православного ученого и богослова, но он, по крайней мере, не дискутировал с общепринятым в Церкви пониманием взглядов Оригена как еретических и оценкой Оригена как еретика, что фактически делает в своих комментариях Дворкин.
Приведем цитату: «… Иоанн Мейндорф писал в связи с ересью оригенизма в книге «Византийское богословие» следующее. «Патристическая мысль о Творении формировалась в рамках векового спора с оригенизмом. Речь в споре шла о выборе между греческой концепцией вечного космоса и библейским линейным видением истории… Исходной точкой в представлении Оригена о сотворении мира стало понимание акта творения в качестве выражения природы Божией, причем, так как эта Природа неизменна, то и не было никогда «времени», когда Бог не творил бы. Следовательно, мiр существовал всегда, поскольку благости Божией всегда необходим некоторый объект»97. Далее автор статьи пишет:
«Действительно, современные богословы, часто справедливо отмечая осуждение Оригена на V Вселенском Соборе за его учение о всеобщем спасении, предвечном существовании душ и реинкарнации, нередко упускают из виду одно из самых существенных богословских искажений ересиарха – его учение о совечности Бога и творения. В самом деле, согласно лжеучению Оригена, Бог является Творцом каждый миг своего существования, и, следовательно, материя совечна Богу»98.
Автор статьи опирается на работу И. Мейндорфа как на грамотную критику им ереси Оригена, которая преодолевалась, по словам И. Мейндорфа, усилиями патристической, т.е. святоотеческой мысли, уточнявшей в этом процессе православное христианское понимание Творения в его отношении к Творцу.
Ничего этого нет в книге Дворкина. Напротив, он называет Оригена одним из трех самых знаменитых богословов христианского мира (стр.131), «великим учителем» (стр.140), «великим Оригеном» (стр.189), «одним из самых искушенных и утонченных христианских мыслителей святоотеческого периода» (стр.461), наряду с Преподобным Максимом Исповедником. Из последней характеристики, отметим, весьма сомнительной для Преподобного (что такое «искушенный мыслитель»?)99, следует, что Ориген должен быть святым – иначе как он может быть одним из самых-самых выдающихся деятелей Церкви святоотеческого периода? Если ересиарх – самый «мыслитель», то Святые тогда кто?
В то же время Святого Епифания, который, как пишет Дворкин, «считал Оригена отцом множества ересей и очень боялся самого этого имени» («боялся» – глумление над Святым) Дворкин называет не слишком образованным богословски и очень доверчивым (стр.200). Иначе говоря, по контексту, просто глупым. Дворкин ставит под сомнение осуждение Оригена Вселенским Собором (вспомним, что и точных критериев отнесения собора к Вселенскому Собору у Дворкина не имеется). Монахов-антиоригенистов в Александрии Дворкин характеризует как «беснующуюся с дубинами в руках толпу» (стр.222).
Затем Дворкин долго рассказывает, что Ориген, хотя и «относился к Септуагинте как к каноническому тексту» (стр.142), но «…из дискуссий с иудеями понял, что прежде чем спорить, нужно договориться об общем тексте, на основании которого можно вести дальнейший разговор» (стр.141). А зачем надо было спорить? И зачем надо с ними договариваться «об общем тексте»? Понятно же, что об этом нельзя договориться в принципе, поскольку новый текст (Масоретский) для того и создавался, чтобы исказить старый, подлинный текст (Септуагинту).
Утверждение, что «и среди христиан была тенденция слегка изменять некоторые пророчества, чтобы сделать их еще более очевидными» (стр.141), Дворкин не подкрепляет никакими примерами, что также можно рассматривать как удар по вере молодого православного читателя. Если можно «слегка» изменять некоторые пророчества, то закрадывается сомнение во всех пророчествах.
До этого, признавая вскользь, что учение Оригена «во многом отклонилось от основного смысла христианского откровения» (стр.139), Дворкин начинает свой рассказ об Оригене восторженным панегириком:
«Его роль в истории христианства трудно переоценить. Его по праву называют основателем христианского богословия. По своим интеллектуальным данным и по объему проделанной им работы он был на голову выше всех раннехристианских мыслителей. Ориген был великим христианским философом, впервые предпринявшим серьезную попытку систематического объяснения христианства в категориях эллинской мысли. Он считал, что Церковь, утратившая контакт с людьми, спасение которых есть ее миссия, отказывается от своей кафоличности, превращается в секту… трудно переоценить величие личности Оригена — и как замечательного христианского мыслителя, и просто как привлекательного человека» (стр. 139). Теперь понятно, кто является для Дворкина главным авторитетом и в сектоведении – еретик Ориген.
Заканчивает рассказ об Оригене Дворкин так же весьма определенно: «богословие Оригена было спорным при его жизни и оставалось таковым с тех пор» (стр.374). Иначе говоря, логически, остается таковым и по настоящий день.
Данный пример с Оригеном приведен для иллюстрации.
На этом считаем необходимым прервать обзор множества содержащихся в книге Дворкина искажений Православия.
Повторим, что детальный историко-богословский анализ всего содержания книги Дворкина выявит в ней множество других неправославных, искажающих и разрушительных для сознания молодых православных читателей утверждений и фрагментов.
Но и отмеченных недостатков, на наш взгляд, более чем достаточно, чтобы категорически отказаться от использования учебного пособия Дворкина в учебном процессе. По крайней мере, в системе православных учебных заведений, в образовательных учреждениях Русской Православной Церкви.
Кандидат философских наук, член Президиума философского общества России И.А. Кольченко
Очерки российского сектоведения
Сборник рецензий и отзывов
Издание 2-е, дополненное
Сост. и компьютерная верстка Г.П.Климова.
Сдано в набор 13.09.2006. Подписано в печать 18.09.2006
Формат 60х90 1/16. Печать офсетная.
Печ. л. 13,4. Тираж 450 экз. Заказ ______.
Издано православным братством «Ревнители Православия».
г. Санкт-Петербург.